– Пусть он войдет, – прошептал Айдахо.
– Пропустите его, – велел герцог.
После некоторого колебания охранники опустили мечи. Человек стремительно вошел в комнату, остановившись напротив герцога.
– Это Стилгар, глава сиетча, в котором я гостил, вождь тех людей, которые предупредили нас о харконненской банде, – сказал Айдахо.
– Добро пожаловать, – сказал Лето. – И почему же нам нельзя вынимать из ножен этот клинок?
Стилгар взглянул на Айдахо и сказал:
– Ты соблюдал среди нас обычаи чистоты и чести. Тебе я мог бы разрешить взглянуть на клинок человека, которому вы помогали… – Стилгар обежал взглядом остальных присутствующих в помещении. – Но их я не знаю. Не осквернят ли они благородное оружие?
– Я – герцог Лето, – сказал герцог. – Можете ли вы позволить мне увидеть этот клинок?
– Я позволю вам заслужить право извлечь его из ножен, – отчеканил Стилгар и, когда над столом пронесся ропот недовольства, поднял худую, в темных прожилках руку. – Напоминаю, это клинок того, кто помог вам.
В наступившей тишине Пауль изучал этого человека, ощущая исходящую от него ауру власти. Он был вождем – фрименским вождем.
Офицер, сидевший на противоположной от Пауля стороне стола, пробормотал:
– Кто он такой, чтобы учить нас, какими правами мы обладаем на Арракисе?
– Говорят, что герцог Лето Атрейдес правит с общего согласия подданных, – сказал Стилгар. – Так что я должен рассказать вам, в чем тут дело: на тех, кто видел крис, ложится определенная ответственность. – Он бросил мрачный взгляд на Айдахо. – Они становятся нашими. И не смогут покинуть Арракис без нашего согласия.
Халлек и еще несколько человек с гневом на лицах вскочили.
– Один лишь герцог Лето определяет… – начал Халлек.
– Одну минуту, – сказал Лето, и мягкость, прозвучавшая в его голосе, остановила их. Этот момент нельзя упустить, подумал он и обратился к вождю фрименов: – Сэр, я чту и уважаю личное достоинство каждого, кто уважает мое достоинство. Я действительно у вас в долгу. И я всегда плачу свои долги. Если по вашему обычаю этот нож должен остаться здесь в ножнах, значит, так и будет – по моему приказу. И если существует еще какой-нибудь способ почтить человека, погибшего, помогая нам, вам остается только указать его.
Фримен пристально посмотрел на герцога, потом медленно отвел в сторону лицевое покрывало, открыв тонкий нос и полногубый рот, обрамленный черной блестящей бородой, медленно склонился над столом и плюнул на его полированную поверхность.
Сидевшие за столом вскочили было на ноги, но тут прогремел голос Айдахо:
– Стойте!
В наступившей напряженной тишине Айдахо сказал:
– Мы благодарим тебя, Стилгар, за дар влаги твоего тела. Мы принимаем его с тем же чувством, с каким он был принесен. – И Айдахо тоже плюнул на стол.
Специально для герцога он прошептал:
– Вспомните, сколь драгоценна здесь вода, сир. Это был знак уважения.
Лето откинулся на спинку стула, поймал взгляд Пауля, заметил печальную улыбку на лице сына и почувствовал, как медленно спадает напряжение за столом, по мере того как к людям приходит понимание.
Стилгар посмотрел на Айдахо:
– Ты неплохо вписался в мой сиетч, Дункан Айдахо. Есть ли у тебя долг преданности твоему герцогу?
– Он хочет меня завербовать, сир, – пояснил Айдахо.
– Согласится ли он, если ты будешь служить и ему, и мне? – спросил Лето.
– Вы хотите, чтобы я пошел с ним, сир?
– Я хочу, чтобы ты сам принял решение, – сказал Лето и не сумел спрятать волнение в голосе.
Айдахо посмотрел прямо в глаза Стилгара:
– Берешь меня на этих условиях, Стилгар? Учти, тогда мне в случае необходимости придется возвращаться на службу к моему герцогу.
