Я подумал, что знаю, почему. В тот вечер волчий человек впервые вылез на большую прогулку. Сперва он и выл, наверное. А она узнала родной голос, за много лет ей привычный, и вышла ему навстречу.
- ...Толя искать ее пошел, вернулся нескоро, рассказал, что волчиха погибла, что тело он ее спрятал так, что никто не узнает, - в тайнике, оставшемся от сбежавшего сторожа. В общем, сказал - нам теперь самим волчат выхаживать надо... Очень был расстроен, просто убит...
- Ясно, - сказал я; кое-что оставалось непроясненным, но больше задавать вопросов мне не хотелось. - Ну, я пошел.
- Погодите. - Она вцепилась в мою руку. - Вы должны это сделать, вы. Я хоть и тверда на словах была, но у меня рука не подымется. И Володя мне до конца жизни не простит. А вы чужой, пришли-ушли, вам... только вы и сможете.
Я внимательно поглядел ей в глаза - столько в них страдания было. И знала она на самом деле, как на словах ни гнала от себя эту мысль, что любимый их Толя...
- Ведро с водой приготовьте, - сказал я.
Странно человек устроен. Столько жестокости было в этом деле - но совершить ту, последнюю, вся душа сопротивлялась. Есть некоторые виды жестокости - иногда даже менее вроде бы страшные, чем другие, - противоречащие человеческому существу. Или я уже так проникся той искривленной психологией, чтобы правды дорыться, что и сам стал ее разделять. Не знаю. До сих пор мне это снится, одним из самых жутких моих кошмаров. И вопящий инвалид в доме.
Вот я и говорю - может, это и было сном? Не навещал я их, нет. А щенки у них сами собой передохли, вот и ушли концы в воду. Да и... тот... он слабеньким был, хиленьким. Скорей всего, все равно не жилец. Ну, вот тебе и вся история. Понял, что происходило? Или вопросы есть?
- Есть вопросы, - сказал Калым. - Во-первых, как вы все-таки догадались о тесной связи между преступником и старушкой с коровой? Во-вторых, что все-таки происходило на складах? Я так понимаю, убитый, якобы искавший место сторожа, был человеком из некоей организации, занимавшейся расследованием дел на складах? Что за организация? Чего они хотели? Почему об этом даже знать было опасно? Как это было связано с убийствами? Из высших эшелонов НКВД они были? Ну, и еще вопросы набегают. Второй очереди, так сказать вопросы. Задам их, когда с главными разберемся.
- Я ж тебе все рассказал, - искренне удивился Высик. - Ладно, давай разбираться. Смотри: я вижу, что Митрохино - один из углов треугольника, в котором действует оборотень. Значит, Митрохино чем-то для него важно. Чем? Я определить пока не могу и начинаю подмечать любые здешние странности. Частная корова в разоренных после войны местах - это странность. Потом я узнаю: то был и впрямь единичный случай - счастье, привалившее старушке с парализованным сыном. Я понял, что сделано это было по приказу сверху, едва опер упомянул, что о факте передачи коровы сообщали московские газеты. Почему наиболее подходящей для этого оказалась наша старушка? При прочих равных условиях у нее было, видимо, какое-то преимущество. Наиболее вероятно, кто-то хлопотал именно за нее. При организации таких показух всегда в итоге выбирают человека, являющегося своим. Или, как мы еще говорим, «имеющим лапу». Предположим, у старушки есть такая «лапа». Тогда эта «лапа» находится среди людей, положение которых позволило бы им быть неуловимым оборотнем. Человек меньшего положения не воссоединил бы покровительствуемую им старушку с ее коровой, так сказать. Почему он ей покровительствует? А может, этот парализованный парень - его незаконный сын, подумал я сперва? Во всяком случае, дело скорей всего в родственной связи. А если они родственники со старушкой, то, может, он как-то и использует ее дом для своих преступных целей? Использует его как базу для вылазок? Благодетелю, «выбившему» корову, могут дозволить все, что угодно.
