— Значит, вам известно об Антихристе?
— Воистину, — сказал Шедвелл. Он и вправду однажды смотрел фильм, посвященный данной теме. Насколько он помнил, там из грузовиков выпадали стекла и отрезали людям головы. О происках ведьм даже не упоминалось. В общем, вторую половину он проспал.
— Сейчас, сержант, Антихрист живет на земле. Его присутствие приведет к Армагеддону, то есть к Судному дню, даже если сам он этого не сознает. Небеса и Ад готовятся к войне, и все это может закончиться полнейшим хаосом.
Шедвелл проворчал что-то нечленораздельное.
— Мне лично не разрешается вмешиваться в это дело, сержант. Но я уверен, вам понятно, что любой разумный человек постарается воспрепятствовать надвигающемуся разрушению мира. Не правда ли?
— М-да. Ну, допустим, — сказал Шедвелл, потягивая сгущенное молоко из проржавевшей банки, которую мадам Трейси обнаружила в шкафчике под раковиной.
— Из данной ситуации есть единственный выход. А вы единственный человек, на которого я могу положиться. Антихриста нужно убить, сержант Шедвелл. И сделать это должны вы.
Шедвелл нахмурился.
— Откуда мне знать про ваши делишки, — сказал он. — Ведьмоловы охотятся только на ведьм. Так записано в наших законах. Ну и, конечно, еще изгоняют демонов и бесов.
— Но… но ведь Антихрист будет похлеще любой ведьмы. Он… он Главный Ведьмак. Его колдовские силы так велики, что вы и представить не можете.
— От него трудней избавиться, чем, скажем, от демона? — спросил Шедвелл, который начал слегка соображать.
— Ненамного труднее, — сказал Азирафаэль, который если когда и избавлялся от демонов, то лишь решительно намекая им, что у него, Азирафаэля, еще много дел, так что пора расходиться по домам. И Кроули всегда понимал его намеки.
Шедвелл глянул на свою правую руку и улыбнулся. Потом вдруг засомневался.
— А у этого Антихриста… сколько у него сосков?
Цель оправдывает средства, подумал Азирафаэль. И дорога в Ад вымощена добрыми намерениями. Он солгал охотно и убедительно.
— Множество. Чертова дюжина. Вся грудь ими покрыта… по сравнению с ним Диана Эфесская кажется практически безгрудой.
— Я знать не желаю вашей Дианы, — буркнул Шедвелл. — А вот он, похоже, и правда колдун, и коли так, то я именно тот, кто вам нужен, заявляю как сержант Армии ведьмоловов.
— Отлично, — сказал Азирафаэль, по-прежнему пользуясь услугами мадам Трейси.
— Мне не слишком-то нравятся убийства, — встряла сама мадам Трейси. — Но если тот человек действительно Антихрист, или кто он там такой, то я полагаю, что у нас, в сущности, нет выбора.
— Вот именно, сударыня, — поддержала она себя голосом Азирафаэля. — Итак, сержант Шедвелл. Какое оружие имеется в вашем распоряжении?
Потерев руки, Шедвелл сжал и разжал кулаки.
— Оружие, — сказал он, — в моем распоряжении имеется вот это. — И он поднял два пальца к губам и слегка подул на них.
Наступила пауза.
— Ваша рука? — наконец спросил Азирафаэль.
— Да. Это грозное смертоносное оружие. Оно просто создано для вашего брата демона, разве не так?
— Э-э… А нет ли у вас чего-нибудь более, э-э, существенного? Например, Золотого кинжала Мегиддо? Или ножа Кали?
Шедвелл покачал головой.
— У меня есть несколько булавок, — предложил он. — И Громобойный Пугач, изобретение полковника-ведьмолова Не-Вкушай-Мяса-С-Кровью-Не-Ворожи-И-Не-Гадай Далримпла. Я могу зарядить его серебряными пулями.
— С ними, по-моему, охотятся на оборотней, — сказал Азирафаэль.
— А с чесноком?
— На вампиров.
Шедвелл пожал плечами.
— Ладно, у меня все равно никаких волшебных пуль нет. Но Громобойный Пугач выстрелит в любом случае. Схожу принесу его.
