Вскоре на свет появились два больших свертка с алой тканью, стальной налобник и кольчужные попоны для боевого коня. Завершением подземной работы стала объемная тяжеленная кожаная сумка.
– Здесь, – старик показал на сваленную кучу, – брат мой, полный рыцарский доспех ордена, оружие и убранство для рыцарского коня. Оно служило мне честно двадцать лет, и теперь это все твое. Я дарю его тебе. Твой нынешний доспех неплох, но он не идет ни в какое сравнение с полным облачением крестоносца. Надевай настоящие орденские латы, брат, я буду помогать тебе! Однако надо хорошо заложить пещеру камнями, чтоб никто ее не нашел!
– А там что, еще что-то осталось?
Старый рыцарь взглянул на него несколько сурово, но с улыбкой, как на расшалившегося ребенка.
– Брат мой, ты еще мало знаешь, – покачал головой старик, – то, что там осталось, тебя не касается… Пока…
Андрей, пристыженный и смущенный, расторопно принялся за работу, и вскоре узкий лаз был укрыт грудой камней. Затем он сноровисто уничтожил все следы их пребывания. Священник только одобрительно кивал и кряхтел, глядя на Андрея, пыхтящего и утиравшего пот, катившийся ручьем.
Закончив работу, Андрей отошел в сторону, а священник встал на колени и зашептал что-то, но тихо, так, что Никитин просто ничего не услышал. По всей видимости, старик читал какую-то тайную охранительную молитву над этим хранилищем, чтоб в него не вошел ни один человек, ни случайно, ни с умыслом.
Следующие полчаса занял долгий процесс облачения в доспех. Толстый войлочный поддоспешник, затем кольчужная «рубашка» со «штанами», сплетенными из вороненых колец.
Металлическая «одежда» была ему чуточку великовата, но священник этим обстоятельством оказался даже доволен. Затем старик стал крепить железные латы – кирасу с наплечниками и налокотниками, вот они пришлись почти впору.
Немного дольше провозились они с блестящей металлической «юбкой», железными набедренниками и наколенниками, потратив на застежки уйму времени.
Самому Андрею было неудобно помогать, а священник не мог быстро и сразу с ними справиться. Но совместными усилиями кое-как наладилось. В самом конце длительной процедуры на ноги надели кованые рыцарские «сапоги», широкие и тяжеленные, а затем латные «перчатки».
Открыв кожаную сумку, старый рыцарь достал оттуда свой золотой пояс и шпоры, завершившие облачение. Двухпудовый доспех привычно лег на широкие майорские плечи – тому приходилось в жизни подобную тяжесть много раз носить в виде бронежилетов. Да и в последние дни кольчуга и латы стали для него уже привычны.
Вот только одно озадачило Андрея. Хоть и невеликий он был знаток в истории, вернее, почти никакой, но вот такой доспех и оружие должны были появиться века через два, никак не раньше.
«И с чего это такое, выражаясь современным языком, ускорение научно-технического прогресса в военной отрасли произошло?» – задав сам себе этот вопрос, он пока не находил на него ответ.
Священник немного отошел в сторону и, как показалось Андрею, сам втайне полюбовался делом рук своих.
– Доспех впору, будто на тебя изготовили, ведь мы с тобой одинаковы, может, ты на два пальца выше, но вряд ли больше. Теперь прошу встать на колено, брат мой, и клянись в следующем. Но вначале дай мне немного взглянуть на твой меч…
– Он тебе знаком?
– Нет. Но я читал про него и вроде бы узнал рукоять. Теперь хотелось убедиться, есть ли на клинке узор?
– Есть!
Андрей кивнул и потянул меч из ножен. Перехватив за лезвие двумя руками, он протянул его старику. Но тот, к великому удивлению, отшатнулся, сделал даже шаг назад. Лицо старика побелело, а глаза буквально впились, пожирая взглядом замысловатый узор сверкающей стали.
Глава 3
– Этой грамотой, что выбил у тебя командор, ты, Ярослав, связал меня сейчас по рукам и ногам!
Высокий пан в кунтуше положил крепкий кулак на широкий дубовый стол. Хищное лицо скривилось, будто магнат быстро зажевал две горсти дикого, жутко кислого крыжовника.
Лежащий на ложе кастелян ничего не ответил – сейчас, по прошествии нескольких дней, он уже отошел от шока, вызванного той неудачной схваткой, закончившейся сломанной ногой, что попала под удар оглобли свирепого орденца, воскресшего из мертвых.