- В общем, есть странность, позволяющая нам кое-что предположить, и мы за нее цепляемся, - продолжал Высик. - Далее. Эпизод с укрываемым волком. Тут, понимаешь, у меня система ассоциаций заработала. Отчаянность, с которой этот тип спасал раненого волка, напомнила мне другое дело - дело Скворца, о котором ты от самого Скворца уже знаешь. Помнишь, он ведь рассказывал тебе историю, приключившуюся в нашем детдоме, когда Скворец, пятнадцатилетний, такие недюжинные сыщицкие способности проявил и меня спас? Помнишь, там был зверюга, с душой, ожесточенной до того, что в ней, казалось, утратилось все человеческое, проникшийся сумасшедшими нежностью и любовью к подобранным котятам - привязанность к ним как бы возместила ему все, его душой недополученное, позволила выплеснуть всю искалеченную и придавленную жажду кого-то любить, накопившуюся в его душе. И я настолько живо проникся образом мыслей и чувств человека, спасавшего волка, что мне страшно стало. «Спасти! Спасти единственно ценное и дорогое, что осталось, а кто встанет на пути - убить!» Да, я начал различать за этим жажду любви и ласки - то давнее дело припоминая. А может быть, отсюда я и о волчатах впервые подумал, просто по оговорке мысли, так сказать. Припоминая тех котят, произнес мысленно, по созвучию, не «волки», а «волчата», и эти промелькнувшие волчата влезли в мой сон.
- Теперь о трофейных коллекциях на складах. - Высик жестом остановил Калыма, собиравшегося что-то спросить. - У меня довольно быстро возникла мысль: а не умышленная ли ошибка загнала их туда? И последующие события подтвердили мое предположение.
- То есть? - Калым нахмурился, тщетно пытаясь понять, что отставной полковник имеет в виду.
- Видишь ли, я подумал, что все становится на свои места, если предположить, что коллекция предназначалась не государству, а в одни загребущие руки. Германию здорово тогда чистили в целях личного обогащения. Генералы вагоны шмоток и антиквариата гнали. Но тут... Чтобы захапать под себя огромную коллекцию оружия неимоверной ценности, и один из лучших немецких конезаводов - что, кстати, уже само предполагает наличие личных конюшен, и волчьего человека с его семейством, этакую курьезную диковинку... Да, такое предполагает человека, которому практически все доступно, у которого не дом и даже не особняк, а огромное имение... То есть человека из высших эшелонов власти, перед которым и пикнуть не смеют. Что ни потребует - все подают...
- Но такой человек не стал бы загонять свое добро на специальные склады, где оно, по определению, должно погибнуть, - заметил Калым. - Или сменил бы распоряжения насчет складов. А тут... Хорошо, например, что конезавод в наших местах тогда существовал. А то и всем лошадям мог быть бы каюк. Вы сами упоминали, никто сперва не знал, что с ними делать, - заметил Калым.
- Тогда у меня было больше иллюзий, чем сейчас, и сейчас я бы, пожалуй, легче и бестрепетней разобрался во всей этой истории, - проговорил Высик. - Но и тогда я понимал, что у нас наверху не сплошные мир и гладь да дружеские объятия. Понимал, что там тоже грызутся и подсиживают. И мы порой знали даже, у кого с кем плохие отношения. И вот, предположим, человек, обладающий сильной властью, гонит к себе груз из Германии, а другой - такого же ранга - перехватывает этот груз, переводит его на другую стрелку, на другие документы и накладные и прячет на наших захудалых складах, как концы в воду. Этот другой должен быть не слабее первого и в контрах с первым, чтобы выкинуть такую штуку. И выкидывает он ее или чтобы насолить, или чтоб иметь лишний компромат под рукой, лишнее обвинение против первого - в мародерстве, чтоб оно под рукой оказалось, если удастся того свалить. А вот когда он уже повален, когда возникает необходимость официально объяснить всему белу свету, какой он гад и как он доверие государства обманывал, - тогда бесполезные прежде обвинения идут в ход. Обвинения лежат и ждут своего часа - вдохновить кампанию в прессе или придать законные основания судебному процессу - так или иначе выполнить свою роль, если удастся свалить того, против кого они направлены. Понял?
- Вы, наверно, - рискнул заметить Калым, - хотите сказать «иметь обвинение, для того, чтобы его свалить». «Иметь обвинение, если удастся его свалить» – звучит довольно бессмысленно.
