– Угу, – оскалился тот, обнажив ряд подгнивших зубов, – климат здесь для моего здоровья вредный.
– Завтра отправляемся, а пока отдыхайте, в батальоне будете бегать без остановок, с утра и до самой поздней ночи. – Сержант указал на высокого парня, стоящего с правого края шеренги, и сказал: – Ты – старший, всё как вчера, я в город, а вы сидите тихо. Если появится майор, скажешь, что ко мне земляк зашёл. Понятно?
– Так точно, товарищ сержант, – вытянулся высокий в струнку.
– Лизоблюд, – еле слышно пробурчал косматый.
– Разойдись! – отдал команду Ахмедов, и мы направились обратно в казарму.
С гигиеной было не очень – зубной щётки нет, порошка чистящего нет, полотенца нет, мыла нет, а есть только ряды умывальников с холодной водой на первом этаже. Вздохнув, поплескал на лицо водицей, обтёрся внутренней подкладкой полушубка и направился в столовую, располагавшуюся совсем рядом. Завтрак ещё готов не был, и, пока ждали команды от поваров, стояли в коридорчике и вели разговор – кто, откуда, что да как и каковы причины, по которым в армию попал.
– Меня Домовым называйте, – сказал косматый мужик, что стоял в строю возле меня. – Кого и как зовут?
– Саня, – представился я.
– Костя Свиридов, – подал голос невысокий щуплый паренёк, подслеповато щурившийся и, казалось, смотрящий на мир с неким удивлением.
– Стас. – Это был высокий, которого сержант назначил старшим.
– Кир и Кор, – за двоих ответил наголо стриженный хлопец с чубом на голове, какой раньше украинские казаки носили, и, кивнув на второго такого же парня, который был его точной копией, добавил: – Мы братья.
Седьмой наш товарищ, пожилой мужчина в рваном пальто с руками, в которые въелась чёрная машинная смазка, снял с головы побитую молью продолговатую шляпу и отрекомендовал себя так:
– Механик Шварц. – Он на мгновение замялся и добавил: – Иосиф Самуилович.
– Вот и опознались, кто есть кто, – вновь оскалился Домовой. – Какими судьбами сюда попали?
– А тебе зачем? – спросил его Стас.
– Чисто для интереса. – Косматый встряхнул своими грязными патлами и слегка ударил себя в грудь:
– Лично я решил новую жизнь начать, а то на меня глава местной Народной Стражи, товарищ Тимофеев, за чтото зло затаил. Он почемуто считает, что я криминальный элемент, а я честный бродяга, никому в жизни зла не делал.
Понятно, бродяга – значит воришка.
– Ладно, – Стас опёрся на стенку, – это не секрет. Мне податься некуда, подумал, почему бы и нет, армия – это не самый плохой вариант.
– А мы беженцы с побережья, – опять за двоих ответил хлопец, хм, или это его брат был, непонятно.
Следующим откликнулся Свиридов:
– Говорят, что тем, кто контракт честно отслужит, образование в столичном университете бесплатное. Для меня это шанс.
– А я из Лесного, – сказал я, – со старостой поселковым не поладил, ушёл.
– А ты? – спросил Домовой механика Шварца.
Тот помялся, но всё же ответил:
– Самто я из Туапсинской республики, и так сложилось, что всегда был подле техники. Сначала чинил машины, движки перебирал, а затем освоил автомобиль и стал водителем при одном из торговых караванов. Проработал несколько лет, вошёл в долю с караванщиками, взял кредиты у серьёзных людей, а несколько дней назад, когда мы из Туапсе на Краснодар шли, на Гойтхском перевале нас горцы ограбили. Вот и получается теперь, что домой мне дороги нет, а у вас, конфедератов, вся техника у армейцев. Так что один у меня путь остался – армия.
– Люди, – задал я важный вопрос, которым не озаботился вчера, – а где мы служитьто будем? Понял только, что в какойто гвардии, а что к чему, толком не знаю.
Засмеялись все, и для меня это было несколько обидно.
– Ха, тупица, – больше всех заходился в неприятном смехе Домовой.
– Спокойно, – утихомирил всех Стас и спросил:
– Ты чего, контракт не читал?
– Да както не до того было.