Шаркая к выходу из комнаты, он думал: «И зачем мне какое-то оружие? Ведь у меня есть рука».
— Итак, сударыня, — сказал Азирафаэль. — Я надеюсь, что в вашем распоряжении имеется надежное транспортное средство.
— О, конечно, — сказала мадам Трейси.
Пройдя в угол кухоньки, она достала розовый мотоциклетный шлем с нарисованным на нем золотистым подсолнухом и, надев его, застегнула под подбородком. Потом она порылась в буфете, вытащила целый ворох полиэтиленовых пакетов и кипу пожелтевших местных газет и в итоге извлекла запылившийся зеленый шлем со светящейся надписью «Беспечный ездок», двадцатилетней давности подарок от племянницы Петьюлы.
Шедвелл, вернувшийся с Пугачом на плече, изумленно уставился на мадам Трейси.
— Не понимаю, на что вы так пялитесь, мистер Шедвелл, — заметила она. — Моя машина припаркована на дороге около дома. — Она протянула ему «Ездока». — Вам придется надеть шлем. Таковы правила. Правда, по-моему, втроем на мотороллере ездить вовсе не разрешается, даже если двое из троих являются, э-э, в некотором роде сожителями. Но у нас чрезвычайные обстоятельства. И я уверена, что с нами совершенно ничего не случится, если вы будете хорошенько и крепко держаться за меня. — И она улыбнулась: — Какое забавное приключение, не правда ли?
Шедвелл побледнел, невнятно пробурчал что-то и напялил зеленый шлем.
— Что вы сказали, мистер Шедвелл? — мадам Трейси внимательно посмотрела на него.
— Я сказал, дьявол тебя раздери лопатой наперекосяк, — повторил Шедвелл.
— Довольно уже ваших шотландских приговорок, мистер Шедвелл, — сказала мадам Трейси. И они спустились по лестнице к старенькому скутеру, готовому увезти эту парочку — а вернее, троицу.
Грузовик перегородил дорогу. Груда рифленого железа также заблокировала дорогу. И куча рыбы высотой футов в тридцать забаррикадировала все ту же дорогу. В результате получилась одна из самых впечатляющих дорожных пробок на памяти сержанта полиции.
А еще и дождь.
— У вас есть сведения, когда примерно бульдозеры смогут до нас добраться? — кричал он по рации.
— Мы… тррр…делаем все возможное, что… тррр, — донесся ответ.
Какая-то шевелящаяся живность попыталась забраться под его брючину, и он раздраженно глянул вниз.
— Омары?! — Слегка вздрогнув от неожиданности, он одним прыжком взлетел на крышу полицейской машины. — Омары, — повторил он.
Их было штук тридцать — некоторые более двух футов в длину. Большая часть нестройными рядами ковыляла вверх по дороге, но полдюжины задержалось, чтобы обследовать полицейскую машину.
— Что случилось, сержант? — спросил стоявший на обочине констебль, который записывал показания водителя грузовика.
— Терпеть не могу омаров, — закрыв глаза, с отвращением сказал сержант. — Набросились вдруг целой толпой. Слишком много клешней. Я лучше посижу здесь немного, подожду. Ты ведь скажешь мне, когда они все уйдут?
Он сидел под дождем на крыше машины, и его брюки постепенно пропитывались водой.
Послышался отдаленный рокот. Гром? Нет. Этот грохот не прекращался, а становился все громче. Мотоциклы. Сержант открыл один глаз.
Господи Иисусе!
Их было четверо, и они шли на скорости больше сотни. Он хотел было слезть с крыши, чтобы дать им отмашку, крикнуть об опасности, но они промчались мимо него, прямиком к перевернутому грузовику.
Тут уж сержант ничем не мог помочь. Он вновь закрыл глаза и ждал грохота столкновения. Он услышал, что они подъезжают все ближе. И потом:
— Вжиииих.
— Вжиииих.
— Вжиииих.
И голос в его голове сказал:
— Я НАГОНЮ.
(— Ты видал такое? — спросил Чертовски Крутой Отморозок. — Они прямо перелетели по воздуху!
