Йарвену (Сергею Заболотному) –
с благодарностью за подаренную сказку
и Анне Узденской, поддерживавшей, понимавшей и вдохновлявшей меня все это время
Пролог
Разнотравье широкой равнины заливал дождь. Конь фыркал и мотал головой, переступая копытами по мокрой дороге, точно надеялся, что всадница повернет его обратно – к городу, к воротам, к привычному стойлу, к мягкому сену… Всадница, погруженная в свои мысли, совершенно не замечала недовольства животного. Низко опустив голову, она бросила поводья, и конь с галопа перешел сначала на рысь, потом на шаг. Почти стемнело, и сквозь дождевую завесу уже ничего нельзя было разглядеть.
Холмы подходили к городу с севера и востока. В этой степной стране лесов было днем с огнем не сыскать. Единственная на всю страну большая река Ренна окружала Руту, столицу, почти кольцом – и волей-неволей новые жители селились за рекой. Эта часть так и называлась – Заречье; широкий пояс домов, перемежаемый кое-где чахлыми деревцами неторопливо рос к северу, западу и востоку от крепостных стен и от реки. С юга к городу подходил широкий, плотно укатанный тракт, называемый в народе Княжеским.
Теперь тракт этот обезлюдел. Все, кто успел, укрылись либо в холмах, либо давно ушли – к северу, к границе. Маленькому княжеству Таннаде волей-неволей пришлось просить защиты у северного соседа – королевства Инатты; Инатта помощи не прислала, но хоть беженцев принять не отказалась – и на том спасибо.
Войско князя Реута – когда-то самого бедного, а теперь самого наглого из всех южных князей – подошло к столице с юга и остановилось на расстоянии двух полетов стрелы. Кого только не было в этом войске! Еще совсем недавно правитель крошечного, лоскутного Радополя, Реут стал теперь повелителем шести таких же маленьких государств, поставил на колени князя Эллиса, южного соседа Таннады, и упрямо и методично двигался к столице, оставляя на своем пути выжженную пустыню.
И, как водится, опережая беженцев, по стране покатились слухи. Говорили, что с войском Реута идет маг огромной силы. Говорили, что князь Тирайн Леа-Танна, правитель Таннады - единственный, кто сможет остановить этого мага. Говорили, что… да мало ли что говорили. А жители тем временем бежали либо в Руту – под защиту стен, либо, махнув рукой, уезжали на север – авось на Инатту у князя Реута наглости не хватит.
Посмотрим, посмотрим…
Хлюпали по грязи копыта коня. Всадница покачивалась в седле, словно не замечая дождя. Темнело.
На краю военного лагеря Реута ее окликнула стража. Женщина спешилась и, похлопав коня по мокрой спине, что-то неторопливо и негромко проговорила. Стражники неожиданно подтянулись, расступились, почтительно склонили головы. Женщина распахнула плащ, показывая, что нет у нее с собой ни меча, ни кинжала, и, бросив поводья одному из солдат, так же неторопливо пошла вслед за вторым. Путь их лежал к центру полукольцом растянувшегося лагеря, к небольшому, отдельно стоящему шатру, богато украшенному вышивкой.
Возле узорчатой занавеси солдат сделал знак обождать и не без робости шагнул внутрь. Спустя минуту вышел и махнул гостье: входи, мол.
В шатре горели светильники, было тепло и сухо. Женщина осталась стоять у входа – с раскисших, промокших сапог ее сразу натекла лужа; вода капала с края плаща. Теплый воздух после слякоти и сырости снаружи навевал сон. Женщина стояла и молчала.
Высокий светловолосый человек лет тридцати сидел за маленьким походным столиком и что-то писал. На столе среди разбросанных исчерканных свитков, перьев, рядом с недопитым кубком валялся серебряный медальон на длинной цепочке – летящая над линией горизонта птица - знак мага Воздуха.
Тихо было в шатре, только масло потрескивало в светильниках да слышались голоса солдат и шум дождя снаружи.
Не поднимая головы, человек бросил сухо:
- Я слушаю.
Женщина молчала. Пальцы ее, сжатые в кулаки, побелевшие от напряжения, прятались в складках плаща.
- Я слушаю, - повторил маг, поднимая голову.
Женщина молча отбросила капюшон.
Маг легко и резко поднялся, сделал шаг навстречу – и остановился, точно налетев с размаху на невидимую преграду.