- Вовсе нет, - живо возразил Высик. – Я сказал именно то, что хотел сказать. Представь тогдашнюю ситуацию – да и не много она изменилась с тех пор. Пока человек в силе, ему на любые обвинения начхать. А вот если удается подвести подкоп под него и его уничтожить – тут-то и пригодится заранее накопленный компромат, чтобы придать уничтожению видимость законного суда. Уяснил?
- Да, - сказал Калым. – Да, вполне. И кто, по-вашему, были эти мощные борцы?
- Под чьей опекой находились склады? - вопросил Высик.
- Под опекой НКВД, - ответил Калым.
- Значит?..
- Значит, одна из сторон... – проговорил Калым. – Погодите, но кто же мог быть настолько мощным, чтобы противостоять Берии? Ну, пусть даже не Берии, а одному из его ближайших соратников – Абакумову, например?
- Ну-ну, не бери слишком упрощенно, - сказал Высик. – И Берия был не всесилен, иначе не дал бы себя расстрелять. Было несколько людей, способных противостоять ему, и этим людям он насолил бы с большой охотой. Не знаю, может, к перехвату трофейных составов он относился не как ко сбору компромата, а как к легкому розыгрышу. Попали ему в руки документы об этом особом составе – он и велел, смеха ради, пустить этот состав по другому маршруту, зловредненько посмеялся – и из головы вон.
- А тот, другой кинулся искать свою собственность, - задумчиво продолжил Калым. – Один из его агентов или лазутчиков добрался по каким-то следам до нашего района, выдал себя за человека, ищущего работу, перед этим оставил какую-то запись в учетной книге... Какую?
- Думаю, он сразу сделал отметку об изменении накладных и о необходимости переправки полученных грузов по правильному адресу. Скорей всего, он указал и истинного получателя грузов. Запись он, конечно, делал при стороже, и тот ее прочел. А потом мог и пойти за приезжим – интересно стало, что тот дальше будет делать... Наткнулся на убитого, понял, что тут здорово подзаработать можно, прихватил документы – и айда в Москву, блага и орден получать.
- Учетную книгу, однако, спрятал, -- заметил Калым.
- Да, себе на уме был мужичок, при всей своей «дури».
- Так кто же этот человек, настоящий получатель грузов? - спросил Калым.
- Не вполне уверен. Я ведь действительно не заглядывал в этот журнальчик. Есть у меня свои догадки. Супермощный человек, с капризным и прихотливым складом ума. Представляешь такого зазнайку, со своими заскоками, поскольку его прихотям и выходкам отечески потакают? Маменькин сынок. Или папенькин сынок...
- Вы думаете?.. - Калым рот раскрыл, не закончив вопроса.
- Не очень-то я и думаю. Мы знаем, однако, по появившимся много лет спустя публикациям, что Берия и Василий Сталин были на больши-их ножах. И тогда об этом смутные недостоверные слухи носились. Но, естественно, я в то время намного меньше знал о взаимоотношениях людей в высшем эшелоне, как и все. Вот только... Мужик в усадьбе, у которого я проверил документы, принадлежал к спецчастям военно-воздушных сил. К контрразведке этих сил.
- Но ведь главнокомандующим ВВС Московского округа был в то время Василий Сталин! - воскликнул Калым. – Какие еще доказательства нужны? Одно это доказывает
- И даже это не все доказывает, - буркнул Высик. – След давно остыл, и многого теперь нельзя сказать наверняка. Моя версия остается самой вероятной, не более того.
- И что потом стало с немецкими трофейными коллекциями? - спросил Калым.
- Их очень быстро от нас увезли. Видно, наверху что-то зашебуршилось. И видные специалисты были, когда их от нас увозили, да... Давали оценку вещам... Господи, чего там только не было!
- А лошади?
- И лошадей увезли. Всех, которых смогли собрать. А куда все это уехало, по какому адресу, я не знаю. Кто его знает, чья сторона в тот раз верх взяла.
Калым взвесил услышанное в уме.
- Да, и как же волк превратился в Тяпова? - спросил он наконец. - Что произошло?
- А ты разве не понял? - искренне удивился Высик. - Я ж волка совсем в другой лощине подстрелил, на другом краю того огромного поля. Да, я просил разыскать труп волка - но я ведь не говорил, где его искать. И надеялся, что его не найдут. Ведь Тяпова наверняка тот мужик подстрелил, когда из усадьбы выбирался. Не знаю, что произошло между ними. Может, когда Тяпов возник у него на пути, он, недолго думая, этого Тяпова изрешетил - в таких ситуациях всегда лучше первым стрелять. Если б сделали баллистическую экспертизу, то установили бы, что пули в Тяпова выпущены не из моего пистолета. Но, естественно, о баллистической экспертизе никто и не думал.