– В Конфедерации армия состоит из трёх частей. Первая – это региональные войска, которые подчиняются непосредственно городским властям тех территорий, на которых они служат. Вторая – войска быстрого реагирования, находятся непосредственно в подчинении столицы, и место их постоянной дислокации – Краснодар. А мы будем служить в Четвёртом гвардейском батальоне. Таких батальонов всего четыре, и по сути это остатки регулярных воинских частей, уцелевших после развала России и переживших Эпоху Хаоса.
Оглянувшись на остальных, увидел, что рассказом Стаса заинтересовался не только я. Видимо, никто из присутствующих этого не знал.
– А почему они – гвардия?
– Ну, сам посуди, у них есть тяжёлое вооружение, оставшееся от старых времён, есть традиции, опыт, старые знамёна, в конце концов, так что самая что ни есть гвардия. Правда, в правительстве их не очень любят и элитой считают свои войска быстрого реагирования.
В это время в коридор выглянула румяная ряшка повара и позвала нас на завтрак, так что интересный разговор прервался.
Надо сказать, что кормили в армии хреново, в чёмчём, а в этом наши поселковые мужики были правы и не врали ничуть. Я смотрел на жиденькую кашку из какогото толокна, сваренную на воде без добавки какоголибо масла, прозрачный кипяток, обозванный чаем, и на два тоненьких кусочка серого хлеба и недоумевал, неужели так будет теперь всегда. Приплыли. У старосты, помнится, мясо на столе всегда присутствовало, а здесь, видимо, подобное угощение не практиковалось в принципе, по крайней мере для рядовых. Тогда у меня впервые мелькнула мысль, а не променял ли я шило на мыло, но, прикинув, что к чему, всё же решил, что был прав в своём стремлении покинуть посёлок.
Тем не менее есть хотелось, и, тоскливо вздохнув, я приступил к трапезе. Завтрак исчез в моём молодом желудке за пару минут, я попрежнему был голоден, но до обеда должен был протянуть и не откинуть ноги от голода. Заметив, как я вёл себя за столом, уже в казарме ко мне привязался Домовой:
– Что, деревня, привык там у себя в лесах сало за обе щеки трескать, а теперь нос от еды воротишь? В обед отдашь свою пайку мне.
– Взял бы да пошёл в леса, – резко ответил я ему, – там рабочие руки нужны, глядишь, тоже сало будешь лопать. Что, работать западло? А насчёт пайки – перетолчешься, фуфломёт.
– Ты за базаром следи, щенок. – Мужик раскинул пальцы веером и угрожающе навис надо мной.
Ничего, шутки эти мне знакомы, каторжник Шкаф в нашем посёлке два года уже живёт, многое успел рассказать про жизнь городскую, в том числе и про то, как надо на такие наезды отвечать. При таких раскладах закон один – бей первым. Подавшись телом вперёд, я резко двинул Домового в горло сжатыми костяшками левой руки, не сильно, но неприятно. Не ожидавший от меня подобного, он пошатнулся, потерялся, а я двинул его с правой в челюсть. Здоровый мужик от одного моего удара рухнул на пол и потерял сознание. К нему тут же подскочил Стас и проверил пульс на шее.
– Живой, – успокоил он меня и спросил: – Где так драться наловчился?
– Само както выходит, – пожал я плечами. – Меня староста поселковый в рабочий день постоянно ставил у быков в хлеву уборку делать, а быки – это сила, только удары понимают. Палкой их бить не разрешали, приходилось руками и ногами работать.
– И долго ты быков бил?
– Пять лет изо дня в день.
– Силён, – уважительно произнёс Стас и присел на свой топчан, который стоял рядом с моим.
– Стас, – спросил я его, – возле столовки мы не договорили, когда ты про гвардию рассказывал. Почему гвардейцев в правительстве не любят?
– Это с самого начала так пошло. Когда всё развалилось, то уцелевшие воинские части выживали за счёт сельских общин, крышевали их и от бандитских набегов защищали, а те в ответ им продукты поставляли и новобранцев. В общем, они независимо жили, и коекто Эпоху Хаоса пережил благополучно, а когда республики решили в Конфедерацию объединиться, то использовали их уже как наёмников, чтобы территории от банд очистить. Как только столицу края освободили, так между вояками и новым правительством был подписан договор, согласно которому армейцы переходят в подчинение президента как его личные гвардейские части. По договору они снабжались всем необходимым в первую очередь и платили им вдвое больше, чем территориальным войскам. Пока они были нужны, правительство им в рот заглядывало, а как Конфедерация окрепла, так многим чиновникам не по нраву их обособленность и привилегии пришлись.