– Ты хорошо сражаешься и сделал все, что сумел, для нашего друга, – проговорил Стилгар и перевел взгляд на Лето. – Пусть будет так: человек Айдахо оставляет у себя этот крис как знак его верности нам. Он, разумеется, должен быть очищен и пройти ритуалы, но это можно сделать. Он будет фрименом и солдатом Атрейдесов. Тому уже есть прецедент: так и Лиет служит двум господам.
– Дункан? – спросил Лето.
– Я понимаю, сир, – кивнул Айдахо.
– Значит, решено, – заключил Лето.
– Твоя вода – наша, Дункан Айдахо, – сказал Стилгар. – Тело нашего друга остается у вашего герцога. Его вода – вода Атрейдесов. Теперь между нами – связь, связь воды.
Лето вздохнул, встретившись взглядом с Хаватом. Старый ментат с довольным выражением лица кивнул.
– Я буду ждать внизу, – сказал Стилгар, – пока Айдахо простится со своими друзьями. Имя нашего погибшего друга было Турок. Помните об этом, когда придет время освободить его дух. Вы – друзья Турока.
Стилгар повернулся уходить.
– Может быть, вы задержитесь, хотя бы ненадолго? – спросил Лето.
Фримен снова повернулся к нему, небрежным жестом возвращая покрывало на место и что-то под ним поправляя. Перед тем как покрывало опустилось, Пауль успел заметить что-то вроде тонкой трубки.
– А разве есть причина для задержки? – спросил Стилгар.
– Хотя бы почета ради, – пожал плечами герцог. – Честь…
– Честь велит мне как можно быстрее оказаться в другом месте, – сказал Стилгар, метнул еще один взгляд на Айдахо, круто развернулся и, широко шагая, вышел.
– Если другие фримены похожи на него, мы с ними неплохо сработаемся, – сказал Лето. – Мы можем быть очень полезны друг другу.
Айдахо проговорил сухим тоном:
– Он прекрасный образчик, сир.
– Ты понимаешь, что должен делать, Дункан?
– Я – ваш посол к фрименам, сир.
– От тебя зависит очень многое, Дункан. Мы должны набрать по меньшей мере пять батальонов этих людей – до того как на нас обрушатся сардаукары.
– Эта цель потребует некоторых усилий, сир. Фримены – весьма независимый народ. – Айдахо поколебался, потом сказал: – И еще одно, сир. Один из наемников, которых мы побили, пытался завладеть этим клинком нашего погибшего фрименского друга. Этот наемник говорит, что Харконнены обещают миллион соляриев всякому, кто доставит им хотя бы один-единственный крис.
Подбородок Лето вздернулся: герцог был удивлен.
– Почему же им так сильно хочется заполучить эти клинки?
– Нож изготавливают из зуба песчаного червя; это знак фримена, сир, и никто другой не может иметь его. С ним синеглазый человек может войти в любой сиетч в этой земле. Они потребовали бы у меня предъявить его, если бы меня не знали. Я на фримена не похож. Но…
– Питер де Врийе, – сказал герцог.
– Человек дьявольского коварства, милорд, – кивнул Хават.
Айдахо спрятал крис под мундир.
– Береги этот нож, – сказал герцог.
– Я понимаю, милорд. – Он похлопал по рации на своей портупее. – Я доложу обо всем при первой возможности. У Суфира есть код моего вызова. Используйте боевой язык.
Дункан отсалютовал, четко повернулся кругом. Они слышали, как его шаги удаляются по коридору. Лето и Хават обменялись понимающими взглядами.
– Нам многое предстоит сделать, сир, – сказал Халлек.
– А я не даю тебе приняться за работу, – усмехнулся Лето.
– У меня приготовлено сообщение о передовых базах, – сказал Хават. – Может, в другой раз, сир?
– Оно длинное?
– Я подготовил краткое изложение, так что не очень. Среди фрименов говорят, что в период действия Имперской Пустынной ботанической станции здесь, на Арракисе, было построено свыше двухсот таких баз. Предполагается, что все они, были покинуты, но есть показания, что перед тем, как бросить, их законсервировали.
– Там сохранилось действующее оборудование? – спросил герцог.
– Согласно сообщениям, полученным от Дункана, да.
– Где расположены станции? – вмешался Халлек.
– Ответ на этот вопрос, – сказал Хават, – неизменно один и тот же: «Лиет знает».
– Бог знает, – пробормотал Лето.
