Женщина с сумрачно-героическим лицом шагнула навстречу, перекрывая маме дорогу.
– Я тоже, безусловно, хочу, чтоб вы прошли именно сюда, – проникновенно сказала она. – Хотя бы потому, что тогда вы не возьмете свою сумку и не дадите мне ею по голове.
– Почему я должна давать вам сумкой по голове? – Взгляд у мамы расфокусировался, кажется, ей стало откровенно нехорошо.
– Потому что урны охрана только что убрала, – с той же строгой печалью сказала женщина.
Мурка и Кисонька оглядели вмятину в пластиковой перегородке терминала, которая вполне могла получиться, если влепешить в нее пластиковую же урну. В прическе женщины тоже обнаружился характерный беспорядок – вряд ли окурок и кусок банановой кожуры присутствовали там изначально, в качестве trash design.
– Но вам все равно придется пройти туда! – женщина с решимостью мученицы скрестила руки на груди.
– Скажите хоть, что происходит! – взмолилась мама.
В лице женщины что-то на мгновение дрогнуло, она даже открыла рот… покосилась на здоровенные чемоданы рядом с сестрами… и как лошадь затрясла головой:
– Туда-туда, с меня урны хватит…
Мама сделала шаг, второй и оказалась в тылу толпы – там человеческая масса была более разреженней, чем в эпицентре, люди не орали, а только коротко вскрикивали и подпрыгивали, надеясь разглядеть, что творится впереди.
– Простите… – хватая за рукав то одного, то другого, лепетала мама. – Кто-нибудь может мне объяснить…
Но люди все вскрикивали и подпрыгивали, не обращая внимания на теребящую их маму. Лицо мамы вдруг стало твердым и ожесточенным… она сунула два пальца в рот и свистнула так пронзительно, что задребезжали стекла, а охранники принялись судорожно хвататься за рации. На зал ожидания пала тишина – и все лица, как подсолнухи к солнцу, начали обращаться к маме.
– Что здесь происходит?
– О, новенькая! Шустрая, – наконец сказал сивоусый мужик, похожий на оживший шкаф. – Люди, а пропустите-ка шуструю новенькую, так сказать, к источнику информации!
На лицах окружающих появилось странное выражение, напоминающее грустное злорадство, и толпа начала распадаться на две части, пропуская маму к окошку в прозрачной стене. Нервно оглядываясь, точно боясь, что эти странные люди на нее кинутся, мама пошла к окошку – Мурка и Кисонька потащились за ней.
– Если что – первую волну атаки и вправду можно сбивать чемоданами, – уголком рта процедила Мурка.
Почему в кассах и справочных окошки расположены так, что увидеть прячущегося за ними человека можно только с извилистым прогибом спины?
– Простите, но я должна лететь на Шри-Ланку, а женщина на терминале сказала обратиться к вам…
Девушка в форме нажала кнопку, и механически-скрипучий голос селектора выдал:
– Рейс отменен, компания «АвиаМир» приносит извинения за неудобства.
Толпа разразилась злорадным уханьем.
– А когда следующий?
– Все рейсы отменены… в связи с банкротством компании, еще раз приносим извинения.
Мама морщилась, стараясь расслышать ответ сквозь бушующий вокруг издевательский хохот. Постояла, осмысливая информацию – лицо у нее стало… перевернутым, то есть вроде бы лоб и подбородок не менялись местами, но впечатление было именно такое. Но она все еще не сдавалась:
– Тогда посадите нас…
– …на рейс любой другой авиакомпании! – вдруг вразнобой проскандировали в толпе и снова злобно захохотали.
– В связи с банкротством компания лишена возможности осуществить replacement, извините. – Девушка приносила извинения так часто, что ей бы их отпечатать и раздавать как рекламные буклеты.
– Тогда… – набрала полную грудь воздуха мама.
– …верните нам деньги! – уже слаженно и четко проскандировала толпа.
Девушка за окошком съежилась, точно боялась, что будут бить, но мужественно прижала кнопку селектора:
– Мы внесем вас в очередь наших кредиторов. Ход продвижения вашего дела…
– …смотрите на нашем сайте! – толпа окончательно скричалась и теперь выдавала фразы единым голосом.
– Если его не отключат – модератору тоже платить надо, а все бабки уже в Швейцарии, у хозяина вашего! – раздался одинокий выкрик.