— …высший пилотаж! — сказал С. П. — Если они смогли, то и мы сможем!)
Сержант открыл глаза. Повернувшись к констеблю, он открыл рот.
Констебль сказал:
— Они… Неужели они… Они перелетели прям…
Бац. Бац. Бац.
Плюх.
Начался очередной рыбный дождь, на сей раз короткий и вполне объяснимый. Над большой кучей рыбы вяло покачивалась рука в кожаном рукаве. Колесо мотоцикла продолжало бессмысленное вращение.
Рука принадлежала Кочегару, который, находясь в полубессознательном состоянии, решил, что французы, пожалуй, не так уж плохи, а хуже всего на свете провалиться по шею в кучу рыбы да еще, похоже, со сломанной ногой. Да, решил он, вот это действительно худшая пакость на свете.
Он хотел рассказать Смертельному Перелому о своей новой кличке, но не смог пошевелиться. Что-то влажное и скользкое заползло ему в рукав.
Позднее, когда его вытащили из рыбной кучи и он увидел других трех байкеров, с головой укрытых одеялами, он понял, что с ними поговорить уже не удастся.
Именно поэтому о них ничего не сказано в книге Откровений, о которой болтал Свинопас. Им не суждено было проехать дальше по этой дороге.
Кочегар что-то пробормотал. Сержант склонился над ним.
— Лучше помолчи пока, сынок, — сказал он. — «Скорая помощь» уже в пути.
— Послушайте, — прохрипел Кочегар. — Мне надо сообщить вам что-то очень важное. Четыре Всадника Апокалипсиса… они настоящие отморозки, все четверо.
— Он в бреду, — объявил сержант.
— А вот и нет. Я — в Рыбной куче, — прохрипел Кочегар и потерял сознание.
Лондонская сеть дорожного движения в сотни раз запутаннее, чем можно себе представить.
Ни демонические, ни ангельские происки тут ни при чем. Причиной всему — география, история и градостроительный план Лондона.
В целом такая система даже выгодна горожанам, хотя они никогда этого не поймут.
Лондон строился не для машин. Если уж на то пошло, его, похоже, строили не для людей. Все создавалось стихийно или случайно. В итоге возникли проблемы, а решения, претворявшиеся в жизнь, порождали новые проблемы через пять, десять или даже сотню лет.
Последним конструктивным решением стало строительство М25 — окружной автодороги, или, грубо говоря, кольца вокруг города. До сих пор все ее проблемы были сравнительно просты: например, не успели закончить строительство, а трасса уже устарела. Все как предсказывал Эйнштейн: хвост автомобильной пробки в конце концов становится ее же головой.
Текущая проблема состояла в том, что шоссе перестало существовать — в обычных пространственных терминах. Водители, не понимая, что происходит, пытались найти иные пути выезда из Лондона и совершенно заблокировали весь центр. Впервые за все века существования Лондон оказался в абсолютно безвыходном положении. Весь город представлял собой одну огромную уличную пробку.
Теоретически автомобили позволяют вам потрясающе быстро переместиться с места на место. Дорожные пробки, с другой стороны, предоставляют вам потрясающую возможность стоять на одном месте — под дождем, во мгле, и какофоническая симфония клаксонов звучит все яростнее.
Терпение Кроули было уже на пределе.
Воспользовавшись случаем, он успел перечитать все записи Азирафаэля и пролистать пророчества Агнессы Псих, сделав в итоге несколько важных выводов.
Его заключения сводились к следующему:
1) Армагеддон уже начался;
2) Кроули предпринять ничего не может;
3) местом действия выбран Тадфилд. Во всяком случае, в Тадфилде все начнется. А потом уже охватит всю землю;
4) Кроули попал в адский черный список;
5) Азирафаэль — насколько можно судить — выведен из игры;
6) будущее представляется черным, мрачным и ужасным. Никакого света в конце туннеля — а если он там и есть, то это встречный поезд;
7) так, может, в ожидании конца света лучше завалиться в уютный ресторанчик и попросту и без затей напиться там до чертиков?
8) И однако же…
И тут вся логичность выводов мгновенно исчезла.