– Интересно рассказываешь. А откуда ты всё это знаешь?
– У меня дядька в Четвёртом гвардейском батальоне долгое время служил, пока ему во время рейда на ПримороАхтарск ногу не оторвало. Пока он был жив, многое мне порассказал, чего большинство граждан и знать не знает.
– Слушай, так куда мы завтра направимся?
– База нашего батальона находится в станице Павловской на границе с землями «беспределов». У нас работа такая будет – бродить по лесам и кончать всяких уродов, которые в Конфедерацию лезут.
– И почему именно мы этим будем заниматься?
– Эээ, – протянул Стас, – видать, что ты из лесов своих выбирался нечасто. Ладно, слушай. Каждый гвардейский батальон имеет свою особую специализацию, а получилось так опять же с Эпохи Хаоса. Первый батальон возник из Седьмой воздушнодесантной дивизии, которая в Новороссийске базировалась, они – штурмовики. Второй появился на основе артбригады и некоторого количества мотострелков из Майкопа. Они занимаются обороной и стерегут покой столицы. Третий – это сборная солянка из моряков Черноморского флота. Сам понимаешь, вся охрана нашего побережья на них висит. Это подразделение иногда ещё флотилией называют, хотя у них только пара военных кораблей на ходу, а основа личного состава – морские пехотинцы. Наконец, наш Четвёртый батальон – это всё, что осталось от Десятой бригады спецназа ГРУ, которая в Молькино квартировала.
– Никогда про такой населённый пункт не слышал, где это?
– Это там, где сейчас Саратовские болота. Слыхал про такие?
– Кто же из местных про них не знает? Знаю, бывал там. Мы со старостой туда за лекарственными травами ездили, скупали их у болотников.
– Вот, в самом центре этих болот и был военный городок нашего батальона. Когда наступил Хаос, ирригационные системы сдохли, а вода из Краснодарского водохранилища те места и подтопила. Тогдашний комбриг Ерёменкостарший поднял людей, заправил всю технику остатками горючего, загрузил боеприпасов, сколько смог увезти, да и покинул часть. С тех пор у Четвёртого гвардейского постоянного пункта дислокации нет, где работа, там и дом.
– Стас, так я не пойму, мы батальон или бригада?
– Батальон, но очень большой. Всё зависит от того, что себе комбат может позволить. Это, конечно, тайна, – он понизил голос, – но небольшая. Батальон – это только название, на деле, как дядя говорил, в нашей части около тысячи только солдат, не считая иждивенцев.
– Много, во всём Горячем Ключе сейчас, насколько мне известно, не больше пятнадцати тысяч человек проживает, и это районный центр.
– Да, многовато, – согласился Стас, – поэтому чиновники и не хотят усиления нашего подразделения. Наш «покупатель», Ерёменкомладший, здесь уже пятый день сидит, а только нас семерых и набрал, хотя имеет предписание на пятьдесят человек. По городу заранее прошлись народные стражники и всех семейных предупредили, чтоб никто в военный комиссариат не вздумал прийти. Вот поэтому только такие, как мы, которым деваться некуда или терять нечего, и подписали контракт.
– Надо же, – удивился я, – самые настоящие интриги.
– Ха, а ты думал? Конечно, большая часть моих измышлений ими и останется, но глаза есть, а соображалка работает, так что выводы надо делать из всего, мало ли, что и где пригодится.
Пока мы вели разговор, очнулся Домовой, который нелепо, как лягушка, захлопал ладонями по полу и открыл глаза. Я приподнялся и слегка толкнул его ногой в бок.
– Ты как?
– Нормально, – ответил он, встряхивая головой.
– Проблема исчерпана?
– Да, всё путём. – Голос Домового был спокоен, но глаза его полыхнули такой затаённой злобой, что мне было ясно одно: проблема никуда не делась.
