— Кто? — спросил он из тумана.
— Бренда.
— Здравствуй, Бренда. — Уже на второй день нашего знакомства мы с ним перешли на ты. — Извини, что не показываюсь, но у меня на руках Дейдра. Ты в Авалоне?
— Только что оттуда. Сейчас я в доме. Как тебя найти?
— Давай встретимся в беседке. Иди вдоль главной аллеи, и метров через сто увидишь её.
— Хорошо. Сейчас буду.
Спрятав зеркальце, я спустилась на первый этаж и вышла из особняка через боковой ход. Меня встретил приятный, слегка прохладный ветерок, наполненный ароматами поздней весны. Небо было безоблачным, солнце стояло в зените, но не пекло, а просто грело. Погода была отличная, лучшей не пожелаешь. Неудивительно, что Колину и Дане не сиделось в доме.
Когда я подошла к увитой плющом беседке, Колин с Дейдрой сидел на скамье, а рядом стояла небольшая детская коляска. Увидев меня, девочка оживилась и весело залепетала, протягивая ко мне ручонки.
— Дейдра хочет поиграть с тётей Брендой, — вместо приветствия сказал Колин и позволил мне взять у него малышку.
Но он ошибся. Дейдра не собиралась играть с тётей Брендой, просто она решила, что у меня на руках ей будет спать гораздо удобнее, чем на руках у Колина. Как только я села на скамью, она прильнула ко мне и закрыла глазки, а её милое личико озарила умиротворённая ангельски-невинная улыбка. Я с нежностью смотрела на неё и думала о том дне, когда… впрочем, мои мысли были самыми банальными женскими мыслями и не отличались какой-то особой оригинальностью.
Мы сидели молча, ожидая, пока Дейдра заснёт. Наконец Колин произнёс:
— Теперь её и пушкой не разбудишь. Зря Дана так трясётся над ней и затыкает всем рты.
— Она мать. И этим всё сказано.
— Да, конечно, — согласился Колин. — Когда женщина становится матерью… — Он умолк в задумчивости.
— Ты всё ещё любишь Дану? — спросила я.
— Да, — честно признался он. — Однако не делаю из этого трагедии. Ещё со времён своих ухаживаний за Дейдрой я научился любить на расстоянии и довольствоваться этим. Впрочем, не стану лукавить — был период, когда я почти ненавидел Артура. Но потом перебесился и понял, что по большому счёту он ни в чём не виноват. А самой пострадавшей в этой истории оказалась Дейдра. Вот кому действительно не позавидуешь.
— Ты знаешь, что она отказалась стать королевой Света?
Колин утвердительно кивнул:
— А также знаю, что Брендон, ей на зло, женился на Бронвен. Часа два назад я виделся с сестрой в Безвременье. Она показалась мне очень счастливой… не знаю, надолго ли это. Боюсь, что нет.
Мы снова замолчали, думая каждый о своём.
— Может, положишь Дейдру в коляску? — предложил Колин.
— Не сейчас. Ещё немного подержу её. Мне это так приятно.
— Ты очень любишь её, — произнёс он утвердительно.
— Конечно. Ведь это дочка Артура.
— Он до сих пор не знает о ней?
— Нет, но скоро узнает. Если не произойдёт ничего экстраординарного, то к утру по здешнему времени он уже будет в Авалоне. Собираешься встретиться с ним?
— Обязательно. Пришло время уладить наши разногласия. Я не хочу из-за мелочных обид навсегда лишиться родины.
— И тебя не смущает роль отставного монарха?
— Нисколько. Я добровольно отрёкся от престола и считаю это самым разумным поступком в своей жизни. То, что сейчас делает Артур, мне было бы не по плечу. Мои нервы просто не выдержали бы такой огромной ответственности. Власть — не моё призвание.
— И всё же мы обречены на власть, — сказала я. — Единственно лишь тем, что обладаем могуществом, которое позволяет нам влиять на судьбы миров. Ведь не зря во многих языках, например, в английском, могущество и власть — power — омонимы. И не зря причащённые колдуны и ведьмы называют себя Властелинами. А мы, адепты Источника, — Властелины, возведённые в степень бесконечности.
— Однако я предпочитаю быть учёным.
— Я тоже учёный. Сейчас я изучаю Источник, и чем больше узнаю о нём, тем больше обретаю могущества, а значит, и власти. Что же касается тебя, то ты своими открытиями…
— Чужими открытиями, — уточнил Колин.
