Так и не сбылась его мечта. Смотрел только издалека на Лидочку да вздыхал.
Раны Пашки затянулись, оставив лишь розовые рубцы.
Выписали его неожиданно. В один из дней вызвали к начмеду, осмотрели, покивали головами.
– Танкист?
– Так точно.
– Лечение твое, голубчик, закончено, сейчас мы оформим тебе документы. У старшины в каптерке получите обмундирование и с группой выписывающихся – в запасной полк.
– Слушаюсь, товарищ военврач.
Халаты скрывали петлицы на гимнастерках докторов, и всех их ранбольные называли просто военврачами.
Павел посидел в коридоре, пока осматривали остальных ранбольных. Потом получил на руки справку о ранении и красноармейскую книжку. Старшина в каптерке одел его в сильно поношенное, но выстиранное обмундирование.
– Старшина, я же танкист, сержант, а петлицы пехотинца, к тому же рядового.
– Ты думаешь, у меня здесь военторг? Бери, что дают. Если что – переоденут в запасном полку.
И в сердцах бросил ему телогрейку вместо шинели, а вместо сапог – ботинки с обмотками.
Павел переоделся, посмотрел на себя в зеркало, висящее в коридоре. Ну – чучело натуральное, таким только детей пугать! К слову, других одели не лучше.
Их команду – двенадцать человек – забрал младший лейтенант, прибывший на полуторке, как называли грузовик «ГАз-АА». Тряслись на морозе в кузове грузовика недолго – запасной полк располагался на окраине города. После обжигающего ветра в казарме показалось тепло: здесь топились «буржуйки» – железные печки, труба от которых коленом выходила в окно казармы. Дров эти «буржуйки» жрали немерено и давали тепло, пока горели дрова. Но чуть не усмотрел и дрова прогорели – сразу же становилось холодно.
В запасном полку формировались команды для отправки на фронт. Быстрее всего набирали маршевую команду из пехотинцев. Пореже – из артиллеристов, саперов, связистов. Павел же застрял в полку на два месяца, встретив новый, 1943 год в казарме. Танкистов не хватало, многие экипажи гибли со своими танками. Потому существовал приказ Сталина – танкистов и летчиков отправлять строго по воинской специальности. Из других госпиталей прибывали танкисты, и в конце января их маршевую колонну отправили в Челябинск, где формировали танковые части и получали с завода новые танки.
Пашка обрадовался. В запасном полку кормили скудно, по тыловым нормам – только чтобы ноги не протянуть, и после госпиталя все время хотелось есть. А еще было холодно.
Команда под начальством старшины из бывших ранбольных добиралась до Челябинска поездом. Все уже имели фронтовой опыт и радовались, что танки будут челябинские, а не Горьковского завода, к которому было много претензий.
В Челябинске Павел, как и другие военнослужащие, впервые увидел погоны. Их ввели еще с января 1943 года, но «вживую» он увидел их впервые. Да и знаки различия отличались; было непривычно видеть у офицеров на погонах звездочки, а не привычные «кубари» и «шпалы».
Пашку, как и других, переодели. Пока полк ждал танки с завода, проводились занятия – по материальной части, по тактике – ну и политзанятия. Пашка на них больше дремал.
После введения погон изменились наименования должностей. Например, если раньше были батальонные и полковые политруки и комиссары, то теперь появились замполиты. Их 22-я бригада уже успела повоевать, теперь прибыла за техникой. Вернее, прибыл только танковый полк, состоящий из двух танковых батальонов. Остальные подразделения бригады – штаб, разведрота, мотострелковый батальон, зенитный дивизион, автотранспортная и ремонтно-восстановительная рота, так же как и медсанвзвод, оставались в резерве. Командовал бригадой подполковник Веденичев Николай Григорьевич.
Были сформированы экипажи, поскольку более чем наполовину в полку были новички, прибывшие из танковых школ, из госпиталей, запасных полков.
Под командованием Павла оказались сплошь молодые ребята, не бывшие на фронте, не нюхавшие пороху. Теперь уже Павел рассказывал им, как в свое время механик-водитель Михаил ему, Павлу, об особенностях танкового боя и способах выживания на фронте.
