Анна Семироль , Олег Семироль
ОДУВАНЧИКОВОЕ ЛЕТО У БЕТОННОЙ СТЕНЫ
Привет, дружище.
Прости, что пропала так надолго и не писала тебе всё лето. Нет, я не болела и не была завалена делами так, что не продохнуть. Просто... кое-что произошло. Что-то настолько странное, что я лишь теперь решила тебе об этом рассказать.
Я очень надеюсь, что ты мне поверишь, хотя прекрасно понимаю, как обычно воспринимают рассказывающих такие истории.
Лето началось с того, что всё принялось обрушиваться. На город - страшная, фантастическая жара, на соседей - козырёк балкона, на меня - поиск работы. И первый факт влиял на последний далеко не лучшим образом: у людей резко упал жизненный тонус, снизилась коммуникабельность, и посему моё общение с потенциальными работодателями напоминали поединки с драконами. Драконы вели и выигрывали.
- Девушка, Вы нам не подходите!
- Но почему? Я же изучила Ваши требования. Я всё это могу...
- Вы ПРОСТО не подходите.
- Посмотрите меня в деле, Вы убе...
- Вы не поняли? Вы меня лично не устраиваете. Просто не устраиваете, и всё! Идите, не отнимайте моё время, и без Вас слишком жарко...
Вот примерно так каждый раз. Гав, гав - до свидания. Зачем только объявления о приёме на работу дают, раз так потом... А ещё зачем нужно высшее образование, с которым никуда не берут?
Как-то вечером, в очередной раз размазывая слёзы обиды перед зеркалом, я подумала: может, дело в том, что к мозгам и образованию должна прилагаться модельная внешность? Дружище, ну ты же меня помнишь, я самая обычная, но не страшилище же... Что им не нравится? Невысокий рост? Курносый нос? То, что я худенькая? Может, начальников-работодателей веснушки раздражают? Или этим летом на работу берут только длинноволосых блондинок с голубыми глазами? Эх...
Или это всё действительно жара? Жара... Она висела над городом дамокловым мечом. Клубилась у обочин густой жирной пылью. Стекала по телам людей струйками противного пота.
Сарафан безнадёжно прилип к телу. Под ремешок босоножки попала не то щепка, не то веточка, и я поняла: всё, привал, ни шагу дальше. Уселась прямо на каменный поребрик, вытащила из висящей через плечо сумки "полторашку" воды. Нет, сперва босоножка.
Лениво косились проходящие мимо люди, от жары напоминающие амёб: аморфные, одноликие, какие-то обесформленные. Подумалось, что зной расплавляет души до состояния жидкой пластмассы.
Одно из немногого, обретающего в жару неожиданный вкус и ценность - вода. Интересно, как же раньше жили бедуины? И ценят ли так же воду эскимосы? И ещё: почему люди никогда не задумываются о вкусе воды, когда моют посуду?..
Сделала последний глоток, полила немного на ладонь - смочила чёлку и обтёрла лицо. Стряхнула капли с пальцев, принялась завинчивать пластмассовую пробочку.
Пить! Воды!
Образ жажды - душной, иссушающей, голодной - навалился непонятно откуда, запульсировал, заметался где-то внутри меня, проникая, охватывая, поглощая. Секунда, другая - и всё пропало.
- Уфффф... - выдохнула я испуганно, - Ничего себе... Солнышко, ты, что ли?
Пощупала макушку: да нет, не такая уж голова и горячая. Но... Жара для галлюцинаций самая подходящая. Я осторожно, опасаясь головокружения или ещё какого проявления солнечного удара, встала, отряхнула сарафан сзади.
Пить!..
Бескрайней пустыней, царапающими горло колючками, желанием, сводящим болезненной судорогой пальцы - таковой мне почувствовалась вторая волна. Я в ужасе заозиралась вокруг.
Где-то вдалеке в жарком мареве колыхались фигурки ползущих по делам людей. Шипели шинами по раскалённому асфальту проезжающие мимо авто. В окне второго этажа дома напротив вылизывалась пушистая кошка-трёхцветка. "Гостей намывает", - отвлечённо подумалось мне.
Что это было? Могло показаться - дважды?
