— Бежим!
Мы с мальчишками, весело хохоча, ломанулись по грязному проходу. Я, наверное, выгляжу очень экзотично — бегущая по канализации среди подростков девушка в открытом красном летящем платье, звенящая многочисленными браслетами на руках и ногах.
— Ну что, будем повторять выступление на следующей неделе? — когда мы убежали достаточно далеко и перешли на шаг, поинтересовался у меня Гебл. — За один этот день мы заработали столько, сколько раньше и за месяц не получалось выручить. Я еще не подсчитывал деньги, но даже примерно там очень много. Твои зрители вообще обо всём забыли и были очень щедры.
— В принципе можно, только уже в другом месте, и нужно тщательно продумать несколько путей отступления. Видела там на площади того аристократа, которому разбила машину. Кажется, он меня узнал и затаил обиду.
— Да ты что? Тогда, может, и не стоит больше выступать.
— Стоит. Нам с Лойки надо закупить на черном рынке много магтехники для готовящейся операции по восстановлению справедливости. Если не выступать, то мы и за десять лет на оборудование и инвентарь не накопим.
Всю неделю город гудел, словно потревоженный улей. Я отсиживалась под землей вместе с мальчишками, но, как рассказывают некоторые смельчаки, выбиравшиеся на поверхность, все улицы патрулируют очень серьезно. Нарядов полиции стало в разы больше. Люди в форме прочесывают каждый закоулок. Я, честно говоря, удивилась такой активности. Такое ощущение, словно я очень опасная преступница, а не станцевавшая на улице девушка. Наверняка кого-то из богатых зрителей так впечатлили мои танцы, что теперь они не жалеют денег на розыски. У меня даже есть идеи, кто именно из этих зрителей меня так активно ищет.
Парни приносили газеты — везде на первых страницах вместо политических новостей мое улыбающиеся лицо — кто-то сделал мое фото во время танца. Я теперь главная новость не только дня, но и недели. В газетах сначала заливались восторгом по поводу моего выступления, потом подняли головы моралисты с идеей наказать развратницу, а последние дни газеты истерят по поводу того, что меня все еще не нашли, или нашли, но никому не говорят. За мою поимку предлагают солидное вознаграждение. Цифра такая, что мне самой захотелось себя найти.
Выходить на поверхность теперь очень страшно, но скоро новое выступление. К нему я готовлюсь куда как тщательнее. Появились деньги, на них я прикупила себе новое, расшитое бисером платье золотого цвета с белыми вставками ткани на корсете и рукавах. Это платье тоже очень открытое, но все же чуть приличнее — белые рукава летящие, прозрачные и до локтя. Корсет тоже получается полупрозрачным. В комплект к платью идет полоска такой же белой ткани, которой можно закрыть нижнюю часть лица. Конечно, лицо свое я уже и так засветила, но все же. Надо было в первый раз надевать маску, но вот не подумала об этом. Завязала волосы в высокий хвост. Вроде бы хорошо смотрюсь, зеркала нет, но мальчики сказали, что выгляжу великолепно.
В этот раз помимо музыки у меня будет светомагическое представление — мы купили прибор для управления цветом окружающего света — это нужно для будущего ограбления банка, но сгодится и для танцев.
Очень волнуюсь. Сегодня я опять танцую на крыше, забравшись еще выше. И на этот раз не утром, а вечером, в лучах заходящего солнца, которое потом сменит светомагия. С высоты второго этажа оглядываю площадь. Меня пока еще не замечают. Это уже другая площадь, затерявшаяся между улочек большого города, но достаточно просторная. Заиграла зажигательная музыка, люди стали останавливаться и оглядываться. Стали замечать меня. Многие радостно вскрикивают и машут мне рукой. Даже женщины. Помахала в ответ. Удивительно, но встречают и принимают меня очень хорошо, несмотря на скандал, раздутый газетами. Помахала еще раз людям внизу в ответ, поклонилась и начала свой рискованный во всех смыслах танец на краю крыши.
Сегодня я не столько соблазняю, сколько зажигаю зрителей, предлагая повеселиться вместе со мной. Одобрительные крики и свистки заглушают музыку, и мои ребята делают громче. Старый город, смешавший в себе множество стилей и культур, кажется, и сам наблюдает за мной глазницами тысяч окон. Пожалуй, закат — лучшее время для города, именно в лучах заходящего солнца я могу назвать его очаровательным.