Слушали его внимательно, в глазах молодых ребят он был фронтовиком, человеком опытным, хотя Павел был не намного их старше.
Батальон, в котором служил Павел, наконец получил танки – новенькие, еще пахнущие краской, с заводской смазкой на пушке. Павел нашел в танке целый ряд отличий. Вроде и времени прошло немного с тех пор, как в 1942 году он получал новую «тридцатьчетверку», а завод уже выпускал более совершенные боевые машины.
На лобовые листы ставили дополнительные броневые листы, и общая толщина брони стала 60 мм. Стали устанавливать новую, пятискоростную коробку передач, и водители облегченно вздохнули.
На полигоне при заводе экипажи опробовали танки. Если находились неисправности, заводчане их оперативно устраняли. А потом их, второй батальон, погрузили в эшелоны. Танки находились на платформах, экипажи ехали в теплушках.
Старшина Васильев, фронтовик, имевший уважаемую среди солдат медаль «за отвагу» – предмет зависти многих, глядя на проносящиеся мимо станции, промолвил задумчиво:
– На юг везут, похоже – на Кавказ.
Однако старшина ошибся.
Выгрузили их на пустынном полустанке. Как сказал замполит, майор Рябцев, недалеко от Курска. Откуда Павлу, как и многим его товарищам, было знать, что 12 апреля на стол Сталину лег переведенный на русский язык план директивы № 6 «Об операции «Цитадель». Эти данные были получены разведчиком, работавшим под именем Вернер в самой верхушке верховного немецкого главнокомандования. Фамилия этого человека до сих пор не рассекречена.
В ходе зимнего наступления Красной Армии и последовавшего затем контрудара немцев на Восточной Украине образовался выступ глубиной 150 км и шириной 200 км, обращенный в западную сторону. Немцы планировали нанести два удара: с севера, из района Орла, и с юга, со стороны Белгорода. Группы войск должны были сойтись в районе Курска, окружив войска Центрального и Воронежского фронтов. Наступление сначала планировалось на май, потом на июнь; окончательно же немцы решили начать наступление 5 июля в три часа ночи. Надо заметить, что на Восточном фронте немцы воевали по берлинскому времени.
Наступление переносилось трижды из-за задержек с поставками на фронт новейших немецких танков PZ. Kpfw V «Пантера». К моменту наступления немцы успели получить 190 «Пантер» и 134 «Тигра». Новые боевые машины в первую очередь поступали в танковые и моторизованные дивизии СС. В частности – «Дас Райх», «Великая Германия», «Мертвая голова», «Лейбштандарт».
Чтобы взломать оборону русских, основной танковый удар бронированным кулаком должен был нанести второй танковый корпус СС в направлении на Прохоровку, где условия местности позволяли вести массированные танковые атаки.
В районе Белгорода, на южном фасе, группой армий «Юг» руководил генерал Герман Гот. Туда входили 4-я танковая армия, 24-й танковый корпус и оперативная группа войск Кемпфа.
Наши войска выстроили глубокоэшелонированную оборону – 8 рубежей. Строились ДОТы и ДзОТы, рылись противотанковые рвы, устанавливались минные поля на танковых направлениях. По ночам скрытно подтягивались резервы – артиллерийские, танковые части, пехота. Днем над позициями наших войск, чтобы не допустить вражеские самолеты-разведчики, постоянно барражировали истребители.
Казалось, предусмотрели все. Органы СМЕРШа через перевербованных агентов и диверсантов вели с абвером радиоигру.
Немцы были в твердой уверенности, что наши войска не знают об их планах и русские собираются наступать южнее, на Харьковском направлении. Не выявив подготовку Красной Армии к упорной обороне и последующему контрнаступлению, они сильно просчитались. Но и наши военачальники – Г. К. Жуков, К. К. Рокоссовский, Н. Ватутин, И. Конев не учли новую немецкую технику. Немцы впервые массированно применили танки «Пантера», «Тигр» и штурмовое орудие «Фердинанд». Также под Курском впервые на поле боя появились телеуправляемые танкетки Sd.Kfz 302. Небольшие гусеничные машины, управляемые по проводам и начиненные взрывчаткой, направлялись на танки, ДОТы, артиллерийские позиции и подрывались.