Взгляд скользнул по серой бетонной стене трамвайного депо, потом вниз, по пыльной, прибитой жарой и выцветшей почти до состояния проволоки траве. Пара пластиковых стаканов. Пивные бутылки. Сморщенная жестянка из-под джина с тоником. Бумажки. Чахлый одуванчик у меня под ногами, протягивающий вверх нераскрытый бутон. И всё.
Я снова присела на корточки. Сверкнула на листе одуванчика капелька влаги - наверное, упавшей с моих пальцев, когда я умывала лицо.
- Ты пить просишь? - зачем-то спросила я растение, и тут же порадовалась, что улица пустынна, проезжающим авто не до меня, и со своими галлюцинациями я один на один.
Пить...
В этот раз - безнадёжно-угасающе. Как скулит под дверью дома оставленная хозяевами в одиночестве собака. Как доносит отголоски ветер.
Я вылила на одуванчик всю воду, что оставалась в бутылке. Глупо избавляться от галлюцинаций таким способом, но где-то я читала, что ритуалы помогают.
Буквально спустя секунды меня окутала волна удовлетворения. Не собственного, от содеянного, а чьего-то чужого, внешнего. И это было так же странно, как и ощущение чужой жажды.
Знаешь, дружище, я домой бежала бегом. Казалось бы - чего тут такого? Ну, поехала слегка на жаре крыша у праздошатающейся по улицам девчонки, ну примерещилось что-то... А мне было страшно.
Страшно чётко понимать, что сходишь с ума. Сразу вспоминаются больные существа с практики по психиатрии: тела человеческие, а души, проглядывающие сквозь окна глаз - вообще непонятно чьи. С ними общаться жутко: поведение непредсказуемое, нелогичное, нелюдское. И они совершенно не видят себя со стороны, не осознают, что больны.
Жутко это: побыть человеком - и в какой-то момент перестать им быть. Вряд ли этот момент уловишь... Перейдёшь в свой иллюзорный мир, оставив родственником тело с безумно блестящими глазами, несущее бессвязный с точки зрения окружающих бред. А то и опасное.
Вечером спросила у мамы, может ли человек чётко отследить у себя признаки начинающейся шизофрении. Мама без лишних слов указала мне на термометр за кухонным окном и сказала, что за моё психическое здоровье она пока не волнуется.
Ночью снилось, что какой-то потенциальный работодатель слёзно просит у меня пить, а пластиковая крышечка на бутылке не открывается. Потому что она на ней НАРИСОВАНА.
Через пару дней, когда жара немного спала, я снова наведалась к бетонной стене трамвайного депо. Всё-таки мы, женщины, существа невероятно любопытные. В каждой из нас живёт поговорочная Варвара. Чудно только, что носы целы...
То самое место нашла быстро: как ни странно, одуванчик в полушаге от поребрика на протяжении нескольких десятков метров рос только один, и отлично выделялся на фоне меленькой, низенькой гусиной травки, белого клевера и ещё чего-то, неохваченного моими познаниями в ботанике. Я подождала, пока пройдут мимо немногочисленные прохожие, потом присела на поребрик и шёпотом обратилась к одуванчику:
- Привет.
(В голове пронеслась мысль: ну, если ответит - пойду сдаваться маминым коллегам добровольно.)
Одуванчик как одуванчик. Абсолютно обычный, готовящийся расцвести. Неговорящий.
- Ура. Я нормальная, - обрадовано сказала я себе. Потом снова обратилась к растению: - Только не пытайся меня переубедить, ага?
Где-то просигналила машина, в окрестных дворах кто-то включил погромче вечно-любимую подростками "Арию". Ветерок чуть шевельнул обёртку от мороженого и мятый пластиковый стаканчик у обочины. Всё нормально. Ни тебе голосов в голове, ни непонятно откуда возникающих явно "не-своих" ощущений.
И вот тогда, дружище, я его зачем-то потрогала. Бездумно как-то протянула руку и прикоснулась к резному одуванчиковому листу.
Больно...
Это как будто бы тебя ударили. Не так уж сильно, но всё же... нет. Больше похоже на ожог. Хочется подуть на больное место, похолить его, пожалеть...