– …Спасибо, что воспользовались услугами нашей авиакомпании! – пискнула в селектор девушка.
Мама выпрямилась и оглядела толпящихся вокруг людей:
– Ну и что я теперь должна делать – раз уж вы тут до такой степени все знаете?
Сивоусый мужик с интересом поглядел на нее:
– Тут имеется разнообразие в подходах: кто ревет, кто в драку лезет, кто ругается.
– Драться и ругаться я, безусловно, не буду, – сдержанно сказала мама, подумала… – А впрочем, извините, буду! Немедленно верните деньги! – и она врезала кулачком по плексигласовой стене. – Я на вас в суд подам!
Видимо, мамин вопль стал для несчастной девушки последней каплей. Слезы брызнули у нее из глаз как у клоуна в цирке – с разлетом, забрызгивая прозрачную стенку – она навалилась на кнопку всем телом и завопила в ответ:
– Нашли чем пугать – меня, ха! За два месяца зарплату не дали, и не дадут, а детей у меня тоже двое, муж-летчик в Тайване арестован вместе с самолетом, у него даже на еду денег нет! Слушаю от вас это все, а сама без работы осталась! Куда я теперь, а муж – кто ему обратный перелет оплатит… – и, закрыв лицо руками, она громко и некрасиво зарыдала.
– Да… – негромко сказала мама. Отошла от окошка… вернулась… и сунула в щель свою визитку. – Ничего не обещаю, но сходите вот сюда. Скажете в отделе кадров, что от меня, может, у них найдется что-то…
Девушка подняла залитое слезами лицо, икнула и пробормотала:
– Вы… первая, кто… Я… попробую… – и стиснула визитку в кулаке, как гранату. – Спасибо, что обратились в нашу… Ой, просто спасибо!
– Пойдемте домой, девочки. Шри-Ланка отменяется. – И мама устало потащилась к выходу.
Глава 2
Активный отдых для неленивых и любопытных!
– Мы не сможем купить билеты еще раз. – Мама откинулась на спинку сиденья и безнадежно поглядела на близняшек. Обратно их вез другой таксист. Интересно, тот, первый, уже знает, что поездка в Болгарию отменяется?
– Деньги не вернут? – хмуро глядя на затуманенную смогом зелень родного города, спросила Кисонька.
Мама пошевелила мобилкой – полдороги она просидела, не отрываясь от Интернета. Девчонкам тоже хотелось влезть в Сеть, но они были уверены: стоит им прикоснуться к мобилкам – немедленно последует скандал. Логического объяснения этому не было, но долгий опыт общения с родителями говорил: мобилки и ноуты в момент семейного кризиса не приветствуются.
– Все самолеты арестованы, хозяин свалил. Никто не сомневается, что он сам обанкротил свою компанию, но доказать не удастся. От отеля тоже придется отказаться, вопрос, вернут ли нам хоть часть предоплаты, – мама смущенно поглядела на девчонок. – У папы сейчас финансовые трудности.
– У него снова пытались отжать бизнес, – кивнула Мурка. – На этот раз наши местные.
– Вы знаете? – всполошилась мама.
Губы сестер скривили одинаково мрачно-сардонические усмешки. Они даже знали, где мама прячет крем от морщин, чтоб папа не видел, как она им пользуется, а это был секрет более охраняемый, чем код доступа к ядерному оружию. Такси въехало в их дворик, все трое мрачно выбрались, и таксист принялся выгружать чемоданы.
– Господи, всего два часа назад мы отсюда уезжали – такие счастливые! – прошептала мама, и в ее голосе дрожали слезы.
– Машенька, голубушка! – раздался топот не топот, а некое неопределенное «козление», словно пытались одновременно и бежать и не бежать, сохраняя достоинство. – Извините, ради бога, моя дорогая! – соседка Греза Павловна нервно куталась в шифоновый палантин, чтобы прикрыть футболку с коротким рукавом, которую считала одеждой исключительно домашней. – Простите, что я так вот неприлично на вас набросилась прямо на улице… но я просто не в состоянии терпеть! Это правда? Вы должны были улететь с «АвиаМиром» – и вот вы возвращаетесь? Неужели действительно?
– Да, Греза Павловна. Полное банкротство, никто никуда не летит.
– Но мы с Нюрочкой собирались в Париж! – Греза Павловна топнула по асфальту остроносой домашней туфелькой.