– Возможно, все не так безнадежно, сир, – сказал Хават. – Вы ведь слышали, как этот Стилгар употребил его имя. Не может ли оно относиться к реальному лицу?
– «Служит двум господам», – вспомнил Халлек. – Звучит как религиозная цитата, пожалуй…
– Тебе виднее. Странно, что ты не знаешь наверняка, – буркнул герцог.
Халлек улыбнулся.
– Ну а Арбитр Смены, – сказал Лето, – Имперский Эколог – Кинес… Не может ли он знать, где находятся эти базы?
– Сир, – предостерег Хават, – Кинес служит Императору.
– И очень далеко от Императора, – сказал Лето. – Мне нужны эти базы. Они, наверное, битком набиты материалами, которые вполне можно было бы использовать для ремонта нашего оборудования.
– Сир! – воскликнул Хават. – Эти базы по закону все еще относятся к феоду Его Величества.
– Климат здесь достаточно свирепый, чтобы уничтожить все, что угодно, – задумчиво сказал герцог. – Мы всегда сможем свалить все на бури… Разыщите этого Кинеса и хотя бы узнайте, существуют ли базы на самом деле.
– Реквизировать их все-таки опасно, – покачал головой Хават. – Дункан уверен, что эти базы или некая связанная с ними идея имеют для фрименов некое глубокое значение. Мы можем оттолкнуть их от себя, если разорим эти базы.
Пауль видел, с каким напряжением офицеры следят за каждым произнесенным словом. Казалось, намерения отца их глубоко расстраивают.
– Послушайся его, отец, – тихо сказал Пауль. – Он прав.
– Сир, – сказал Хават, – на этих базах действительно может содержаться столько материалов, что хватило бы на ремонт всего оставленного нам оборудования, и все-таки они могут оказаться за пределами досягаемости по стратегическим причинам. Опрометчиво было бы предпринимать какие-либо шаги без дополнительных сведений. Империя наделила Кинеса полномочиями Арбитра. Мы не должны этого забывать. И фримены считаются с его мнением.
– Значит, проделайте все мягко, – сказал герцог. – Я всего лишь хочу знать, существуют ли базы, и только.
– Как прикажете, сир. – Хават сел, опустив глаза.
– Тогда все в порядке, – сказал герцог. – Мы знаем, что нам предстоит работа. Мы к ней готовились. И у нас есть в ней кое-какой опыт. Мы знаем, каким будет вознаграждение. Альтернативы тоже достаточно ясны. У каждого есть свое задание… – Герцог посмотрел на Халлека. – Гурни, в первую очередь займись контрабандистами.
– «Вот, иду к бунтарям, обитающим в безводной земле», – нараспев произнес Халлек.
– Когда-нибудь я поймаю этого парня на отсутствии подходящей цитаты, и он будет похож на голого, – бросил герцог.
Фраза его отозвалась за столом смешками, но Пауль услышал в них нотки неестественности. Герцог обратился к Хавату:
– Суфир, разверни на этом этаже еще один командный пункт – для разведки и связи. Когда сделаешь, приходи: ты мне понадобишься.
Хават встал и окинул комнату взглядом, словно ища поддержки. Потом направился к выходу, следом потянулись остальные. Офицеры двигались торопливо, скребя пол отодвигаемыми стульями, сталкиваясь, обнаруживая явные признаки смущения.
Дело закончилось всеобщим замешательством, подумал Пауль, глядя в спины. Раньше Совет всегда заканчивался в приподнятой атмосфере. А это собрание словно вытекало медленной струйкой, утомленное собственной неэффективностью, да и завершилось оно спором…
Впервые Пауль позволил себе подумать о реальной возможности неудачи – и вовсе не из страха перед ней и не из-за предостережений, подобных тем, что исходили от старой Преподобной Матери, – его собственная оценка ситуации заставила взглянуть этой возможности в лицо.
«Отец в отчаянии, – подумал он. – Дела складываются для нас очень неудачно».
И Хават… Пауль припомнил, как вел себя на совещании старый ментат – едва уловимые колебания, признаки беспокойства…
Да, Хават чем-то глубоко встревожен.
– Тебе, наверное, лучше всего остаться на ночь здесь, сын, – сказал герцог. – Все равно скоро рассветет. Я сообщу твоей матери. – Он тяжело поднялся. – Почему бы тебе не сдвинуть вместе несколько кресел и не прилечь отдохнуть?
