— А это не так?
— Нет, конечно. Тут Брендон лукавит. На самом деле он чертовски устал от борьбы за власть, ему до смерти надоели мамины интриги.
— Она тоже принимает в этом участие?
— Ещё бы. Мама играет в этом деле ведущую роль, можно сказать, возглавляет генеральный штаб. А ещё она отвечает за международные связи, вербует для Брендона союзников. Разумеется, его поддерживает Дом Ареса… впрочем, надо сказать, что эта поддержка существовала и до того, как мама стала королевой Марса — её брак с королём Валерием был заключён как раз на почве союзнических отношений. Почти так же безусловно Брендона поддерживают все три христианских Дома включительно с Домом Теллуса, а также Дом Мухаммеда — всем им не по нутру, что Светом заправляет дочь Израиля. В общей сложности десять Домов из девятнадцати ныне сущих, в том числе и милые твоему сердцу Сумерки, готовы в той или иной форме оказать Брендону содействие в борьбе за престол.
— Значит, ему уже не вредят слухи о ваших отношениях?
— Они потеряли былую актуальность. Со временем люди ко всему привыкают, и многие, даже веря в то, что Брендон спит или спал со мной, уже смирились с этим. К сожалению, нашему отцу не хватило выдержки подождать лет десять — пятнадцать, пока всё не утрясётся само собой. — Несколько секунд Бренда помолчала, что-то взвешивая в уме, потом добавила: — А может, я упрощаю ситуацию. Многие предпочитают закрывать глаза на нашу мнимую связь, исходя из сегодняшнего опыта, но останься отец в живых, Амадису не представилось бы случая продемонстрировать свою полную несостоятельность как монарха, а Рахиль из Израиля не была бы королевой Света. Так что я, честно говоря, даже не знаю, как бы всё обернулось.
— Кстати, а как случилось, что Амадис женился на Рахили? Пенелопа говорит, что есть несколько версий.
— И небось, она выложила тебе ту, согласно которой Амадис убедил царя Давида отдать за него дочь.
— А разве не так?
— Так думает Брендон… вернее, хочет так думать. А в действительности всё было с точностью наоборот. Царь Давид сам пришёл к выводу, что без притока свежей крови его Дом, понёсший большие потери в Рагнарёке, рано или поздно зачахнет, и уже смирился с необходимостью нарушить чистоту своей расы. Но он бы не был настоящим сыном Израиля, если бы не попытался извлечь из этого выгоду…
Бренда умолкла, так как в этот момент послышались голоса в холле, а спустя несколько секунд в кухню вошли мой брат и моя дочь, свежие и отдохнувшие после сиесты. Пенелопа приветливо улыбнулась моей сестре, а меня, после некоторых колебаний, поцеловала в щеку.
— Привет, — сказала она. — Как спалось?
— Спасибо, — ответил я, млея от её поцелуя. — Очень хорошо.
— А Бренда, по своему обыкновению, всю сиесту провозилась с компьютером, — заметил Брендон, усаживаясь на стул. — Мой тебе совет, Артур: ни в коем случае не поддавайся соблазну поиграть в её игры.
— Это почему?
— Она спец в этом деле. Гений. Её игры чертовски убедительны, они засасывают, как трясина. Не в обиду сестрёнке будет сказано, но я как психолог со всей ответственностью заявляю, что её фирма занимается производством и распространением компьютерных вирусов.
— Гнусная клевета! — обиженно воскликнула Бренда.
— Вирусов электронной шизофрении, — невозмутимо уточнил Брендон. — Перед ними бессильна любая антивирусная программа.
Между тем Пенелопа взяла с тарелки один из приготовленных сестрой бутербродов и весело заявила:
— Сейчас мы слегка перекусим, а через пару часов закатим пир горой. Мы с Брендой сообразим что-нибудь необыкновенное по случаю возвращения блудного отца и брата.
— Хорошая мысль, — сказала Бренда. — У меня уже есть кое-какие идеи.
— Между прочим, о возвращении, — отозвался Брендон, закуривая сигарету. — Артур, ты не думаешь, что пора уже рассказать, где ты был и что с тобой произошло?
— Как раз это я и собираюсь сделать, — ответил я.