Вор отправился смыть с лица слюну, а Стас кивнул ему вслед:
– Сейчас он на тебя не рыпнется, ему из города свалить надо, но в будущем будь настороже.
– Непременно.
День прошёл, обед и ужин ничем не отличались от завтрака, и спать я ложился с таким же пустым желудком, с каким встал поутру. Однако мой новый товарищ, я говорю про Стаса, фамилия которого, кстати, была Иноков, заверил меня, что в части с продовольствием будет получше, и, успокоенный его уверениями, с надеждой на светлое будущее я лёг спать. Завтра меня ожидала первая поездка на поезде, и к такому знаменательному событию необходимо было подготовиться основательно, то есть выспаться.
Глава 3
Кубанская Конфедерация. Станица Павловская
21.11.2056
На следующее утро на железнодорожной станции города Горячий Ключ мы погрузились в обшарпанный плацкартный вагон, разделённый на несколько отсеков, который прицепили к составу, идущему в столицу с грузом строевого леса. Через пару часов его зацепил старый допотопный паровозик, работающий на угле, поезд дёрнулся, и всё, туту, привет, дорога, прощай, родина.
Паровозик нещадно чадил чёрным дымом, наш состав шёл по новой ветке в обход Саратовских болот. Я сидел у окна, от которого постоянно сквозило, и наблюдал окрестные пейзажи. По большому счёту смотреть было не на что, кругом болота и лес, то же самое я мог видеть и дома. Двигались мы не очень быстро и в столице должны были оказаться уже поздней ночью. Попробовал поспать, так не спится, холодно, и я перешёл в соседний отсек, где майор Ерёменко достал из своего рюкзака какойто продолговатый пластиковый предмет, вытянул из него металлический штырь, нажал кнопочку, и из коробочки послышалась музыка.
Едрить того налево, это же радиоприёмник, самый что ни есть настоящий. Вот это я понимаю, вот это цивилизация. Сколько читал про такой приборчик, а видел впервые. Интересно, сколько же он стоит, в любом случае совсем не дешёво, и даже мне понятно, что этот прибор сделан ещё до пришествия Чёрного Трёхлетия. Все наши новобранцы, за исключением Домового, который после вчерашнего разбора держался отдельно от всех, собрались в плотную кучку и слушали радио, которое ловило передачу столичной вещательной станции.
– Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте, дорогие граждане Конфедерации! – радостно затараторил далёкий от нас диктор. – С вами снова я, Жора Путёвый, и вы слушаете первое информационноразвлекательное радио «Голос Столицы». Наш девиз: «Нет формализму!» На часах десять часов утра, а значит, пришло время новостного блока. Напомню вам о нашем спонсоре, и он неизменен – Краснодарская оружейная фабрика братьев Семёновых. Купи ствол и спи спокойно! Так говорят наши оружейники, и они, вне всякого сомнения, правы. Итак, новости. Самая основная на сегодня новость – прибытие в столицу официального посольства из Содружества Горских Народов. Для тех, кто не в теме, напомню, что это те самые «индейцы», которые выжили на территории Кавказа во время Эпохи Хаоса. Уцелело их немного, слишком сильно и жестоко они резали друг друга все минувшие годы, а потому, чтобы выжить, пять лет назад им пришлось забыть все старые обиды и распри и объединиться в единый народ. – Ведущий усмехнулся и продолжил: – А кто не захотел объединяться, тот сейчас на рынках Трабзона с колодкой на шее стоит. Мы попросили начальника дипломатической службы нашего государства, советника первого ранга Бродова Илью Александровича прокомментировать это событие.
В эфире послышался приятный женский голосок, наверняка принадлежавший молодой девушке:
– Илья Александрович, здравствуйте.
– Здравствуйте, – ответил девушке густой басок, и мне сразу же представился солидный чиновник в костюме и при галстуке.
– Вы можете рассказать нашим радиослушателям, с чем прибыло посольство?
– Только для вас и вашей радиостанции, Мариночка. Вы всё узнаете первыми. Представители Горского Содружества желают закупить у нас многие так необходимые им товары и установить постоянную связь между нашими государствами.
– Это не союз?
– Ни в коем случае. Это обычное налаживание добрососедских взаимоотношений. Мы им – оружие, продовольствие и одежду, а они нам – продукты нефтепереработки и ценные металлы.