– Но я тебя не виню, сам вижу. Да и командор за эти пятнадцать с лишним лет навыков своих не утратил. А будь он с мечом, я бы не трех, а семерых потерял, с тобой вместе…
– Пан Конрад, мы не можем сейчас напасть на Белогорье…
– Да понимаю я! – Сартский зарычал злым псом. – И потому еще, что в Кракове чехи сидят с папским легатом, и их новость о воскрешении фон Верта сильно обрадует. Да и Бужовский, холопий сын, нам сразу удар в спину нанесет. А если еще в Лиенце эту грамотку папе поднесут?
И магнат, и его искалеченный кастелян дружно засопели – такой вариант событий был бы самым неблагоприятным. Связываться с церковью, пусть и ослабевшей от двухвекового натиска мусульман, потерявшей «Святой град апостола Петра» – Рим – ранее называвшийся Вечным городом, но воинственной и энергичной, им жутко не хотелось.
Обделывать свои делишки, общипывая орденские владения потихоньку, сельцо за сельцом, это одно. А вот попасть под папскую буллу за открытую войну с крестоносцами, совсем другое дело, и крайне печальное для них, ибо соседствующие с ними паны разом воспылают любовью и верностью к вере, хотя и приняли христианство здесь только полвека тому назад, и поделят его владения, потому что, как бы ни был силен медведь, но от стаи голодных волков он никогда не отобьется в одиночку.
Нет, воевать открыто нельзя! Но опробовать свои силы немного не помешает, раз трактирщика на три сотни злотых ограбили. Свой человек, а их защищать надобно, чтоб другие злоумышленники это знали и боялись повторить!
– Я думаю, нужно помочь Завойскому Притулу охолопить. – Магнат оскалился улыбкой, а глаза гневно сверкнули.
– Но без нашего участия, – слабым голосом отозвался кастелян. – Так, дать полсотни воинов, этого за глаза пану хватит. У него почти столько же в дружине… Да, хватит…
Договорить Замосцкий не успел – за крепкой дверью прогрохотали торопливые шаги, и на пороге появился оруженосец магната, зрелый матерый воин с широченными плечами, в ладном доспехе без шлема – на все лицо протянулся уродливый шрам.
– Беда, ваша милость! Орденцы истребили людей Завойского в Притуле. Одиннадцать душ, а двенадцатого воя отпустили…
– Откуда они там взялись?! – Сартский взревел раненым медведем, машинально схватившись за рукоять меча.
– Воин говорит, что крестоносцев было три «копья», никак не меньше. Да еще «синих» видел. И лучники подошли, ополченцы из сел, до сотни, а то и намного больше.
– С такой силой они пана Завойского раздавят, даже если мы ему свою полусотню в помощь отправим! Вместе с нею…
Кастелян с вымученной улыбкой посмотрел на своего сюзерена, который только рот открывал, как вынутая из воды рыба, наливаясь по щекам алым цветом ярости.
– Орденцами там командовал сам командор, его все так называли, со шрамом на лице. Это фон Верт! – Зденек бросал слова, как камни, лицо стало отрешенным – вестники несчастья всегда так говорят. – И хуже. Он видел на одном крестоносце, когда тот снял с себя плащ, доспехи нашего Ярека!
– Час от часу не легче! – прорычал пан Сартский. – Я как чувствовал, и Ярек на них где-то напоролся…
– Нет, пан Конрад, – Кастелян приподнялся на ложе. – Он не напоролся на них! Эти орденцы ждали фон Верта. Командор явился сюда неспроста, его встречали. И думаю, хотели напасть на нас и освободить Зарембу. Они своих рыцарей в плену не оставляют…
– Что ты хочешь сказать? – Сартский резко повернулся к оруженосцу. – Зденек! У тебя есть еще что?!
– Нет, ясновельможный пан. – Оруженосец поклонился и незаметно подмигнул кастеляну. Тот только прикрыл глаза веками, молчаливо соглашаясь и восхищаясь своим давним приятелем.
Если бы Зденек сразу сказал, что Ярека убили, то неизвестно, как поступил бы в горячке пан Конрад. А так спасительный ход – своего подручного пана Завойского, который мнил себя самовластным, их ясновельможная милость несколько недолюбливала. И предупреждали Завойского не лезть в Белогорье в одиночку, только собственными силами. Не один раз остерегали – и теперь пан получил за свою наглость…
– Что нам теперь делать, Ярослав?