В глубине души Кроули был оптимистом. В самые плохие времена его всегда поддерживала лишь одна, твердая, как скала, убежденность — тут ему на мгновение вспомнились ужасы четырнадцатого столетия, — да, он безоговорочно верил в победу; верил, что Вселенная его не подведет.
Все будет в порядке, даже если весь Ад ополчился на него. Даже если мир подходит к концу. Даже если холодная война завершилась и началась Война Великая. Даже если шансов на свободу у него меньше, чем у толпы хиппи в тюремном фургоне. Крохотный шанс все-таки оставался.
Самое главное — оказаться в нужном месте в нужное время.
Нужное место — Тадфилд. Он убедился в этом, отчасти благодаря книге пророчеств, а отчасти благодаря собственным ощущениям: на карте мира, сложившейся в уме Кроули, Тадфилд пульсировал подобно мигрени.
Оставалось лишь успеть попасть туда в нужное время, то есть до конца света. Он проверил часы. В запасе еще два часа, хотя, конечно, сейчас мог резко измениться даже нормальный ход времени.
Кроули бросил книгу на пассажирское сиденье. Отчаянные времена, отчаянные меры: за шестьдесят лет его «Бентли» не получил ни единой царапинки.
А, черт, была не была!
И Кроули вдруг резко дал задний ход, изрядно помяв капот стоявшего за ним красного «Рено», и выехал на тротуар.
Он включил фары и нажал на клаксон.
Теперь все пешеходы предупреждены о его продвижении. Ну а если они не успеют убраться с дороги… что ж, все равно жить им осталось каких-то пару часов. Возможно. Вероятно.
— Эге-гей! — воскликнул Антоний Кроули и рванул вперед, не разбирая дороги.
В конторе сидели шесть женщин и четверо мужчин, и перед каждым разместились телефон с кипой компьютерных распечаток — сплошь фамилии абонентов и телефонные номера. Пометки, стоявшие напротив каждой из фамилий, могли означать, что клиент позвонил сам, что позвонили ему или что его номер пока занят, а самыми важными были те абоненты, которые изъявили страстное желание улучшить свой быт изоляционной стеной облегченной кладки.
Последние были в явном меньшинстве.
Час за часом десять сотрудников сидели на телефонах, улещивая клиентов, рекламируя продукцию и источая лучезарные обещания по поводу беспрецедентной дешевизны. Между звонками они делали пометки, потягивали кофе и поражались силе дождя, поливающего окна. Они оставались на своих постах, словно оркестр «Титаника». Ведь если вы не сможете продать стеклопакеты в такую погоду, то не продадите их уже никогда.
Лайза Морроу говорила с клиентом:
— …Послушайте, если вы только позволите мне закончить, сэр, да, я поняла вас, сэр, но если вы только… — А потом, услышав, что сэр просто прервал разговор, она добавила: — Ну и пошел ты, нахал.
Она положила трубку.
— Очередное фиаско, — доложила девушка своему коллеге. Она была признанным лидером фирмы в ежедневных соревнованиях «Вытащи клиента из ванны», и ей оставалось заполучить всего два очка, чтобы выиграть еженедельный приз за лучший коитус интерруптус.
Она набрала следующий номер по списку.
Лайза вообще-то случайно устроилась телефонным продавцом. На самом деле ей хотелось блистать или хотя бы работать на роскошных заморских курортах, но она не сдала экзамены в средней школе.
Будь она достаточно прилежной, она нашла бы работу на одном из таких курортов или место помощника зубного врача (вторая работа ее мечты) или вообще пристроилась бы кем угодно, только не телефонным продавцом в этой конторе, и тогда жизнь ее, вероятно, оказалась бы более насыщенной и продолжительной.
Может, и не такой уж продолжительной, учитывая все обстоятельства, — ведь настал День Армагеддона, — но в любом случае на несколько часов дольше.
А чтобы продлить свою жизнь, ей всего лишь не надо было набирать номер мистера А. Дж. Кроули, который значился в ее списке (полученном, в лучших традициях, через десятые руки) клиентов из фешенебельного района Мейфер, заказывающих товары по почте.