Я допил эль и пошел вон из бара. В дверях, однако, столкнулся с Фэй Уинрой.
— А, вот ты где, зайч… — начала она и осеклась. — Я так и подумала, что вы здесь. Там шер… Там кое-кто пришел к вам, ждет в доме.
Она увлекла меня за собой наружу и вновь заговорила, понизив голос:
— Там шериф пришел, зайчик. Может, тебе лучше без меня появиться? А я останусь тут, что-нибудь выпью.
— Ладно, — сказал я. — Спасибо, что отыскала.
— Карл… — Она поглядела на меня с беспокойством. — Ты уверен, что все будет в порядке? Не может у него быть какого-нибудь повода, чтобы?..
— Да ну! — отозвался я. — Откуда?
— Никакого? Ни малейшего? Он говорит, что все в порядке, но…
— Что — но?
— Да ведет он себя как-то странно. Так как-то… Короче, странно, да и все тут.
7
Шериф поджидал меня в гостиной. Когда я вошел, он начал привставать с кресла, уже поднялся на пару дюймов, словно собираясь поздороваться за руку. Но тут же плюхнулся обратно, а я сел напротив.
— Извините, что заставил ждать, — сказал я. — Я был в пекарне, подыскивал себе вечернюю подработку.
— Ага, ага, — закивал он. — Мисс Руфь мне так и сказала: он, мол, скорей всего, в пекарне, но, когда я туда заглянул, тебя там уже и след простыл. И как, нашел работу, да?
— Да, сэр, — сказал я. — Правда, я еще не приступил, но…
— Ага, ага. Планируешь, значит, остаться? Посещать колледж и все такое?
— Ну да, а что? — удивился я. — За этим я сюда и приехал.
— Ага, ага, конечно, — опять врастяжку произнес он. — Что ж, я надеюсь, все так и будет. У нас вполне симпатичный маленький городишко. Симпатичный уютный колледж. И мы хотим, чтобы таким он и оставался.
Я посмотрел ему прямо в глаза, нахмурился.
— Вообще-то, шериф, мне здесь не очень нравится, — сказал я. — На самом деле я много бы дал за то, чтобы в глаза не видеть ни вашего городишки, ни этого колледжа. Но поскольку я уже здесь, я останусь. А если вам пришла на ум хоть какая-нибудь причина, почему я оставаться не должен, то вы уж, пожалуйста, будьте так добры, расскажите.
Он тяжело сглотнул. Не привык он, чтобы с ним так разговаривали.
— Я, кажется, не говорил ни о каких таких причинах; тебе не послышалось? Может, лучше ты мне расскажешь, не приходит ли на ум какая-нибудь такая причина тебе.
На это я даже отвечать поленился.
В некотором изумлении он лишь прочистил горло. Через мгновение взгляд шерифа дрогнул, и он одарил меня смущенной улыбкой.
— Да тьфу ты! — пробормотал он. — Не могу понять, какого лешего мне взбрело накинуться на тебя, да еще в таком тоне! Наверное, хотел тебя помучить, потому что уже так долго держу в себе добрые вести, что они успели прокиснуть и створожиться. С тобой так не бывало? Тебе надо человеку что-то доброе сказать, ты его ищешь, ищешь, найти не можешь, и уже…
— Добрые вести? — переспросил я. — Какие такие добрые вести?
— Пришли ответные телеграммы из Аризоны. Не помню, чтобы мне когда-нибудь за один раз про человека столько хорошего рассказали. Такое впечатление, будто судья и начальник полиции наперебой старались, задавшись целью перещеголять друг друга.
— Ну, они очень достойные джентльмены, — сказал я.
— Наверное. Да и какие же они могут быть еще! — серьезно согласился он. — Когда такие два выдающихся человека кого-либо так явно поддерживают, я не понимаю…
— Чего вы не понимаете? — спросил я.
— Да нет, ничего. Это я, скорее, сам с собой разговаривал. Есть у меня такая дурная привычка. — Он встал, хлопнул себя шляпой по бедру. — Что у нас там еще? Говоришь, собирался съездить на выходные в Нью-Йорк?
— Завтра или в субботу, — подтвердил я. — Если вы не против.
— Конечно, конечно, с чего мне быть против? Пожалуйста! Вперед!
Он подал руку и сильно пожал на прощание мою ладонь.
Я пошел наверх и едва коснулся головой подушки, как в комнату проскользнула Фэй.
— Карл, я не помешаю? Что там?.. Чего он хотел?
— Да ничего особенного. Так… — Я подвинулся на кровати, освобождая место, чтобы она могла присесть. — Он зашел сообщить, что из Аризоны получены все надлежащие подтверждения.
