Западный союз Польши (Polski Związek Zachodni, до 1933 года носивший название Związek Obrony Kresуw Zachodnich, весьма влиятельная общественная организация в межвоенной Польше) заявлял в своей программе, что «естественной границей Польши является западный берег Одры», но что какой-то Западный союз! Сам пан Пилсудский писал в журнале «Mocarstwowiec» в 1930 году: «Мы отчетливо понимаем, что войны между Польшей и Германией избежать нельзя. Мы должны систематически и энергично готовиться к этой войне… Нашим идеалом является Польша с границами по Одеру на западе и округленные по Нейсе в Лужицах, а Пруссию от Прегеля до Шпрее присоединить. В этой войне мы не будем брать пленных, в ней не будет места для гуманитарных чувств. Мы весь мир приведем в шок своей войной против Германии». В листовках, изданных подготовительным комитетом Грюнвальдского фестиваля, проводимого в июне 1939 года в память битвы 1410 года, прямым текстом говорилось: «Мы заберем назад то, что немцы отняли у нас на Эльбе, Одере и Вистуле!» 21 июня 1939 года небезызвестный впоследствии Станислав Миколайчик, тогда бывший председателем Великопольского сельскохозяйственного союза, заявил: «Каждому нужно четко уяснить, что Польша не будет знать мира, пока она не будет покоиться на Одере». 7 августа 1939 года газета «Słowo Pomorskie» из Торуни обратилась к «польским» немцам с призывом убираться из Польши подобру-поздорову: «Поэтому сегодня мы, поляки, вполне ясно говорим: идите туда, откуда пришли. Вы прибыли сюда на собачьих упряжках. Вы принесли с собой только жалкую подстилку. Можете возвращаться таким же образом».
В общем, пропагандистская кампания по подготовке к войне шла в Польше ничуть не менее яростно и тотально, чем в Германии, и даже громче; польским вождям нужно было довести градус антинемецкой истерии до крайнего предела, дабы у западных соседей исчезли последние сомнения в необходимости войны.
Польша должна была мученически погибнуть (в то же время де-юре даже после своего разгрома оставаясь «стороной конфликта», для чего польское руководство бежало из страны, дабы ни в коем случае не подписывать с немцами даже перемирия), нацистская Германия должна была обрести мрачный ореол «кровожадного зверя» (для чего «свободная пресса» «свободного мира» превзошла саму себя в придумывании всякого рода кошмарных ужасов, кои на польской земле творят проклятые тевтоны). Предначертанные им роли и злодей, и жертва сыграли блестяще – уже к концу сентября 1939 года мир твердо знал, кто на самом деле есть враг мировой цивилизации, душитель правды и свободы, изверг рода человеческого, а кто – спаситель свободного мира, утешитель сирых и убогих, защитник вдов и сирот.
Но это все же была только присказка. Сказка будет впереди…
Глава первая
От ультиматума 3 сентября 1939 года до Атлантической хартии, или Кто превратил германо-польскую войну во Вторую мировую
Гитлер отдал приказ о начале войны с Польшей, но до последней минуты надеялся, что территорией Польши эта война и ограничится – ведь никаких претензий к западным державам Германия не выдвигала; в своей речи в рейхстаге, произнесенной 1 сентября 1939 года, рейхсканцлер подтвердил незаинтересованность своего правительства в каких-либо территориальных приобретениях на Западе: «Я торжественно заверяю… что мы ничего не требуем и никогда не потребуем от западных держав. Я заверяю, что граница между Францией и Германией – окончательна. Я снова предлагаю Англии дружбу и, если необходимо, тесное сотрудничество… У Германии нет никаких интересов на западе».
Фюрер и после того, как Англия предъявила Германии ультиматум о прекращении огня, невыполнение которого означало начало войны на Западе, продолжал надеяться на благополучный исход затеянного им «наказания» Польши, и для таких надежд у него было немало оснований! Он был солдатом Западного фронта Первой мировой и знал, какие чудовищные потери за четыре года той бойни понесли англичане и французы, сколько лучших сыновей Франции и Англии полегло на Сомме и у Пашанделя, у стен Вердена и на полях Фландрии. Каждый восьмой французский мужчина, способный носить оружие, был убит на той войне, 2 800 000 французов были ранены и искалечены; у англичан был убит каждый шестнадцатый мужчина призывного возраста, ранено на полях сражений было 1 663 000 солдат и офицеров. Посему общественное мнение бывших союзников по Антанте решительно и категорически было против того, чтобы вновь отправлять своих сыновей на войну с Германией, тем более для того, чтобы Польша продолжала управлять Данцигом и взимать с немцев грабительские сборы за их восточнопрусский транзит. И как ни старались средства массовой информации Франции и Великобритании в летние дни 1939 года поднять боевой дух населения, идея новой войны с Германией во имя «защиты Польши» имела крайне низкую поддержку у тамошнего населения. Французы и англичане в отличие от поляков на войну не рвались и брать Берлин штурмом решительно не хотели!