Голос Сартского вывел кастеляна из язвительных размышлений о соседе, который ему досадил один раз крепко своей чванливостью, назвав приживальщиком.
– Отпустить сегодня Зарембу, вернув оружие и коней. Одарить знатно да сказать, что по злосчастной ошибке и гнусному оговору захват сей произошел, о чем ваша милость сожалеет…
– Что?! Да никогда! Чтобы дары ордену приносить?!
– Не торопитесь, пан Конрад, – Кастелян умоляюще поднял руки. – Ведь все вернется вам сторицей. Сейчас воевать с крестоносцами нам никак нельзя. Ведь то, что случилось в Притуле и с Яреком, не более чем предупреждение. Стоит ли воевать с врагом, про которого мы так мало знаем? Ведь не просто же так воскрес командор фон Верт?!
Сартский задумался – кастелян никогда не давал ему дурных советов. Потому силой воли он задавил растущий внутри гнев. Замосцкий продолжал гнуть свою линию.
– Мы знаем, сколько крестоносцев сейчас в Белогорье? Можем ли мы быть уверены, что орден не получит помощи? Одно дело воевать их месяцем раньше, но сейчас-то совершенно иной расклад. Я думаю, что известие о фон Верте уже получено в Кракове, а чешский король и так неровно дышит к орденцам. И что еще хуже – мы не знаем, как отнесется церковь. А если булла? Начни мы войну, а нас отлучат? К ордену, как мухи на дерьмо, сразу слетятся сотни рыцарей и воинов!
Властный магнат только засопел в ответ, стиснув кулаки до хруста. Он был гневным и жестоким человеком, но умел прислушиваться к доводам рассудка и понял, что с претворением в жизнь заветных планов следует повременить. Сартский произнес лязгающим голосом:
– Хорошо, я сделаю так, как ты сказал. Отпущу Зарембу со всеми его крестоносцами и с дарами…
– И отправишь в Бяло Гуру Завойского с извинениями. И Зденека от себя, я поехать не могу, к сожалению.
– А это еще зачем?
– Ты полностью поменяешь свое отношение к ордену на людях – все должны видеть, что ты в фон Верте души не чаешь. А потому со Зденеком отправь богатые дары. Очень богатые, с оружием. Ведь будущему врагу мечи в подарок не везут?
– К чему ты клонишь?
Вопрос был задан подбодряющим тоном – магнат уже прикидывал, как будет выполнять предложенные кастеляном меры.
– Я слышал, что на Висле появились два хирда нурманов?
– В одном полсотни воинов, в другом полная сотня. Идут за Карпаты, пограбить магометан. Угры богато живут!
– Маловато их для похода…
– А кто из наших князей пустит по Висле таких отъявленных негодяев в большом числе?! Да и для грабежа идут, не для войны. Хотя вои превосходные, каждый из них трех наших стоит.
– И десяти крестьян, – вкрадчивым голосом добавил кастелян. И негромко предложил, усмехнувшись: – Они нам будут нужны!
– Ты сдурел?! У меня казны на это отребье не хватит! Да и что скажут паны – с язычниками на папских крестоносцев идти?! Да легче самому зарезаться…
– Разве я так говорил? – Кастелян лукаво прищурился, и негодующий страх с пана Сартского разом смыло. Он буквально впился в глазами своего хитрого подручного, лихорадочно соображая, куда же тот клонит.
– А вот если нурманский ярл пойдет в Словакию через Бяло Гуру? Дорога то прямая, да люди ему подскажут и мзду дадут. А если пограбят северные поганцы там все, пожгут, орденцев перебьют?! Их же от грабежа не удержать никак! А полон уграм продадут…
– А я отомщу за гибель моего друга, командора ордена Святого Креста фон Верта! – торжественным голосом, но со злой усмешкой произнес Сартский и захохотал. – Ну ты и выдумщик, Ярослав!
– А у меня должок пану Андреасу остался, – Кастелян похлопал ладонью по лубку, в который была заключена искалеченная нога.
– Через два месяца и выплатишь! К этому времени кость срастется и в седле сидеть будешь… И знаешь что?! Я Зденека в Белогорье посылать не буду! Я сам поеду с паном Завойским, одарю фон Верта, и мы там заключим с орденом «вечный мир»… Ха-ха, ну и голова у тебя, Ярослав!
Глава 4
– Откуда у тебя этот меч? – охрипшим голосом спросил священник, завороженно взирая на сталь.