– Я не устал, отец.
– Ну, как хочешь.
Герцог заложил руки за спину и принялся вышагивать взад-вперед вдоль стола. Как зверь в клетке.
– Ты собираешься обсудить с Хаватом возможность того, что среди наших людей есть предатель? – спросил Пауль.
Герцог остановился напротив сына и сказал, глядя в темноту за окнами:
– Эту возможность мы обсуждали много раз.
– Старуха казалась такой уверенной в этом, – сказал Пауль. – И то послание для матери…
– Меры предосторожности приняты, – сказал герцог. Он оглядел комнату, и в его глазах сверкнула ярость загнанного зверя. – Оставайся здесь. Мне надо обсудить с Суфиром кое-что насчет командных пунктов. – Герцог повернулся и быстро вышел, коротко кивнув у двери охранникам.
Пауль смотрел на то место, где стоял отец. Оно опустело даже раньше, чем герцог вышел из комнаты. И Пауль вспомнил слова старухи: «…твоего отца не спасет ничто».
Глава 13
В тот первый день, когда Муад'Диб с ближними его ехал по улицам Арракина, некоторые из людей, стоявших у дороги, вспомнили легенды и пророчества и отважились прокричать: «Махди!» Но этот их крик был более вопросом, нежели утверждением, ибо тогда существовала лишь надежда, что был он Лисан аль-Гаибом, Гласом из Внешнего Мира, предсказанным много веков назад. Взгляды их были прикованы также и к его матери, ибо все слышали, что была она Бене Гессерит, и потому сочли ее чем-то вроде второго Лисан аль-Гаиба.
Герцог нашел Суфира Хавата – тот сидел один в угловой комнате. За стеной работали – устанавливали и налаживали аппаратуру связи, но здесь было довольно тихо. Герцог успел окинуть взглядом все помещение, пока Хават поднимался из-за стола, заваленного бумагами. В этом закутке с зелеными стенами, помимо стола, было еще три кресла на силовой подвеске, со спинок которых поспешно стерли букву «X», – там виднелись пятна, немного отличные по цвету от всей обивки.
– Эти кресла достались нам в наследство от прежних хозяев, но они вполне безопасны, – сказал Хават. – А где Пауль, сир?
– Я оставил его в комнате совещаний. Я решил, что ему стоит отдохнуть, и избавил от своего присутствия.
Хават кивнул, прошел к двери в соседнюю комнату и прикрыл ее. Шум помех и треск разрядов, доносившиеся оттуда, стихли.
– Суфир, – вздохнул Лето, – я вот думаю об имперских и харконненских запасах Пряности.
– Что вы имеете в виду, милорд?
Герцог поджал губы:
– Склады могут быть разрушены…
Увидев, что Хават собирается возразить, герцог поднял руку:
– Я говорю сейчас не о запасах Императора. Но неприятностям Харконненов он бы втайне порадовался. И как барону протестовать против уничтожения того, что он не может открыто признать своим?
Хават покачал головой:
– У нас мало людей, сир.
– Возьми часть людей Айдахо. И, может быть, кто-то из фрименов захочет отлучиться с планеты. Рейд на Джеди Прим мог бы дать нам тактическое преимущество, Суфир.
– Как прикажете, милорд. – Хават повернулся уходить, и герцог заметил, что старик нервничает. Возможно, он боится, что я ему не доверяю. Наверняка он знает, что я получил частные сообщения о предательстве. Ну и лучше всего немедленно успокоить его страхи.
– Суфир, – сказал он, – ты один из немногих, кому я полностью могу доверять: поэтому я хочу обсудить с тобой еще один вопрос. Оба мы знаем, какого неусыпного внимания требует опасность проникновения предателей в наши ряды… но у меня есть два новых сообщения.
Хават обернулся, и герцог пересказал ему все, что узнал от Пауля.
Но вместо сосредоточения, возникающего у ментатов во время работы, эти сообщения лишь усилили беспокойство Хавата.
Лето всмотрелся в лицо старика, потом сказал:
– Ты что-то скрываешь, дружище. Мне следовало догадаться еще на совещании штаба, ведь ты там так нервничал. Что это за опасность, о которой нельзя говорить перед всеми?