Поэтому нет ничего удивительного в том, что Германия не предприняла практически никаких мер в предвидении грядущей ОБЩЕЕВРОПЕЙСКОЙ (и уж тем более – мировой!) войны по той простой причине, что ее руководители были уверены в том, что никакой ТАКОЙ войны не будет и что максимум, на что пойдут Лондон и Париж – это на ноты протеста, отзывы послов, разрыв дипломатических отношений и в крайнем случае на формальное объявление войны, которое после победы Германии можно будет по-тихому аннулировать.
Безусловно, Гитлер понимал, что польская воинственность постоянно подпитывается из Лондона, и что инициатором грядущей войны являются англосаксонско-еврейские международные финансовые круги, но полагал, что в политических элитах Англии и Франции найдется достаточно здравомыслящих и ответственных людей, у которых достанет ума не ввергать свои народы и Европейский континент в целом в ужасы тотальной войны.
Как выяснилось уже 3 сентября 1939 года, Гитлер был слишком высокого мнения о европейских политиках…
* * *
3 сентября Великобритания и Франция объявили войну Германии, и с этого момента локальный польско-германский вооруженный конфликт начал постепенно превращаться во Вторую мировую войну, которой немцы отнюдь не хотели и к которой даже и не думали готовиться.
Подтверждений этому – с избытком. Для примера возьмем немецкий флот – военный и гражданский.
Германский лайнер «Бремен» – один из немногих пассажирских судов, сумевших вернуться в Германию с началом войны
Безжалостные нацистские монстры начали строить свой флот отнюдь не самовольно – в 1935 году они совершенно официально получили право на строительство военно-морского флота. А именно Великобритания подписала морское соглашение с Германией, по которому общий тоннаж немецкого надводного военного флота мог составлять 35 % от такового английского. Каковой цифры, кстати, немцы так никогда и не достигли, даже в самые лучшие времена общее водоизмещение их надводных боевых кораблей не превышало 17 % от тоннажа Royal Navy. По этому же соглашению немцам теоретически разрешалось строить подводные лодки общим водоизмещением, равным тоннажу британских подводных сил (вообще соотношение тоннажа планировалось как 100:45, но немцы выбили себе лазейку в договоре, позволявшую в случае нужды довести это соотношение до 1:1); воспользовались ли этой возможностью кровожадные тевтоны?
Отнюдь. К 1 сентября 1939 года общий тоннаж немецкого подводного флота, U-Bootwaffe, составил менее 23 000 тонн (22 подводные лодки водоизмещением 517–540 тонн, 24 лодки II серии водоизмещением в 250 тонн и 10 временно небоеспособных u-boоt-ов), что составляло 2/3 от тоннажа английских субмарин.
Причем заметьте, подводная лодка – это не линкор, построить ее – при наличии грамотных специалистов – дело плевое. За время Второй мировой войны немцы построили их 1162 штуки – в 1944 году на воду каждые 36 часов спускалась одна субмарина. При том что ситуация с ресурсами в 1944 году у Германии была куда как более скверная, чем в благополучных 1938-м или 1939-м…
* * *
Что для постройки подводной лодки нужно? Тонн двести листовой стали разной толщины, полсотни тонн разных труб, двутавра и прочего профиля, парочка мощных и надежных дизельных двигателей, полсотни аккумуляторных батарей, компрессоры, оптические приборы да еще по мелочи – резины, там, строевого леса, пластмасс, чуток цветных металлов – и все. Строить лодки можно где угодно – хоть на речных верфях, доселе специализировавшихся на постройке яхт для преуспевающих биржевых дельцов. Повторюсь, здесь главное – наработанный опыт, знания, а вовсе не тысячи тонн броневой стали, как в случае с постройкой линкоров, линейных крейсеров и прочих бесполезных пожирателей мазута. Подводные лодки в отличие от больших надводных кораблей – оружие бедных.