Пенелопа пододвинула стул, села рядом со мной и подперла голову рукой. Её большие карие глаза смотрели на меня с любопытством и нетерпением, и тут я понял, что не могу сказать ей про Дейдру. По крайней мере сейчас — когда наши отношения только начали складываться. А позже… тогда и видно будет.
Глава 5
После моего рассказа, который занял гораздо больше времени, чем я рассчитывал, Бренда с Пенелопой стали готовить всякие изысканные блюда для предстоящей пирушки. Мы с Брендоном пытались им помочь, но только мешали, и в конце концов девочки прогнали нас из кухни, чтобы мы не путались у них под ногами. Тогда брат предложил мне пойти прогуляться перед ужином, и я согласился.
Мы вышли из дома и направились к опушке леса. Небо над нами было чистым, безоблачным; верхний край огромного красного солнца нависал над побитыми ливнем оранжевыми кронами деревьев. То тут, то там виднелись согнутые и сломанные стволы, прибитые к земле кусты, трава была мокрая и помятая, вокруг было множество луж с тёплой и мутной водой.
Ветер дул с ночи, было свежо и прохладно. Мы с Брендоном шли, куда глаза глядят, курили и разговаривали. В основном вспоминали о днях минувших, но, утолив свою жажду по прошлому, как-то незаметно перешли к делам насущным.
— Всё это порядком задолбало меня, — сказал Брендон, когда речь зашла о его борьбе за престол. — К счастью, теперь я вне игры.
— Нашёл какой-то выход? — поинтересовался я.
Брат ухмыльнулся:
— Выход сам нашёлся. С твоим появлением.
Я вопрошающе взглянул на него:
— Ты серьёзно?
— Конечно! Ты старше меня, обладаешь Силой нашего прадеда. Тебе и карты в руки.
— Ну, уж нет! — решительно произнёс я. — В ваши игры я не играю.
— А тебя никто спрашивать не будет. С возвращением ты автоматически становишься лидером оппозиции, то есть занимаешь моё место. Ведь отец назначил меня наследником престола из-за того, что ты был признан погибшим.
— То был только формальный повод.
— Теперь это не имеет значения. Отец публично объявил, что видел тебя следующим королём Света, и люди запомнили его слова. За годы отсутствия ты стал настоящей легендой, Артур. Твои прежние грехи прощены и забыты, никто уже не вменит тебе в вину ни связь с Дианой, ни чрезмерную любовь к Сумеркам, ни увлечение идеями Мирового Равновесия. Для большинства наших родственников ты более предпочтительная кандидатура на престол, чем я. На твою сторону перейдут многие из тех, кто сейчас ещё колеблется.
Я покачал головой:
— Нет, брат, ничего не получится. Я не собираюсь оспаривать отцовскую корону. У меня и так забот хватает. Учти, что я не только нашёл Источник и не только заполучил Силу нашего прадеда. Ещё я обнаружил мир с устойчивой и многочисленной колдовской общиной. Понимаешь, что это значит?
Брендон вдруг остановился, как вкопанный, и устремил на меня восхищённый взгляд:
— Чёрт побери! Основание нового Дома!
— Вот именно. Неужели ты думаешь, что я променяю эту почётную миссию на весьма сомнительную честь свергнуть с отцовского престола нашего старшего брата?
Брендон вздохнул:
— Твоя правда, Артур. Я бы ни за что не променял… Но тебе не обязательно вступать с Амадисом на тропу войны. Ты можешь раскурить с ним трубку мира и признать его законным королём Света. Твоя поддержка внесёт раскол в ряды оппозиции и положит конец распрям в нашем Доме. Сейчас обстоятельства изменились.
— В какую сторону?
— Несомненно, в лучшую. Королева Рахиль действует весьма решительно. Она разогнала банду дружков и любовниц Амадиса, которые правили за его спиной, и начала наводить в Царстве Света порядок. Я уверен, что в скором времени обстановка в Доме нормализуется.
— Почему тогда ты сам не помиришься с Амадисом?
— Не могу. Я его ненавижу. Это наши личные счёты.
— Ой ли? — скептически осведомился я. — С трудом верится. Если твои претензии на престол поддерживает дед Янус, всегда такой осторожный и осмотрительный, то в Царстве Света творится сущий бардак. И твои уверения, что…
Тут я умолк, почувствовав слабое давление на мозг. Со мной кто-то пытался связаться — но не через Самоцвет, который я перекодировал, чтобы меня не дёргали раз за разом родственники и знакомые. Вызов шёл через мой Образ Источника, нёсся из бесконечности от специально настроенного на него зеркальца.