– Как он ко мне попал, ты хотел спросить?
– Да, мне хотелось бы знать, как он нашел твои руки!
– Нашел? – вот тут удивился Андрей, с недоумением посмотрев на старика. И ответил, как было на самом деле:
– Несколько дней тому назад беглый словак, шайку которого мы истребили, слезно попросил принять его в орден. И показал нам, где лежит труп орденского стрелка в синем плаще с белым крестом, при котором разбойники и нашли этот меч.
– Стрелка ордена? Они убили его?
– Нет, он умер до них, от ран. Тати даже похоронили его в расщелине, заложив камнями. Вместе с мечом, вот только без ножен…
– Да то и понятно! – только усмехнулся в ответ бывший рыцарь. – Если бы настоящие ножны имелись, они бы сейчас вместо этого убожества и хранили святыню…
– Святыню?! – Изумление прорвалось помимо воли.
– Да, – просто ответил старик, но тему, к великому огорчению Андрея, развивать не стал, а спросил, пристально глядя прямо в глаза:
– Как стрелок вез сей меч?
– Прокоп сказал, что клинок был завернут в мешковину. Тати ее развернули, посмотрели, но их главарь самолично снова завернул меч и спрятал его под камнями, где и стрелка.
– Почему он так сделал?
– Сказал, что попытаться продать такой меч – самый близкий путь к самоубийству, – усмехнулся Андрей.
– Умен… – Священник пожал плечами и усмехнулся: – Но глуп, что в разбойники пошел.
– Что это за меч? – Андрей вернулся к интересующему его вопросу.
– Я тебе отвечу, но позже. Ты видел труп стрелка?
– Да.
– Каков он?
– Разложение тронуло. Рука запомнилась, правая. Изуродована…
– Десница?! – воскликнул старик. – Нет мизинца, а безымянный вывернут в сторону. Вот так?
Священник отвел палец в сторону под углом и даже потряс кистью перед глазами Андрея. Немного подумав, тот кивнул, соглашаясь.
– Это не стрелок ордена, – тихо ответил бывший рыцарь и почернел лицом. – Это брат Карл…
– Рыцарь? Твой друг?
– Да. И если он один, переодетый, вез эту святыню, то значит, мы потеряли в Словакии еще один замок. Где вы его нашли?
– От Пятничного тракта прямо на юг, влево от Запретных земель, если от трактира считать.
– Сюда вез, – горестно вздохнул священник. – Бедный, бедный Карл… Его замок не устоял, хотя мы отправили помощь…
– «Копье» рыцаря Стефана Зарембы, что сейчас находится в плену у пана Сартского?
Старик только кивнул в ответ. На почерневшем лице светились глаза, а по пыльной щеке поползла слеза, оставив чистую дорожку и спрятавшись в густой, с седыми прядями бороде.
Андрей молчал, глядя на искреннее горе – что такое потеря друзей, он хорошо знал. И, желая отвлечь священника от переживаемого горя, тихо повторил свой вопрос, что сильно заинтересовал его.
– Чей это меч?
– Иоанна Златоуста, – просто и коротко ответил старик.
– Святого? – Удивление было искренним.
– Нет, тогда он был еще язычником и полководцем. Великолепным воином. А святым он стал позже, после того как в его руки попал этот меч. Перед завоеванием Никеи магометанами этот меч, что хранился в церкви, увезли. А папа передал его позже нашему магистру. Он хранился в одном из орденских замков в Словакии. Каком – неважно. Они все, кроме последнего оставшегося, захвачены уграми. Бедный, бедный Карл…
– А ножны где?
– Их не было, и каковы они, никто не знает. Но если они соединятся с клинком, то будет чудо…
– Даже так?
– Есть одно пророчество…
– Какое?
– Зачем тебе это знать?! – усмехнулся старик, встопорщив бороду, и Андрей понял, что тот ему ничего не скажет. Или ответит, но не правду, а если и оную, то не всю. Потому задал другой вопрос, мучавший его сегодня с самого утра:
– Для чего ты меня облачил в эти латы, отец?
– Не отец я тебе, брат-командор…
Не договорив, старик бросил на него испытующий взгляд. Такой, что у Андрея пробежали мурашки по коже. Он понял, что отказаться не имеет права – «Раз попала собака в колесо, пищи, но беги!», а плечами пожал, как бы говоря – куда деваться. Видно, совсем худо обстоят дела у ордена Святого Креста, раз за первого встречного хватаются!