— Не имеет значения. Так или иначе, ты существенно повлиял на развитие тамошней науки. А поскольку наука — краеугольный камень любой технологической цивилизации, то тем самым ты изменил естественный ход истории. Разве это не власть? Между прочим, как продвигаются дела с премией?
— Боюсь, её присудят, несмотря на все мои старания избежать этого.
Я встала со скамьи, бережно положила Дейдру в коляску, затем вернулась на своё место и сказала:
— А ты не бойся. Как бы то ни было, ты принёс пользу науке того мира. А ещё ты сам говорил, что сделал некоторые уточнения и обобщения.
— Ну да, сделал. Мои познания в области теории поля позволили мне лучше понять Источник, что в свою очередь натолкнуло меня на определённые идеи. Я немного изменил исходные постулаты, устранил очевидные противоречия… Но всё это — капля в море.
— Это всего лишь начало, — возразила я. — Ведь не мог же ты предложить свои поправки к теории, которой ещё не существовало.
— Я мог бы сделать это в том мире, где она существует.
— А почему не сделал?
— Именно потому, что начинал с откровенного плагиата.
— Мы все начинали с плагиата, не комплексуй по этому поводу. Продолжай исследования, развивай свою теорию, подбирайся к Источнику с другой стороны. Я буду изучать его логическую структуру, а ты — физическую.
— Недостаёт третьей компоненты, — заметил Колин. — Возможно, самой главной — метафизики.
И мы не сговариваясь посмотрели на коляску, в которой безмятежно спала, ещё не сознавая своей исключительности, малышка Дейдра — дитя Даны, Артура и Источника…
Глава 8
Артур
Следуя предварительной договорённости, делегация Света должна была первой покинуть Сумерки. Мы спустились в Зал Перехода Замка-на-Закате и в полном молчании подошли к аркам. Настроение у нас было паршивое.
Как я и опасался, переговоры Брендона с царём Давидом закончились безрезультатно. Налицо была добрая воля обеих сторон, желание предотвратить губительную войну, но все доводы здравого смысла оказались бессильными перед эмоциями. Гибель Рахили требовала отмщения — а поскольку виновные так и не были найдены, то ответственность ложилась на всё Царство Света. Вдобавок массовые шествия по улицам Солнечного Града, а также провокационные заявления некоторых высокопоставленных лиц из союзных нам Домов накалили страсти в Израиле до предела. С другой стороны, было воззвание царя Давида к своим подданным, составленное явно сгоряча и весьма оскорбительное для детей Света. Как король, Брендон не мог оставить его без внимания и должен был дать подобающий ответ. Одним словом, главам двух Домов не оставалось ничего делать, кроме как вежливо объявить друг другу войну, обсудить условия её ведения (это было единственным положительным моментом) и подписать пакт о начале военных действий.
— Ну что ж, брат, — сказал Брендон, остановившись возле Арки. — Наши пути расходятся.
Я вздохнул:
— Да.
Мы немного помолчали, затем Брендон в сердцах произнёс:
— Чёрт! Ненавижу сцены прощания. Так тоскливо, что хоть волком вой… Ладно. Передавай привет Бренде.
— Обязательно передам. Скажу, что скучаешь по ней.
— Она и так знает.
Брендон обнял меня, пожал руку Дионису и быстро шагнул под арку. Не оборачиваясь, он вызвал Образ Источника, а мгновение спустя его фигура растаяла в воздухе. Другие члены делегации, отдав мне честь, вместе вошли в Туннель и отправились в путь из Страны Сумерек в Царство Света.
Нас осталось трое — я, Дионис и Джона. Семь моих друзей и родственников — четверо Сумеречных и трое детей Света — уже находились в Авалоне. Я передал их на попечение Бренды ещё утром, чтобы они успели немного освоиться, прежде чем я официально представлю их при дворе.
Что же касается Джоны, то вопрос о его статусе оставался открытым. У меня не было времени основательно подумать над этим, но постепенно я склонялся к мысли, что там, где примут восьмерых учителей (включая Диониса), найдётся место и для девятого. Тем более что девять — магическое число.
Ещё в лифте я связался с Брендой и попросил её приготовиться. Теперь она сама вышла на связь и сообщила, что готова к приёму.