Кроме того, наши танкисты и артиллеристы не сталкивались в боях с новыми немецкими танками, не знали их характеристик и слабых мест. Да, собственно, даже если бы и знали, изменить они ничего не смогли. Не было в Красной Армии на тот момент орудий, могущих поражать танки врага на больших дистанциях. Достаточно сказать, что лоб корпуса «Пантеры» не пробивался танковой пушкой Т-34 даже с расстояния 100 метров. На дистанции до 500 метров «Пантеру» можно было поразить только в бортовые листы корпуса и башни. Только зачем немцам было подставлять в бою бока?
Пушка на «Пантере» стояла мощная, проходимость у танка хорошая. Только вот с надежностью дела обстояли плохо: конструкторами танк до конца доведен не был. Текли бензопроводы, бензин скапливался на днище корпуса и воспламенялся. Только на марше 39-го танкового полка немцев (командир – майор фон Лаухерт) две «Пантеры» самовоспламенились и сгорели. Ненадежной была карданная передача, из-за чего выходила из строя трансмиссия. Были уязвимые места и в бронезащите – лючок для выброса стреляных гильз в левом борту башни, амбразуры для стрельбы из личного оружия.
«Тигр» был значительно менее уязвим: 88-миллиметровое орудие его было мощным, и были случаи, когда «Тигр» подбивал наш Т-34 с дистанции три километра. Но он был тихоходен, тяжел, его не выдерживали деревянные мосты, которыми в большинстве своем были соединены берега рек в России. Для движения по дорогам с твердым покрытием или при транспортировке по железной дороге танк имел узкие, так называемые транспортные гусеницы, для езды по грунту ставились гусеницы широкие, иначе он глубоко проминал землю. И одна только смена гусениц экипажами в полевых условиях занимала много времени.
Глава 3
Прохоровка
Немцы запланировали наступление на три часа 5 июля 1943 года. Желая упредить удар, нанести максимальный урон живой силе и технике, скопившейся на позициях перед атакой, войска РККА нанесли упреждающий артиллерийский налет в два двадцать ночи.
Для немцев артиллерийский налет оказался неожиданным, их войска понесли первые потери. Но группировка была велика, потери незначительны, и в 6 часов утра немцы провели сначала артиллерийский налет, а затем – бомбовый удар по нашему переднему краю и ближним тылам.
На северном фасе немцы нанесли танковый удар в районе Ольховатки. Не достигнув успеха, они перенесли направление удара на Поныри, продвинувшись в глубь на 10–12 километров. На южном фасе немецкое наступление началось в направлении Корочи и Обояни. здесь немцам удалось добиться несколько больших успехов, поскольку танковые дивизии были эсэсовскими, укомплектованными новейшими танками. Эсэсманы дрались упорно, но и наши им не уступали. Опасаясь прорыва танков, наши стали подтягивать из глубины обороны резервы.
Двинулась маршем и 22-я танковая бригада, в которой служил Павел. Шли ночью, скрываясь от самолетов-разведчиков, опасаясь понести потери от бомбардировок.
К утру 11 июля батальон Павла замаскировался в ложбине недалеко от высоты 252,2, у совхоза «Октябрьский». Все танкисты слышали артиллерийскую канонаду, причем довольно близкую – не далее чем в 5–6 километрах от них.
– Лезут немцы, слышь, какая стрельба? – ни к кому не обращаясь, сказал Андрей, механик-водитель танка Павла.
– Похоже, скоро до нас очередь дойдет, – ответил заряжающий Виктор.
– Снаряды все по норме? – это уже Павел.
– Полная боезакладка, все сорок семь снарядов.
– Бронебойных сколько?
– Как и положено – восемнадцать.
– Ты бы, Витя, десяточек осколочных снарядов поменял на бронебойные.
– Сегодня же сделаю, – пообещал заряжающий.
– Не сегодня, а сейчас!
– Так точно! – вытянулся Виктор и побежал выполнять указание. Однако вернулся он быстро и с расстроенным лицом.
– Отказал начальник пункта боепитания, сказал – не положено, выдано по норме.
Павел только зубами скрипнул от злости. Он уже успел переговорить с водителем тягача, тянувшим на буксире подбитый Т-60. Танк легкий, только для разведки и годен.