- Зачем Тяпов убивал? Что объединяло его жертвы?
- Убивал он ради безопасности волков. Или мстя за волков. Я немножко интересовался характером Тяпова, расспрашивал кое-кого, до его медицинской карты добрался. Он тоже пострадал в тот день, когда его брат разбился так, что остался на всю жизнь парализованным. Сотрясение мозга получил. С тех пор в нем заметней стала ненатуральная жестокость, задатки которой, впрочем, еще с детства у него имелись. Потом - контузия на фронте. Все это, наверно, и сыграло свою роль. При обыске в его квартире нашли кучу фотографий, рисунков и репродукций картин с изображением волков. Часть из них висела у него над кроватью. Были и книжки о волках, и научно-популярные, и романы всякие. И даже эти статуэточки обливного фарфора... Выяснилось, что он начал собирать эту коллекцию с сорок четвертого года, когда был комиссован и вернулся в наши края на руководящую должность. А потом, когда он сперва первым обнаружил клетку с волками, бесхозными, как и все остальное... Думаю, он их прямо из вагона ночью увел или прямо в клетке увез втихую. И тут добавилась его очень сильная - чуть ли не болезненная - привязанность к парализованному Володе. У людей типа Тяпова, знаешь, частенько встречается странная черта: вообще добрых людей - особенно, по их понятиям, убогих и бессильных - они ненавидят до отвращения и готовы всех передушить, но при этом находят и избирают одного исключительно доброго человека, которым любуются и для которого на все готовы, и охотно признают, что он намного лучше них самих. Принцип равновесия, что ли, срабатывает - на одной чаше весов много злобы, а на другой - то количество любви, без которого им придется признаться себе в собственной ущербности. Себя они любят в такой любви, себе доказывают, что способны на высокие и глубокие чувства - им после этого легче и спокойней зло творить. Такая вот загадка человеческой психики... Ну, ты сам можешь дорисовать картинку: когда он понял, что волчиха беременна, то идея подарить брату волчонка стала для него всепоглощающей; особенно когда он увидел, как сам брат этого хочет. Все, других мыслей и другого мира для него не существовало. И, как всякий одержимый, он принялся ревностно охранять свой узкий мирок. Да, и еще одно. Конечно, сперва Тяпов спрятал волков на пустующем конезаводе – ведь лошадей-то на этот конезавод перевели чуть попозже, так что в ноябре конезавод был идеальным тайником! Никто ж не мог предполагать, что в скором времени эти заброшенные постройки на отшибе оживут, благодаря попавшим к черту на кулички породистым лошадям... Я посчитал, Тяпов убил трех лошадей для тренировки, чтобы руку приноровить к необычному оружию. Это была моя ошибка. Уже много позже, когда конезавод перестраивали, обратили внимание на полуподвал, в стороне от других построек, с еще сохранившимися следами пребывания волков. А за полуподвалом, когда яму под фундамент рыть начали, откопали скелеты двух молодых волков с проломленными черепами. Я так понимаю, эти волки сбежали и решили поохотиться на лошадей. Что для них плохо кончилось – лошади насмерть забили их копытами. И тогда Тяпов «покарал убийц». Ночной сторож почуял неладное, обратил внимание на частые посещения Тяпова, стал послеживать, зачем Тяпов ходит за основные постройки – пришлось прибрать и ночного сторожа. И еще один вопросец меня занимал... Как Тяпов, чужак для волков, сумел так сразу поладить с ними? Это значило, что волки либо и впрямь стали почти ручными, за много лет пребывания в исследовательском центре, либо Тяпов знал на волков специальные заговоры – как-то умел дать им почувствовать, что он «свой», что он не меньше «волчий человек», чем этот несчастный Маугли. А потом, от греха подальше, Тяпов перевел оставшихся волков на склады. Думаю, мой предшественник что-то нарыл, взял какой-то след – вот и погиб возле того места, где Тяпов держал волчиху на сносях. В третьем углу нашего треугольника...