- Ты… – тихо, едва слышно выговорил он, бледнея. Через пару секунд овладел собой, хмыкнул: - Не ожидал.
Женщина склонила голову.
- Приветствую тебя, великий завоеватель.
Маг нахмурился.
- Зачем ты пришла? – спросил он, отошел к столу, машинально взял перо.
- С просьбой. К тебе, - она по-прежнему стояла у входа.
- Князь послал? – хмыкнул маг, бросив перо обратно.
- Нет, - женщина не отвела взгляда. – Я сама. Он и не знает ничего… - и усмехнулась: - Если б знал - запер бы меня, чтоб не сбежала, да только – что мне замки?
- Это верно, - невпопад согласился маг. Вздохнул: – Ну и чего же ты хочешь?
Гостья прямо посмотрела на него, но потом опустила голову. Темно-рыжие волосы ее отливали медью при неярком свете светильников.
- Отведи войска… - голос ее сорвался, она чуть качнулась вперед. – Прошу тебя, Саадан! Ведь ты же можешь приказать Реуту!
- Нет, - маг говорил сухо и четко. – Вы знаете, зачем я здесь. Камень должен стать моим.
- Не твой он… - женщина шагнула к нему. – Не твой! Эти Камни… они твои в той же мере, что и мои, и Кервина, и Тирайна. Мы творили вместе!
- Вместе, это верно. Но, если ты помнишь, это была моя идея. Я больше знаю, больше могу.
- Ты губишь людей… просто так, ни за что, из-за своих амбиций!
- Это же можно сказать и о твоем муже, княгиня Таэлла.
- Нет!
- Закончим этот разговор, - устало поморщился Саадан. – Если у тебя есть что сказать по существу… предложить, например, то я готов тебя выслушать. Если же нет - эмоции мне здесь не нужны, я сегодня устал.
- Что ты хочешь взамен? – прошептала Таэлла.
- Ты знаешь, - холодно проговорил маг. – Я не согласен на замену. Мне нужен Камень. Только он. И я получу его, потому что остальные два уже стали моими.
Она взглянула недоуменно. Поняла; в больших зеленых глазах плеснулся ужас.
- Так ты…
- Да, - кивнул маг, наблюдая за ней. – Кервин, умирая, отдал свой Камень мне и попросил сберечь…
- Вот что… - Таэлла выдохнула, чуть обмякла. – О его смерти я знаю.
Наступила тишина. Таэлла облизнула сухие губы, расстегнула фибулу у горла.
- Да сядь ты, наконец, - маг шагнул к ней, помог снять намокший, тяжелый плащ, подвел к стоящему в углу креслу. – Выпей вина, ты же с дороги. Есть хочешь?
Она покачала головой, тяжело опустилась в кресло. С силой провела рукой по лицу, словно стирая усталость.
- Представляю, как мечется сейчас твой муж, - сухо проронил Саадан, наливая вино в изящные бокалы дорогой работы. - Впрочем, зная тебя, могу сказать, что это в твоем духе. Ты ничуть не изменилась… такая же сумасшедшая. Ты вообще-то понимаешь, что сейчас творишь? – он протянул ей бокал.
- Ничего особенного, - она пристально смотрела на него.
- Ну, да… за исключением того, что ты сейчас в моей власти, княгиня, полностью. Одна, безоружная, без защиты. Я могу сделать с тобой все, что угодно.
- Например? – Таэлла усмехнулась, отпивая вино.
- Например, - маг помолчал, - могу в обмен на твою голову выпросить у Тирайна все, что угодно. В том числе и Камень. Уверен, он согласится на все за твою жизнь и свободу.
- Ты этого не сделаешь, - лицо ее было спокойным.
- И кто же мне помешает? – улыбнулся он.
В комнате опять повисла пауза.
- Саадан, там мой сын, - вдруг тихо проговорила Таэлла. – Там… там мирные люди. Зачем тебе их смерти?
- Я же сказал, - голос мага затвердел, - мне не нужна ни кровь, ни смерть. Отдайте мне Камень, и я могу уйти прямо сейчас.
Он залпом осушил свой бокал и взглянул на нее.
- Сын… Я знаю. Ему сколько – года четыре сейчас?
- Три…
Ветер раскачивал стены шатра и, казалось, обрывал слова. Мокрые ветви, что ли, шумели снаружи, и в шелесте их слышались слова? «Саадан… Саадан…» - шептали листья.