Темнеет. Включается магическая подсветка. Танцую уже под четвертую композицию. Народу прибывает все больше. Внизу творится что-то невероятное. Мои танцы пытаются повторять и запоминать молоденькие девушки, к которым из-за этого сразу подходят пообщаться представители противоположного пола. Танцуют даже мужчины и получают явное удовольствие. Полиции нет — сейчас нереально пробиться на площадь. Светомагия окрашивает площадь в разные цвета. Люди высовываются из окон и что-то орут. Беспредел полный. Хохочу и продолжаю танцевать, словно в последний раз, еще больше заводя толпу. Ни за что бы не подумала, что мои танцы так могут всех раззадорить.
Где-то через полчаса я поняла, что устала нереально. А ведь мне еще сбежать с крыши как-то надо. Еще и кто-то, похоже, ломится в закрытый люк на крыше, даже сквозь музыку мне стали слышны удары. Либо поклонники, либо полиция все же добралась. Я подала сигнал своим. Музыка и световое представление не прекращаются, а я тем временем бегу к углу дома, куда из окна первого этажа соседнего здания Гебл только что запустил из полубоевого артефакта специальный болт с железной веревкой. Хватаю с края толстый гибкий жгут, наматываю на руку, затем перекидываю его через канат, ловлю второй конец и под испуганные крики прыгаю вниз и быстро съезжаю прямо в объятия Гебла. Уже хорошо знакомая команда от паренька:
— Бежим! — и мы срываемся на бег. Гебл крепко держит меня за руку. Вдвоем мы сбегаем в подвал, где тоже есть люк для слива отходов в канализацию, и вдвоем прыгаем в открытое отверстие. Мы успели! Торопливо закрываем люк и уходим. Теперь остается только переживать и думать, выберутся ли остальные наши товарищи с площади — в этот раз мы решили все уходить разными путями.
Представляю, какой будет завтра скандал в средствах массовой информации.
Глава 3
Опять отсиживаюсь в канализации. Причем ребята тоже. Мы все притихли и готовы бежать в любой момент. Вещи собраны. Тогда с площади все вернулись в полном составе, но сегодня полиция решила прошерстить подземный город. Обитатели канализации прячутся ныне на самых нижних труднодоступных уровнях, откуда дружно выгнали всех привычных обитателей: человекомутантов, крысодлаков — тоже мутантов в виде крыс переростков — громадных слизней и монстропауков. Пусть полиция развлекается, а полезет глубже, ее будут встречать уже отчаявшиеся люди, которым больше некуда бежать, ведь их и так вытеснили дальше некуда. Но лично мы с ребятами бой принимать не будем, в этом нет смысла, лучше за город сбежим. В который раз удивляюсь упорству полиции. Из-за одной девушки, которая всего лишь станцевала на площади, такую облаву устраивать. Если бы с таким энтузиазмом искали настоящих преступников — город Анерграс был бы самым спокойным местом в этом мире.
Пришлось несколько дней вообще без солнца и тепла в кромешной темноте сидеть, и это было то еще испытание. Пронизывающий до костей холод, сырость и страх быть пойманным. Мои ребята уже вовсю чихают, да и я, кажется, начинаю простужаться. К счастью, нас так и не нашли. Никто из полиции не рискнул лезть в самый низ. Когда вернулись на свою территорию, обнаружили, что ищейки даже до нашего обычного обиталища не добралась, а вот крысодлаки прошерстили все знатно, поломав мебель и изничтожив почти все запасы еды. Утром будет зачистка верхних уровней от мутантов, и нам тоже придется поучаствовать в общественном мероприятии изгнания.
Да, больше, пожалуй, танцевать на улице не стоит. Осталось «всего ничего» — ограбить банк, а в идеале и не один, и можно затаиться, а может и переехать, но это вряд ли. В этом городе мальчишки великолепно знают все подземные ходы. Мало ли, когда и как это может еще пригодится. Если все получится, общественность будет в шоке. Сначала танцующие разнузданные девицы на улицах, а потом еще и подростки, грабящие банки.