— Поехали, — сказал я Дионису и Джоне, и мы вступили под арку.
По моей команде Образ Источника заключил нас троих в силовой кокон. Контакт между мной и Брендой обрёл в моём восприятии некое подобие нити, протянутой через бесконечность. Для пробы я сначала дёрнул эту нить, проверяя её на прочность, затем крепко ухватился за неё и велел сестре тянуть…
Вокруг нас вспыхнуло всеми цветами радуги ослепительное сияние, пол под ногами исчез, но за какую-то долю секунды появился вновь. Когда в моих глазах перестало рябить, я узнал неприхотливую обстановку моей ниши и увидел Бренду с Пенелопой, которые стояли рядом у стены, смотрели на нас и улыбались.
— Привет всем, — весело произнесла Бренда. — Наконец наша команда в полном составе.
А Пенелопа подошла ко мне, встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.
— Я рада, что ты вернулся, отец.
— Я тоже рад тебя видеть, доченька, — ответил я.
— И я рад, что ты здесь, Пенелопа, — вдруг отозвался Джона. — Иначе пришлось бы посылать за тобой.
Бесцеремонность, с которой он вмешался в наш разговор, его странные слова и не менее странный тон до крайности озадачили меня. А в груди я ощутил неприятную щекотку, обычно называемую предчувствием неладного.
— Что это значит? — удивлённо спросил я, повернувшись к Джоне. — Ты знаком с Пенелопой?
Он вызывающе усмехнулся. Куда и девался вежливый, корректный, хоть и излишне самоуверенный молодой человек. Теперь передо мной стоял нахальный тип, который смотрел на меня с откровенной неприязнью, даже ненавистью, и вместе с тем глаза его сияли каким-то сатанинским торжеством. Этот взгляд напомнил мне взгляд Харальда, только в нём было больше ума. Гораздо больше. Слишком много ума…
— Да, я знаком с ней, — ответил Джона. — Я познакомился с ней из чистого любопытства. Мне хотелось узнать, что представляет из себя дочь такого отъявленного негодяя, как Артур Пендрагон.
— Чёрт побери! — пробормотал за моей спиной Дионис. — Боюсь, кузен, ты пригрел на груди змею.
Джона опять усмехнулся:
— Ошибаешься, не змею. Ведь змей — символ Хаоса, а это… — над его головой возник золотой нимб, — это символ Порядка.
— ЯНЬ! — воскликнула Бренда. — ОН АДЕПТ ПОРЯДКА!
Почти рефлекторно мы вызвали свои Образы, они метнулись к Джоне… и вдруг замерли, как будто увяли.
— Ну! — сказал Джона. — Чего медлите? Вперёд!
Но Образ не реагировал на мои команды, он отказывался вступать в схватку с Янь. Так же вёл себя и Образ Бренды.
— Что за чертовщина?! — выругался я.
— Это не чертовщина, а чувство самосохранения, — соизволил объяснить Джона. — Оно свойственно Источнику. Он уже вычислил, кто я такой и что несу в себе.
— И что ты несёшь?
— Порабощение. Порядок долго копил силы, чтобы овладеть Источником, и наконец ему это удалось.
— Ещё посмотрим, удалось ли, — сказал я и грохнул изолирующими чарами.
Наши с Брендой Образы улетучились, Пенелопа и Дионис утратили доступ к Формирующим… Но Знак Янь не исчез!
Джона громко рассмеялся:
— Глупо, Артур! Я не связан с Порядком, иначе ты сразу засёк бы меня. Я сам несу в себе Порядок, вернее, его мощь, призванную поработить Источник. Эта мощь всё ещё дремлет, я держу её под контролем, а мой Янь — лишь её полусонное проявление. Если же она будет пробуждена, то Источнику крышка. Он понял это и потому отказался убить меня.
Мной овладели апатия и безразличие, порождённые отчаянием. Я опустился на единственный в моей «нише» стул, закрыл лицо руками и обречённо стал ждать конца света.
— Стало быть, — произнесла Бренда, не теряя самообладания, — Порядок сильнее Источника?
— Не сильнее, а глупее, — уточнил Джона. — Ему чуждо само понятие самосохранения, его главный императив — экспансия. Он стремится овладеть Вселенной, его цель — мировое господство, а потом будь что будет.