- Да, - задумчиво сказал Саадан, - странная встреча. Я, признаться, когда увидел тебя, думал, что ты испепелишь меня прямо здесь, на месте.
Таэлла покачала головой, взглянула ему в глаза:
- Ты же знаешь, что тебя… на тебя я никогда не подниму руки. Никогда.
Молчание, повисшее меж ними, тихо звенело от напряжения.
- Ладно, - вздохнул, наконец, Саадан. - Княгиня, если у вас есть что еще сказать мне…
Женщина вскочила - и вдруг упала на колени.
- Прошу тебя! Оставь нас в покое!
- Мне не нужен ни ваш город, ни ваше княжество, - поморщился маг. – Если вы не станете сопротивляться, лично я не трону никого. Выдайте мне то, что я прошу, и я уйду. А без меня Реуту никогда не одолеть вас. Я не хочу крови. У тебя все?
Не дожидаясь ответа, он хлопнул в ладоши, и занавесь входа откинулась почти мгновенно. Одетый в черное солдат вытянулся на пороге.
- Уведите, - Саадан кивнул на женщину. – Накормить, содержать с почетом. Выспись, Тала. Завтра утром тебе вернут коня, и ты сможешь уехать.
- Но…
- Я все сказал.
Двое охранников вежливо, но твердо взяли ее за локти.
Ветер хлестал по ветвям, колыхал стены шатра. Пламя нескольких свеч едва заметно вздрагивало.
Тала смотрела на это пламя невидящими глазами.
Десять лет. Десять лет жизни – без него. Седая прядь в волосах, угасшие глаза, спокойный и ровный голос. Три года живет на свете мальчик, который должен, обязан был быть егосыном. И два самых близких ей человека завтра встанут друг против друга с оружием в руках. Было от чего желать сойти с ума.
«Ты совсем не изменилась….»
Изменилась, Саа, еще как изменилась. Она горько усмехнулась, тронула виски – там, под уложенными короной косами, отчетливо проступают седые пряди. Чего стоила мне весть о твоей гибели, Саа… один Господь знает, да вот Тирайн еще… Если после смерти отца у меня еще оставались силы жить, то когда пришло известие о твоей гибели, в целом свете не осталось ничего, что могло бы задержать здесь, у последней этой черты. А у края обрыва, поросшего терновником и вереском, оказался лишь один, чьи руки успели схватить меня, задержать, не пустить. Оставить в жизни. Выжила… Видно, магия его Земли укротила Огонь моего отчаяния. Теперь маленький Лит, рассердившись, поджигает игрушки, а у меня… пепел у меня внутри, зола да угли, и ни искорки уже не осталось.
… Тала, смотри, как я его раздую! Смотри! Можешь поджечь вот эту щепку? У меня получается, смотри!
Звонкий смех, исцарапанные пальцы, вымазанные землей, чуть вздрагивают от волнения… первые опыты, первые удачи… Ручей и скала на окраине города, там они собирались в детстве – трое мальчишек и она, Тала… Таэлла ин-Реаль, огненный маг… где теперь та рыжая девочка с зелеными, как малахит, озорными глазами, в глубине которых мелькали веселые искорки? Пламя оранжевых закатов ловила она губами, могла подчинить себе небесное золото и земную медь, и воздушные вихри крутились вокруг, питаясь ее яростными искрами. Академия, первый месяц занятий…
… Тала, ты знаешь, меня вчера господин учитель похвалил. Сказал, что из меня выйдет толк.
Пальцы перепачканы чернилами, ветер треплет светлые и темные пряди, перепутывая их, играет рукавами длинных форменных мантий. Академия, второй курс….
… Тала… знаешь, я давно хотел тебе сказать…
Снова Академия, выпускной… легкое ее белое платье слабо мерцает в свете свечей, искрами поблескивают его глаза.
Не говори ничего, не надо!
Если бы ты не уехал тогда…
Если бы…
Если бы…
Поздно.