Как бы ни хотелось отсидеться, но надо в город — еда вся закончилась, да и медикаменты тоже. Обычно закупает у нас все Гебл, как самый старший из мальчиков, а я не рвусь, поскольку опасаюсь разоблачения, хотя старше Гебла и уже совершеннолетняя. Отправили нашего старшего, перед ответственным заданием отмытого, причесанного и приятного пахнущего, друга в большой магазин, а сами ждем на крыльце, болтая и грызя семечки.
Патрульного, идущего вместе со своим напарником, заметили еще издалека, но даже с места не сдвинулись. Полицейский Патерик передвигается медленно, вразвалочку, поскольку обладает весьма тучной фигурой, и убежать от Патерика никогда не было особой проблемой, а напарник его… Керл, весьма добродушный малый, выходец из наших канализационных дебрей. Мы хоть и держимся с Керлом настороженно, поскольку находимся ныне по разные стороны баррикад, но сам полицейский никогда не делал попыток арестовать кого-то из мальчишек.
— Здравствуйте, офицеры, — чинно поздоровались я и мальчишки.
— Здравствуйте, — кивнул Патерик, осмотрел нашу компанию недовольным взглядом и пошел дальше.
А вот Керл, этот худощавый веснушчатый сероглазый молодой мужчина, почему-то остался, подошел ближе и обратился вдруг именно ко мне и, наклонившись, тихо сквозь зубы произнес:
— Вы совсем с ума посходили? Весь город на ушах из-за вас. Твои ориентировки по всем управлениям. Быстро возвращайтесь вниз и не высовывайтесь.
Ого, и подумать не могла, что Керл… все знает.
— Нам нужна еда и лекарства.
— Уводи мальчишек. Я дождусь Гебла. Вечером на флае подвезем к выходу на северной окраине все, что нужно.
— Спасибо.
Я верю Керлу. Хотел бы сдать, уже бы это сделал. Подземные ходы и мальчишеские схроны ему тоже хорошо известны.
Грузовой флай прибыл к условленному месту к закату. За рулем сам Керл, а Гебл вскоре нашелся в грузовом отсеке за поеданием шмата колбасы. Мальчишки быстро разгрузили флай. Мы поблагодарили нашего добровольного помощника и уже хотели уходить, как тот произнес:
— Айра, я могу с тобой поговорить? С глазу на глаз.
Ребята насторожились, но я сделала знак, что все в порядке. Большинство моих друзей ушли, неподалеку остались только Лойки с Геблом — стоят на стреме и меня караулят.
— Что ты хотел сказать, Керл?
— За тобой идет охота, настоящая, серьезная. А за твою поимку назначена серьезная награда. Кого-то там наверху ты серьезно зацепила, видимо. Мой тебе совет — уезжай, себя и ребят не подставляй.
— Тебе какое до всего этого дело? Сам-то не хочешь награду получить?
— Хочу, деньги лишними не бывают. Но своих не подставляю. К тому же ты мне симпатична. Предложил бы замуж пойти, но реально оцениваю положение — как только ты перестанешь одеваться как мальчишка, тебя разглядят соседи, донесут кому надо, узнают, что я тебя наверняка не покупал, значит, госпошлину не платил, тебя заберут на оценку и выставят такой счет, что я вряд ли оплачу, и все, ты на торгах.
— Хм. А с чего ты решил, что я соглашусь выйти за тебя замуж?
Мужчина широко улыбнулся.
— Я умею добиваться поставленных целей, умею наблюдать, делать выводы и находить к людям подходы.
— Ну-ну. Давно тебе известно, что я девушка?
— После первого твоего танца. Заметил на фотографиях работающих ребят — это они ведь деньги собирали с толпы. А дальше уже нетрудно было догадаться, все-таки уже не раз сталкивались.
Как бы наблюдателен ни был Керл, а все-таки с первого взгляда разоблачить меня не смог. Мы ведь с Керлом виделись не раз на улицах города еще до моих выступлений. А вот тот аристократ, которому я разбила машину, разглядел, что я девушка, за несколько секунд.
— Я не уеду из города — некуда и незачем. Парни тоже никуда не собираются, и вряд ли я их на это уговорю.
— Ладно, только будьте осторожнее и не высовывайтесь больше. О тебе и так теперь долго будут помнить и искать.
— Постараемся, — тут я покривила душой, но не рассказывать же Керлу о наших с мальчишками грандиозных планах. — Пока.