— Морган? — отозвался я, привычным жестом давая брату понять, что я на связи.
«Нет, лорд Кевин, — последовал мысленный ответ, одновременно знакомые и незнакомые обертоны которого вызвали у меня сильное волнение. — Это я, Дана».
Будто тупая игла вонзилась в моё сердце, и оно болезненно заныло. Что это со мной? Проклятье!..
«Минуточку, принцесса», — послал я мысль в ответ, затем повернулся к Брендону и спросил: — При тебе есть зеркальце?
Тот молча развёл руками.
Тогда я подошёл к ближайшей луже и наложил на неё чары, изменившие физические свойства отражающей поверхности. Синее небо, жёлто-красная листва соседних деревьев и моё лицо на мгновение стали видны в луже намного чётче, почти как в зеркале. Потом по её поверхности пробежала мелкая рябь, смазывая отражения предметов, она стала матовой, а ещё через несколько мгновений туман расступился, и я увидел лицо Даны в обрамлении вьющихся огненно-рыжих волос.
Даже беспристрастный наблюдатель мог смело назвать Дану красавицей — а я, на свою беду, не был беспристрастным. Я чуть не задохнулся от наслаждения видеть её, смотреть в волнующую глубину её изумрудных глаз, трепетно прикасаться своим сознанием к её сознанию… Паршиво я настроил зеркальце — оно устанавливало слишком тесный контакт, пропускало эмоции. С Образом Источника нужно быть осторожнее, он слишком мощный.
— Милорд, — произнесла Дана растерянно. — Я вижу вас… как будто снизу вверх.
— Прошу прощения, принцесса, но пришлось воспользоваться лужей. Других зеркальных поверхностей не было.
Дана кивнула и перевела взгляд немного в сторону. В её глазах застыл немой вопрос.
Я повернул голову и увидел рядом с собой Брендона. По всем правилам ему следовало отойти в сторонку, чтобы не мешать мне. Но он не сделал этого — а я, разумеется, не стал его прогонять.
— Это мой брат Брендон, принцесса, — ответил я, и Брендон вежливо поклонился.
Вопреки моим ожиданиям, Дану совсем не удивило, что у меня есть брат.
— Очень приятно, милорд, — сказала она.
— Рад знакомству, принцесса, — ответил Брендон. — Я вам не помешаю?
— Ни в коей мере, — заверила его Дана и вновь посмотрела на меня. — Лорд Фергюсон любезно позволил мне воспользоваться его зеркальцем. Я хотела спросить вас про Колина.
— А что с ним?
— Это я и хочу выяснить. Сегодня с утра я видела его. Он очень изменился.
— Конечно, изменился. Война сильно меняет людей.
Дана отрицательно покачала головой:
— Колин изменился со времени нашей последней встречи, вчера вечером. За одну ночь его будто подменили. Он показался мне совсем другим человеком.
— А именно?
— Это трудно описать словами. Внешне он остался таким же, как был, но… у меня создалось впечатление, что он стал старше. И когда мы разговаривали о вас… о том, как вы прошли к Источнику, у Колина был такой вид, словно это произошло очень давно, несколько лет назад.
— По всей видимости, для него так и было, — сказал я. — Наверное, он просто устал от войны и государственных забот и решил отдохнуть в месте, где время течёт очень быстро.
— Вы тоже так думаете?
— А почему «тоже»?
— Лорд Фергюсон высказал такое же предположение. Он считает, что причин для особого беспокойства нет. Но я решила убедиться в этом.
Дана кивнула и застенчиво улыбнулась, как будто просила у меня прощения.
«И заодно увидеть меня», — мелькнуло в моей голове. Видать, она тоже прочувствовала. Но понимает ли это?… Проклятые камни!
Я заверил Дану, что ей нечего волноваться за Колина (если она вообще волновалась), попросил передать Моргану, что у меня всё нормально, и заставил себя попрощаться с ней. Когда изображение Даны растаяло, а лужа снова превратилась в обыкновенную лужу с мутной водой, Брендон спросил:
— Твоя подружка?