Бабушка всегда пересаживала цветы в перчатках. Не боялась испачкаться. Просто не раз говорила, что человеческие руки их обжигают. Зелёные неженки...
- Вот это... Ой, мамочки... Прости...
Знаешь, дружище, это очень трудно описать словами - то, что чувствуешь, уверовав в чудо. Наверное, просто очень этого хотелось: верить в чудо под ногами, а не в проблемы с рассудком. Я представляю себе тебя: как ты это читаешь и хмуришься, потому что со стороны чудес не бывает, всё объяснимо, вот и у Нюты "короткое замыкание" на почве постоянных стрессов и одиночества... Может, ты и прав. Но он - обычный одуванчик - ЧУВСТВУЕТ. И передаёт свои ощущения мне. Правда, дружище. Я не вру. Хоть и рыжая...
- Прости меня, - повторила я покаянно, - Прости, я не специально, я забыла...
Ощущение чужой боли тихо тлело где-то в глубине сознания. Пришло на ум сравнение с всхлипывающим обиженным ребёнком. Стало стыдно. Очень-очень.
- Ты подожди. Я сейчас вернусь!
Добежала до ближайшего магазина, купила бутылку воды. Возвращаясь обратно, отметила, что одуванчик "улавливается" на расстоянии в метр-полтора.
- Давай мириться и знакомиться? - предложила я цветку, присаживаясь рядом на корточки и открывая бутылку, - Я Нюрка. Можно тебя угостить?
Полила его под корешок. Потом набрала воды в рот и "пофыркала" на запылённые листья.
Вода. Дождь. Удовлетворение...
Шла домой - улыбалась во весь рот. А прохожие почему-то хмурились или делали безразличные лица, встречаясь со мной взглядом...
Мне кажется, дружище, что люди настолько устали ждать чуда, что отпихивают его, когда оно само идёт в руки. Помнишь Динь из "Питера Пэна"? Она ожила, когда дети сказали, что верят в фей. А тут получается с точностью до наоборот.
Но они есть. Живые. Чувствуют.
На следующий день он расцвёл. Яркая жёлтая звёздочка на зелёном фоне виднелась издалека. И почувствовала я его с куда большего расстояния, чем обычно: метров с десяти.
Я сидела рядом с Одуванчиком на пыльном поребрике и пыталась понять, каким же чувством он со мной делится, если "перевести" эти ощущения на доступные человеку. Взять понемногу от тепла, восприятия самого солнечного света, ветра, пространства, ощущения себя молодым и сильным, чувства движения вперёд, развития... эх, нет аналогов всё же. Но если упростить и искать что-то наиболее близкое, то вероятнее всего это будет второе рождение. Наверное, так чувствовал бы человек, родившийся со способностью к анализу.
Скорее всего ты скажешь, что у цветов нет эмоций. Да, я прекрасно помню, что эмоции - продукт высшей нервной деятельности, свойственно это только теплокровным... Знаю. Но то, что я улавливала от Одуванчика - это ощущения, его восприятие этого мира и взаимодействия с ним. А уж эмоциональную окраску они приобретали, проходя в свою очередь через призму моего сознания. Наверное, это свойство женской натуры - всё "очеловечивать". Или всё же нехватка общения с "себе подобными"?..
Кстати, о "себе подобных". Я проводила рядом с Одуванчиком по несколько часов в день, и вскоре поняла, что никто из проходящих мимо людей его не чувствует. Мысль о том, что я всё же повредилась рассудком, деликатненько покашляла у дверей. И тогда я решилась на эксперимент.
Родителей пугать однозначно не хотелось, младшая сестра в свои двадцать была ярой материалисткой, подруги, как назло, оказались заняты в ближайшие дни и чуть ли не на год вперёд... С замиранием сердца я позвонила человеку, на котором вот уже почти месяц висел ярлык "бывший".
- Саша, привет, - голос противно дрожал - будто я перед ним, бывшим, в чём-то оправдывалась, - Это Нюрка. Извини, если отвлекаю... Ты говорить можешь?.. Встретиться? Нет, не против. Когда, где? Хорошо. Да...
Про него надо было рассказать отдельно. Давно и много. Но ты же знаешь, дружище - меня редко хватает на письма. И всё же...