Сделала шаг назад.
— Айра.
— Да?
— Как ты здесь появилась? Почему живешь в таких условиях, хотя можешь получить все блага от богатого мужа?
— Когда-то у меня была сытая обеспеченная жизнь, любящие родители, дом, самый замечательный на свете друг, жених… но той моей жизни больше нет и никогда не будет. От меня самой почти ничего не осталось. Мне не нужны блага, о которых ты говоришь. Мне не нужен муж.
— А что тебе нужно?
— Покой, который может дать только смерть. Но я не умру, пока нужна мальчишкам.
— Что…
— Не надо, пожалуйста, меня больше ни о чем спрашивать.
Ушла, даже не попрощавшись с Керлом. Настроение испортилось. Не люблю вспоминать прошлое. Мой добрый всегда благодушный со мной папа, который всегда относился ко мне с большой любовью, нежностью, обучил всему, что знает сам, несмотря на увещевания остальных, что мне не нужно ничего знать про банковское дело, ведь мне уготована иная участь, и наследницей его дела мне никогда не стать. Мама. Строгая, аристократичная. Ее маска всегда разбивалась вдребезги, если папа того хотел, и показывалась совсем иная женщина — любящая, ранимая, преданная. Именно мамочка научила меня танцевать.
Лойки взял меня за руку, отвлекая от воспоминаний.
— Что он тебе сказал? Ты такая грустная стала. Хочешь, пойду ему наваляю?
Усмехнулась. Лойки всегда удается с легкостью поднять мне настроение и отвлечь.
— Не надо. Все в порядке. Это ностальгия. Прошлое вспомнилось.
Не хочу помнить, это причиняет боль, но забыть — значит предать себя и всех тех, кого любила.
К новой операции готовимся почти месяц и невероятно тщательно. Мы с Лойки продумали каждый шаг, настроили все приборы и придумали пути отступления. В назначенный день пытаюсь себя хоть как-то успокоить и уговорить, что все будет хорошо, но не выходит. Боюсь не за себя, а за ребят. Как бы с моими юными помощниками ничего не произошло.
На дело идут двадцать мальчишек и я. В данный момент мы уже находимся под банком, пришли в обед. Ночью банк тоже работает, поскольку по ночной прохладе в нем появляется обычно еще больше посетителей, чем в дневную жару. А вот в обед самая тихая пора — люди прячутся от зноя по кафе и ресторанчикам, жизнь на улицах словно останавливается.
— Ну что, раз, два, три… пошли! — дала команду я, и мы с ребятами по очереди взбираемся по лесенке вверх.
Я поднимаюсь первая. На мне надет черный костюм и маска, почти полностью закрывающая лицо, только прорези для глаз, рта и дыхания остались. Призвала силу, и прибор по открытию кодовых замков тут же ожил. Надела очки, на внутренней стороне которых побежали призрачные цифры. Активирую программу подбора ключей для простых замков. Спустя минуту замок люка щелкает, и я выскакиваю наружу. Рассчитали все верно — сейчас мы в тихом пустом коридоре банка. Разбиваю ампулу с густым дымом, и в мгновение ока видимость падает до нуля, но в моих очках есть специальное заклинание, позволяющее видеть очертания предметов даже при такой плохой видимости. Лойки вылезает вслед за мной и бросается к записывающим артефактам. Задача мальчика в этой операции — сделать нас невидимыми для всех записывающих устройств. Еще десять парней вылезли из люка, остальные пока остаются ждать внизу. Мы все вооружены и очень опасны.
Адреналин зашкаливает. Быстро передвигаемся по коридорам. Я открываю все двери, мальчишки нейтрализуют всех, кто попался на пути, артефактами временного паралича. Добираемся до главного банковского хранилища — именно здесь самая неприступная дверь, пожалуй, во всем городе. Но не для того, у кого есть ключевой код. Генерирую в своем приборе новую программу со специальными условиями, введя плавающий код. Сейфовая дверь гостеприимно распахнулась даже быстрее, чем канализационный люк. Мальчишки ликуют и гурьбой бросаются внутрь хранилища. Снаружи караулить выход остаемся только мы с Лойки.
— Сигнализация до сих пор не сработала, — довольно заметил друг. — Кажется, у нас все получилось. Если сейчас кто и хватится, мы успеем уйти.