— Потом будет Ничто, — хмуро проговорил Дионис. — Потом воцарится Абсолют, ибо невозможно существование Вселенной в отсутствие противоборствующих сил. Всё вернётся к исходной точке, к началу всех начал. Вселенная вновь возродится в огне Большого Взрыва — но уже без нас. Ты понимаешь это, безумец?
— Прекрасно понимаю. В структуру мироздания заложены две основополагающие тенденции — стабильность, поддерживаемая Источником, и цикличность, движущими силами которой являются Порядок и Хаос. Их извечный антагонизм, их непрестанная борьба между собой — лишь проявление этой тенденции. Но в конечном итоге у них одна цель — уничтожение существующей Вселенной и возврат к Абсолюту.
— Ты рассуждаешь слишком здраво для смертника-камикадзе, — заметила Бренда. — В уме тебе не откажешь… Но неужели ты умён до безумия и всерьёз полагаешь, что новая Вселенная будет лучше нашей?
— Вовсе нет, — ответил Джона. — Она будет не лучше и не хуже, она будет другая — и без меня. А я не хочу этого.
Я отнял руки от лица. В моём сердце зажёгся робкий огонёк надежды.
— Так почему же ты принёс с собой эту мерзейшую мощь?
— Чтобы променять её на Силу Источника. Я одурачил Порядок так же, как одурачил тебя, Артур. Порядок вынужден был дать мне свободу и снять с меня свою печать, чтобы я мог незамеченным проникнуть в Срединные миры. Это было его ошибкой. Я не дурак и не фанатик, как Харальд, я не собираюсь жертвовать собой ради чуждых мне идеалов. У меня свои собственные планы.
— Какие же?
— Я приду к Источнику и позволю ему уничтожить во мне мощь Порядка. Он сможет сделать это только по моей воле и при моём содействии, поскольку я, именно я контролирую эту мощь. Он избавит меня от пут Порядка и даст мне взамен свою Силу. Затем я вернусь в Экватор и возглавлю борьбу Израиля против Света. Смотри на меня, Артур, внимательно смотри. Перед тобой будущий царь Иона Третий.
— Ты собираешься свергнуть Давида с престола? — спросил Дионис.
Джона ответил не сразу. Несколько секунд он сосредоточенно молчал, будто размышляя, потом с довольной улыбкой произнёс:
— В этом уже нет необходимости: только что трон Моисея стал вакантным. Минуту назад в подземелье Замка-на-Закате прогремел весьма характерный взрыв. Бедный доверчивый Давид обнял меня на прощание и даже не заметил, как я сунул ему в карман маленький металлический шарик. Понадобилось совсем немного плутония, чтобы освободить трон. Я без труда синтезировал его в Сумерках, пока вы беззаботно веселились в Солнечном Граде.
— О боги! — произнесла Пенелопа, бледнея от ужаса.
Бренда и Дионис смотрели на Джону с таким потрясённым видом, будто узрели Сатану.
А я вяло размышлял о том, что произойдёт, если сделать молниеносный прыжок и свернуть Джоне шею. Взвесив все «за» и «против», я пришёл к неутешительному выводу, что при любом исходе добром это не кончится.
Я собрал все свои внутренние ресурсы и попытался связаться с дедом. Это было трудно, очень трудно, но всё же мне удалось.
«Артур?» — раздался в моей голове тихий голос Януса.
«Да, дед. Ты слышишь меня».
«Очень плохо».
«Это изолирующие чары. У нас крупные неприятности».
«У нас тоже».
«Царь Давид?»
«Да. Похоже, он погиб. Взрывом разрушен весь Зал Перехода. Сейчас мы начнём спасательные работы…»
«Давиду уже не помочь. У него был плутоний».
«Ты знаешь, кто это сделал?»
«Да». — И я вкратце поведал ему обо всём происшедшем.
«Плохо дело, — сказал Янус, выслушав меня. — Этот парень либо сумасшедший, либо честолюбец, каких ещё свет не видел».
«Что мне делать, дед?» — в отчаянии спросил я, чувствуя, как иссякают мои силы.
«Не знаю, Артур. Я редко говорю эти слова, но сейчас я действительно не знаю. Боюсь, в Израиле не поверят, что это дело рук Джоны. Он очень ловко всё провернул».
«Дед! Я теряю контакт… Немедленно свяжись с Брендоном. Пускай они с Бро… с Даной поторопятся в Безвременье».
«А они смогут попасть туда из Экватора?»