Его зовут Сашка. Он на несколько лет старше меня, носит в глазах небо и зачастую по-детски серьёзен. У него руки такие сильные, что при желании меня можно запросто раздавить. Но в его объятьях я чувствую себя в самом надёжном месте этого мира. Он редко улыбается, но я всякий раз радуюсь его улыбке, как самому дорогому подарку. Он любит дождь, не признаёт никаких зонтов и курит ох как много... Такой же безнадёжный романтик, как и я, но никогда этого не признает прилюдно. Мы с ним периодически ссоримся, потому что с его вечным цейтнотом я слишком часто чувствую себя обделённой вниманием. И начинаю капризничать. Он суровится, обозначивает на лбу сердитки, небо в глазах становится пасмурным...
Всё равно потом мы миримся. Потому что есть что-то над нами такое... ссорься, не ссорься - всё равно притянет.
Да и на фоне наших идиллистических отношений ссоры просто необходимы - для разнообразия.
Дружище, если я когда-нибудь приползу к тебе плакаться о том, что Сашка - ОПЯТЬ мой бывший, ты просто переадресуй мне вот это письмо, хорошо?
В общем, он не поверил.
- Нюрк, милая, - мягко начал он, выслушав моё сбивчивое повествование, - Я тебя очень люблю. И как бы это... Не обязательно придумывать такую историю для примирения в следующий раз. Потому что я тебя люблю безо всяких придумок. Такую, какая есть. Просто так.
Мне показалось, что стены маленькой кафешки, в которой мы с Сашкой сидели, источают ехидство. Вздохнула. Поболтала пластиковой ложечкой в стаканчике с остатками кофе. Сосчитала мысленно до тридцати, подавляя в себе волну обиды и негодования, и коротко выдохнула:
- Пойдём.
Пока шли пешочком через половину города, разговаривая на нарочито-отвлечённые темы, у меня в голове крутилась мысль: неужели поверить - это так сложно? Или здравый смысл в период взросления начисто вышибает из людей даже шанс на существование чуда? Или это принцип жёстких рамок мышления?.. Что ж всё так... негибко, что ли...
- Саш... Скажи честно: ты даже не допускаешь возможности того, что в этом мире есть что-то такое, что не укладывается в границы обычной логики?
- Допускаю, почему же, - как-то слишком уверенно сказал он.
Ясно. Не верит. Отвяжись, Нюрка.
В свете фонарей Одуванчик казался бледным и ненастоящим. Немножко призрак, подумала я. Присела рядом с ним на корточки.
- Ты спишь, дружище?..
...Лёгкое, как потревоженное слабым дыханием пламя свечи - ощущение покоя и умиротворения...
- Ты чувствуешь что-нибудь, Саш?
Он пожал плечами:
- Нет. А что должен почувствовать?
Я немного растерялась. Как объяснить то, что у самой на грани неясных ощущений?
- Присядь.
Сашка послушно опустился рядом. Растерянно посмотрел на смеживший лепестки цветок в полуметре от нас, замер на несколько секунд, будто к чему-то прислушиваясь, потом перевёл взгляд серьёзных глаз на меня.
- Ты ничего не чувствуешь? - спросила я с тайной надеждой.
- Нет, - ответил он. Встал, вытащил сигареты, чиркнул зажигалкой, закурил.
- А он спит... - задумчиво произнесла я.
Саша усмехнулся. По-доброму так.
- Фантазёрка. Моя любимая фантазёрка...
Где-то неподалёку пел сверчок. У меня защипало в носу. Захотелось спросить: "Ты не чувствуешь или даже не хочешь почувствовать?", а потом я подумала...
А так ли это важно? Именно сейчас, именно для нас?..
- Саааш...
Я подошла к нему практически вплотную, уткнулась лбом в обтянутое футболкой крепкое плечо. Лёгкий запах дезодоранта - я его от тысячи других отличу -, ставшее таким родным тепло его тела...
- Давай больше никогда не ссориться? - еле слышно прошептала я.
Он положил мне ладонь на макушку и обнял. Я всё-таки разревелась.
...Одуванчик спал. Интересно, что бы он видел, если бы ему снились сны?..