– Говорила я вам, тетя, не стоит! Мне и так стыдно, что вы за меня заплатили, а теперь еще оба билета пропали, – расстроенно сказала стоящая у Грезы Павловны за спиной молодая женщина.
– Пусть будет стыдно тем, из-за кого мы не летим! От этих волнений я совсем потеряла представление о приличиях! – Греза Павловна покачала тщательно уложенными седыми кудряшками. – Я даже вас не представила! Машенька, это моя племянница Нюрочка из Омска!
Близняшки с любопытством уставились на Нюрочку. Разговор о приезде племянницы Греза Павловна завела еще в ту пору, когда начинающие детективы «Белого гуся» вернули старушке деньги от продажи коллекции старинной мебели на аукционе «Сотбис». Приезд все откладывался: племянницу смущали новоявленные богатства тетушки. «Ах, что мне стоило притвориться бедной старушкой – она бы уже приехала!» – восклицала Греза Павловна. И вот наконец Нюрочка действительно приехала.
«Мышь серая, библиотечная», – решила Кисонька, разглядывая женщину в строгой юбке и блузке. В руках племянница сжимала плотную вязаную шаль, которую не знала куда девать – от раскаленного асфальта веяло жаром. Волосы, тоже неопределенного серого цвета, были скручены в «дульку», и выбившиеся пряди липли к шее. Худая, без косметики, лет тридцати… никакая!
– Лучше б мы тоже с нашим папой в Сибирь поехали, – хмыкнула мама.
– Машенька, вы же не декабристка! Вас с девочками на эти секретные военные объекты и не пустили бы.
– Вы знаете? – сегодня для мамы был день сюрпризов.
– Что ваш супруг заключил контракт с российским военным ведомством и теперь опробует какие-то там прототипы на базах? Душа моя, об этом знает весь двор!
– Может, уйдем со двора? – мама нервно оглядела засаженный цветами дворик. Особое подозрение у нее вызвала песочница, хотя сейчас там никто не сидел.
Мурка и Кисонька уже волокли чемоданы к лифту.
– Мы все равно полетим! Будем пить кофе с круассанами на Елисейских Полях, опустошим бутики Шанель… – Греза Павловна мерила шагами кухню Косинских, благо размеры позволяли. – Надо немедленно посмотреть в Интернете, какие есть билеты…
– Лето, тетя, если билеты и есть, то только бизнес-класса.
– И все равно, все равно! Какие-то там банкротства не смеют нарушать наши планы.
– Мне не все равно, – остановила ее племянница. – Я себе билет бизнес-класса позволить не могу, тем более я не могу позволить, чтоб вы и дальше за меня платили. Да и бутики «Шанель» мне не по карману. Я очень вам благодарна, но это исключено, тетя. – Она говорила очень спокойно, очень хладнокровно, не улыбалась жалкой улыбочкой, сознаваясь, что не может летать бизнес-классом и скупать чемоданами шмотки от кутюр. Мурка с Кисонькой поглядели на племянницу из Омска с интересом.
– Милая, но мои деньги в конце концов достанутся тебе! Почему бы не получать от них удовольствие прямо сейчас? Увидеть Париж – и умереть, – закатила глаза Греза Павловна.
– Тем более я не могу ехать, тетя, а то получится покушение на вашу жизнь ради наследства, – серьезно объявила племянница.
Близняшки хихикнули: а не такая уж она и Нюрочка, эта племянница!
– Торчать в раскаленном городе глупо. И папы не будет еще две недели! На Крым нам денег хватит, поедем машиной, найдем хорошенький мини-отель, будем валяться на пляже, есть персики. И багаж перепаковывать не надо.
Мамин мобильник зазвонил. Она выслушала сообщение с каменным лицом, прикрыла трубку ладонью… и беспомощно поглядела на девчонок:
– Это дядя Денис…
– Майор Владимиров? – переспросила Мурка. Мама кивнула:
– Они с женой были неделю в Турции, потратили все до копейки, сейчас сидят в аэропорту Стамбула… с обратными билетами «АвиаМира». Они потом отдадут, – то ли девчонкам, то ли Грезе Павловне пояснила мама. – Только…
– …лето уже кончится. Даже без Крыма, – заключила Мурка, и они с сестрой поднялись. – Конечно, переводи им деньги, не могут же они там жить! А мы вещи разложим. – И поволокли чемоданы прочь из кухни.