– Прут немцы, – говорил тот, затягиваясь самокруткой, – и все – танки. Там наших сгоревших да подбитых – тьма стоит.
– А немцы?
– У них подбитых меньше. Новые танки у них появились, «Тигры» и «Пантеры» называются. Не слыхал?
– Не доводилось еще.
– Целый зверинец. Танкисты рассказывали – «Пантеру» только в бок подбить можно, лучше между третьим и четвертым катком целить.
– Ценно! А «Тигр»?
Водитель тягача вытер рукавом вспотевший лоб.
– Ребята говорят – не пробивается. Пушка у него очень мощная, к себе близко не подпускает, наши «тридцатьчетверки» расстреливает с двух километров, а наши снаряды даже с пятисот метров рикошет дают.
– Серьезный зверь!
– Я же и говорю – полно наших подбито. Вот, по ночам машины эвакуируем, если удастся.
– Что так?
– Ночью на поле и наши ремонтники выбираются, и немецкие. Поверишь ли, если сталкиваемся – перестрелка идет, прямо бой пехотный.
Водитель тягача ухмыльнулся:
– Только «Тигр», видно, весит немало, его три танковых тягача едва тянут. Видел я один раз, пришлось.
– Стало быть, тяжелый танк, вроде нашего КВ?
– Да поздоровее будет, и пушка длиннющая. Угловатый, похож на T-IV ихний. А «Пантера» на «тридцатьчетверку» смахивает. Ладно, поехал я, бывай!
– И тебе удачи.
Разговор с водителем тягача Павла озадачил. Раньше на поле боя у Т-34 соперников, равных ему, не было. А теперь новые и грозные танки появились. Не вопрос – наши конструкторы создадут, а заводы выпустят новые танки, с более мощными пушками и более толстой броней. Но будет это не скоро. А сейчас как действовать? И комбат молчит, хотя наверняка уже знает о немецком «зверинце».
После раздумий Павел решил: если придется столкнуться с «Пантерами» или «Тиграми» – стрелять по гусеницам. Попасть сложнее, но зато уж наверняка. Хода лишить, а потом, если удастся, в борт ударить. Идеальных танков нет, и у этих должны быть уязвимые места.
Из танка вдруг высунулся стрелок-радист Анатолий.
– Командир! По радио передали – приготовиться к отражению атаки, немецкие танки у села завидовка.
Павел быстро взобрался на танк. Сидя на танке, открыл командирский планшет, нашел на карте завидовку. Так это же рядом совсем – километров пять всего.
Павел спустился в башню, натянул шлемофон, подключил разъем ТПУ:
– Виктор, заряжай бронебойным.
Через несколько минут по рации передали приказ: обеим ротам выдвигаться к дороге на завидовку.
– Трогай за командиром роты, – приказал Павел механику-водителю.
Танк двинулся вперед, за ним из ложбины выползли другие. Ложбину затянуло сизым дымом сгоревшей солярки.
Они успели проехать около километра, как передний танк встал и тут же выстрелил. Одновременно с этим в наушниках раздался голос комбата:
– «Коробочки»! Немцы впереди! Огонь!
Павел приник к прицелу: «Ага, вот они, идут маршем».
Впереди шли несколько танков, похожих на наши «тридцатьчетверки», за ними – угловатые T-IV. Ну, их-то силуэт Павел наизусть знал.
Павел навел прицел в борт – между третьим и четвертым катком, как советовал механик-водитель тягача, повел стволом, сделав небольшое упреждение, и нажал педаль спуска. Выстрел. Попадание удачное – танк сразу вспыхнул. О! значит, и «Пантеры» можно бить!
– заряжай бронебойным! – закричал Павел.
Сам же начал наводить пушку на T-IV. У немцев уже горело несколько танков. Удар с фланга для них был неожиданным, и они сразу потеряли несколько машин.
Павел успел выстрелить еще раз и подбил еще один танк. Другие стали разворачиваться, подставляя под выстрелы не борт, а лобовую броню. Дистанция между нашими и немецкими танками сокращалась.
Павел четко видел в прицел немецкую «Пантеру», но был готов поклясться, что уж очень она похожа на Т-34. Павел навел прицел пушки на люк, выстрелил. Было видно, как снаряд попал немного правее и высек искры.