Часть первая
Тала
Тала - Таэлла ин-Реаль - с раннего детства знала, что станет магом. Огонь был ее лучшим другом; маленькие огненные ящерки-саламандры протягивали язычки, искрами касались ладони, когда, обиженная, она плакала, спрятавшись в углу, от обиды на несправедливых взрослых. Проходя с матерью или нянькой мимо здания Академии Магов, она, выворачивая шею, смотрела, смотрела на расхаживающих по двору юных магов в длиннополых одеждах. Уже с шести лет она играла «в волшебников» вместе с двоюродным братом и, важно помахивая гусиным перышком, объясняла восьмилетнему «ученику», как правильно зажигать свечки, - и купалась в восхищенном недоумении мальчишки.
Ох, как стучали зубы, как дрожали колени ясным сентябрьским утром, когда Тала в шеренге таких же перепуганных и счастливых первокурсников стояла в огромном зале Академии и, от волнения почти ничего не слыша, задирая голову, разглядывала высокий сводчатый потолок, колонны, высокие окна, ловила гулкое эхо голосов. Осанистый, пожилой маг – ректор Академии – долго говорил что-то о принимаемых ими обязательствах, о трудностях, которые предстоит преодолеть, о долге каждого настоящего мага прежде всего многому научиться… От его ровного, громкого голоса волнение чуть улеглось, и Тала осторожно повертела головой, присматриваясь к будущим товарищам.
Слева донесся едва громкий шепот. Тала навострила уши. Сосед слева – плотный русоволосый крепыш – откровенно разглядывал ее. Потом толкнул локтем стоящего рядом с ним белобрысого тощего мальчишку и, давясь смехом, прошептал, даже не особенно стараясь понизить голос:
- Смотри, какая рыжая! Точно, Огненной будет!
От снопа жарких искр, попавших на рубашку, крепыш собрался было завопить, но сосед, не моргнув глазом, выпустил из полураскрытой ладони тоненький воздушный вихорек и задул собравший было заняться рукав.
После окончания торжественной церемонии всех троих строго отчитал дежурный преподаватель - но ради первого дня занятий простил. Параграф номер два Устава Академии озорникам, конечно, придется выучить и сдать через два дня, но обязательную в таких случаях отработку великодушно отложили – до следующего раза.
Выйдя из учительской, все трое чинно зашагали по коридору. Дойдя до поворота, остановились, переглянулись – и захохотали. Тала оглядела мальчишек и первая протянула руку:
- Таэлла.
- Тирайн, - назвался крепыш.
- Саадан, - буркнул белобрысый.
- Прости меня, - Тала тронула пальцем прожженную на рукаве мальчишки дырку. – Я не думала...
- Пустяки, - великодушно отмахнулся Тирайн. И с тщательно скрываемой завистью добавил: - Лихо ты меня! Я бы так не смог…
- Делов-то, - пожала плечами Тала.
- Эй, - вмешался проходящий мимо невысокий – по виду едва лет десяти – темноволосый мальчик. – Это вы на церемонии драку затеяли?
- Вот еще, - фыркнула Тала. – Делать нам больше нечего! Топай давай отсюда…
- Да ладно, чего ты? - удивился белобрысый Саадан. И улыбнулся мальчишке: - Иди сюда. Ты кто?
Длинный, как зимняя ночь, второй параграф Устава они сдавали уже вчетвером.
Приземистое, неказистое на вид здание Академии магии стояло меж величавых, старинной постройки домов в центре столицы как петух в стае павлинов. Тем не менее, окрестные «павлины» гордились таким соседством. Золотая с черными буквами доска над входом, символ Единства Стихий у ворот – четыре стрелы перехвачены крест-накрест тонкой лентой, ажурная решетка ограды, большой сад вокруг – даже если ты замшелый провинциал, все равно удивляться такому соседству не станешь.
Меж старых, раскидистых вязов и каштанов с хохотом и криками носилась на переменах ребятня. Мальчишки и девчонки кидались друг в друга каштанами и желудями, дразнились – совсем необидно. С легкой долей снисходительности посматривали на них старшие – почти взрослые юноши и девушки, без-пяти-минут-маги, важные, словно профессора, в своих длиннополых темно-синих мантиях.
Никто уже не вспомнит, сколько лет назад поднялся этот дом на улице Каштанов. Старожилы расходились во мнениях – одни говорили, что сотню, другие – что две; сами маги снисходительно выслушивали оба мнения и усмехались – если вообще давали себе труд выслушивать обывателей. Даже ученики Академии – совсем еще зеленые – сверху вниз посматривали на студентов Университета – хотя студенты, птенцы, созданного тридцать лет гнезда человеческой Высокой Науки, годами были явно постарше.