Ближайшей была комната Кисоньки, близняшки дружно ввалились туда, швырнули багаж на пол и плюхнулись на кровать. Делано бодрые улыбочки еще мгновение повисели на губах, потом медленно стекли с уголков. Кисонька совсем не аристократически шмыгнула носом.
– Хотелось на Шри-Ланку, да? – мрачно переспросила Мурка. Кисонька убито кивнула. – Мне тоже. Это все Севка виноват. Он у нас финансовый гений – вот и выяснил бы, что «АвиаМир» собирается обанкротиться, мы бы билеты вовремя сдали!
– Аферист он финансовый, – вытирая глаза, пробурчала Кисонька.
– Тем более должен был эту аферу вычислить! А теперь ему даже претензий не выскажешь.
В ближайшую неделю добраться до Севки, главного финансиста агентства, и впрямь не было никакой возможности. Сева в очередной раз пытался наладить отношения с отцом, и они всей семьей, включая двух младших Севкиных братьев, уплыли по протокам на байдарках. К летнему лодочному походу все Севкино семейство относилось благоговейно: это было единственное время, когда их потерявшийся под напором жизни отец снова становился главой семьи, самым умным и сильным папой. Мобильник Севка в походы не брал: его папа и без того тяжело переносил, что их семью содержит не он, а сын, и Севкины бизнес-разговоры неизбежно разрушали хрупкое согласие.
– Зато он единственный, кому не надо скрывать, что зарабатывает! – Кисонька стукнула кулаком по подушке. Работа в «Белом гусе» давала достаточно денег, чтоб вместе с мамой поехать хотя бы в Крым. Но как объяснить, откуда деньги взялись?
– Вадька уехал в этот свой математический лагерь для победителей олимпиад, и Катьку их мама туда за компанию пропихнула, – вздохнула Мурка. Они даже работать не могли, из всех компаньонов «Белого гуся» в городе, под присмотром Вадькиной/Катькиной мамы Надежды Петровны, остался только символ агентства – боевой белый гусь Евлампий Харлампиевич. Даже Салям, двухметровый бородач, в промежутках между поеданием любимой колбасы салями делавший вид, что это он хозяин «Белого гуся», умотал в горы.
– Вот вернемся первого сентября в школу… «Где были летом?» – сама себя спросила Кисонька. И сама себе мрачно ответила: – «В Интернете! У нас дома самый лучший Wi-Fi!» – и зашипела сквозь зубы, представив себя на фоне загорелых одноклассниц, одаривающих друг друга магнитиками.
Словно задавшись целью немедленно реализовать ее слова, Мурка воткнула в розетку Кисонькин комп и щелкнула кнопкой:
– Хочу посмотреть, что про это банкротство говорят. Ну и Вадьке пожалуюсь, хотя он, наверное, сейчас не в Сети.
– Жаловаться своему парню иди на свой комп. – Кисоньке тоже хотелось посмотреть, что говорят, и тоже пожаловаться – их загадочному английскому компаньону Большому Боссу.
Ох, Большой Босс – это отдельная проблема! С самого начала, с первого дня существования агентства англичанин оставался тайной для остальных компаньонов. Они не видели его лица, не слышали его голоса – только неизменный ник и постоянно меняющиеся адреса электронной почты. Примерно раз в полгода Вадьку разбирало зло на неуловимого англичанина, и он начинал запускать программы-трояны, рассчитывая узнать хоть что-то о шестом совладельце агентства. В ответ каждый раз получал кадр из третьей «Матрицы» с разлетающимися в клочья клонами агента Смита. А месяц назад оказалось: чтобы вытянуть Большого Босса из его убежища, не нужно быть суперхакером. Достаточно всего лишь, рискуя жизнью, остаться в заминированном аквапарке Бердянска, чтобы потом упоенно прижимать мобилку к уху, слушая, как орет на нее насмерть перепуганный Большой Босс. Этот день изменил все, с этого дня их отношения сдвинулись с мертвой точки…
Ага, как же! Это Кисонька так думала, а сам Большой Босс решил иначе. Сперва он просто прервал всякое общение, так что остальные компаньоны замучили Кисоньку подозрительными взглядами и вопросом: «Что ты ему такое сказала?» Кисонька попыталась даже позвонить по номеру, бережно сохраненному в ее мобилке с того безумного, жуткого, но и счастливого дня. И чуть не расколотила телефон об стенку от разочарования – номера больше не существовало. Хорошо хоть никто не видел, как она звонила!