— Нет, — сдержанно ответил я. — Мы просто добрые знакомые.
Тут меня вызвала Пенелопа — в пределах одного мира, на небольших расстояниях, мы могли обмениваться мыслями и без помощи колдовских артефактов. Дочь сообщила, что минут через десять ужин будет готов. Вероятно, Брендон получил аналогичное известие от сестры, потому что сказал:
— Пойдём, Артур. Нас уже ждут.
Шагов сто мы прошли молча. Затем брат спросил:
— Почему ты до сих пор не связался с мамой?
— Времени не было.
— Мог бы и выкроить. Последние два дня она места себе не находит, только о тебе и думает. — Брендон завистливо покосился на меня. — Ты всегда был её любимцем, даже когда исчез… Может, ты обижаешься, что она снова вышла замуж?
— Нисколечко, — ответил я не совсем искренне. — И я вовсе не избегаю её, просто откладываю нашу встречу. Я собираюсь в Хаос и не хочу, чтобы она последовала за мной.
— Ага! Надеешься разузнать у Врага, где может быть Диана?
— В частности это.
— Тогда я с тобой. А Бренда нас подстрахует.
Я был уверен, что не нуждаюсь ни в какой подстраховке, и всё же мне стало интересно.
— Каким образом?
— Она будет стоять в другом конце Туннеля и в случае опасности сразу же выдернет нас обратно.
— Даже из Хаоса? — удивлённо спросил я.
— Даже оттуда. У нас с Брендой особая связь.
— Но в Чертогах Смерти время течёт очень медленно, — заметил я. — Одна минута за двадцать два с хвостиком часа Основного Потока. Когда же Бренда будет спать?
— Когда угодно. Мы не теряем контакт даже во сне.
— Вот как! — удивился я. Было общеизвестно, что между близнецами из колдовских семей существует тесный ментальный контакт. Однако я не думал, что Брендон и Бренда настолько тесно связаны между собой. — А какого рода ваша связь?
— Обычно периферийная, на уровне простейших эмоций. А разница во времени, кстати, будет нам только на руку. Бренде не придётся постоянно быть начеку. Она всегда успеет сосредоточиться, даже, если надо, проснуться и открыть вход в Туннель. По нашему отсчёту это займёт лишь несколько сотых долей секунды. Единственное неудобство для неё будет заключаться в том, что ей придётся держать свои эмоции в узде и не колдовать по-крупному, чтобы не выдернуть меня преждевременно. Несколько раз такое уже случалось.
— Очень интересно, — сказал я.
Брендон сокрушённо вздохнул:
— Где уж там интересно! Порой это невыносимо. Когда Бренда страдает, мне тоже становится больно. А она страдает постоянно. Бедная сестрёнка, после смерти мужа живёт как монашка.
— В самом деле? — произнёс я, смущённый его откровенностью.
— Тик и есть. Большинство женщин только строят из себя недотрог, а вот с Брендой всё наоборот. Она может показаться тебе слишком фривольной и даже распущенной, но это лишь игра. Хочешь верь, хочешь не верь, её муж был у неё единственным мужчиной… — Тут Брендон умолк и недоуменно моргнул. — Извини, Артур! Что-то меня занесло. Наша встреча выбила меня из колеи.
— Меня тоже, — признался я. — Очень рад тебя видеть, братишка.
Когда мы с Брендоном вернулись в дом, праздничный стол был почти накрыт. Бренда как раз расставляла большие хрустальные бокалы для вина. Их было пять.
— Кого-то ждём? — спросил я сестру.
Она улыбнулась и покачала головой, глядя мимо меня.
— Уже не ждём.
Я повернулся — и тотчас остолбенел. На какое-то мгновение у меня перехватило дыхание от счастья.
В дверях, ведущих на кухню, стояла высокая стройная женщина в длинном тёмно-синем платье с алой полупрозрачной накидкой на плечах. Блики света играли на её волнистых каштановых волосах, а тёмно-карие глаза радостно смотрели на меня из-под длинных чёрных ресниц. Её лицо с безукоризненно правильными чертами античной богини было совсем молодым, фигура — гибкой, девичьей, однако во всём её облике чувствовались зрелость и опыт ста тридцати прожитых лет. Красивая и суровая, гордая и величественная, ласковая и добрая, такая милая и нежная. Моя мама, Юнона…