— Правда? А сам так странно себя вел! Карл, я подумала, что…
— Слушай, а не в тебе ли дело? — предположил я. — Ты ему, когда он меня искать пришел, случайно скипидаром нигде не мазнула? Соли на хвост… Нет?
— Н-нет! — Сказала и тут же засомневалась. — Ну, то есть, естественно, я не люблю, когда копы около нас кругами ходят, машины свои ставят перед домом, но… в общем-то, я уверена, что ничего такого особенного ему не говорила.
Вот за это я бы всерьез ручаться как раз не стал.
— Полагаю, Кендалу тоже не очень понравилось, что он приперся в пекарню, — сказал я. — Наверное, вот в чем финт. Большому начальнику там сильно накрутили хвоста.
— А может, дело в чем-то другом?
Я пожал плечами:
— Не знаю. Вряд ли. А с Джейком ты как-нибудь разобралась?
Ее глаза вспыхнули и погасли.
— Не хочу даже и говорить о нем.
— Да я тоже не хочу, — давя зевоту, пробормотал я. — Мне и вообще говорить не очень хочется. Я бы лучше поспал.
— Что ж, — вставая, усмехнулась она. — Почуяла курочка кыш, снялась и полете-е-ела-полетела-полетела… Между прочим, скоро ужинать, зайка.
— Есть пока что-то не хочется, — сказал я.
— А можно и сюда принести. Соберу тебе ужин на подносе, что-нибудь через часик, а?
— Ну… — нахмурился я.
— Очень даже будет нормально. Кендал уберется обратно в свою пекарню (ему, по идее, туда бы и кровать перенести), а Руфь будет на кухне занята по горло. Уж это я обеспечу.
Я кивнул.
— Ладно, давай тогда через часик.
Ушла. А я закрыл глаза, стараясь не думать ни о Кендале, ни о шерифе, не говоря уже о Боссе или Кувшин-Варене.
Час спустя я все еще старался, но тут она толкнула дверь и вошла со своим долбаным подносом.
На нем был, кроме прочего, прикрытый салфеткой стакан, в стакане до половины налито виски. Виски я выпил и сразу почувствовал голод.
Обед оказался хорош — тушеная говядина с овощами и на десерт яблочный пирог. Я ел, а Фэй развалилась на кровати, сцепив и закинув за голову руки.
Ну вот, допил кофе. Плюхнулся поперек кровати рядом с ней, обнял и притянул ее к себе.
— Карл…
— Я тут, — отозвался я.
— Сегодня утром — это ты всерьез? Насчет того, чтобы мне… чтобы нам в Нью-Йорк съездить.
Я молча достаю из кармана бумажник, вынимаю две двадцатки и сую их ей за вырез платья.
— Ой, Карл, зайка! — Она аж задохнулась. — Скорей бы!
Я рассказал, где меня найти: есть один отель на Западной Сорок Седьмой, там меня дожидался заранее снятый номер.
— Я еду завтра в первом часу дня, — объяснял я, — а вернусь поздней ночью в субботу. Ты появляешься в субботу утром, а сюда вернешься вечером в воскресенье. И не забудь предупредить сестру.
— Не забуду, зая. — Вся напружиненная, она резко села. — Я буду внимательна к каждой мелочи. Джейку скажу, что это сестра прислала мне на дорогу денег и…
— Хорошо-хорошо, — перебил я. — Просто будь осторожна, и хватит об этом.
Вынув из лифчика деньги, она расправила купюры на колене. Затем аккуратно сложила и сунула опять между грудей.
— Какой ты милый, — проворковала она, склонив голову на мое плечо. — Ничего, что приходится ждать? Ты еще не замучился, а, зайчик?
Я не замучился. Я, конечно же, был не прочь (а кто, интересно, бывает «прочь» в такой ситуации?), но нетерпение меня не распирало. Просто есть некий ритуал, который надо исполнить, чтобы сделка получилась прочнее.
— А что, было бы много проку, если б замучился? — спросил я.
— Ну-у, где-то да-а, — несколько вкось кивнула она. — Но ты пойми: конечно, я далеко не такая уж правильная, не все делаю как положено, но пуститься во все тяжкие прямо здесь… чтобы у нас все началось в доме Джейка?.. Но если ты настаиваешь, я — конечно, но…
— Да ладно, все путем, — сказал я.
— Ты не обиделся, Карл? Ну, ты ведь понял, что я хочу сказать?
— Думаю, да, — подтвердил я. — И это очень разумно. Но я не знаю, как долго еще я буду способен оставаться пай-мальчиком, если ты сию же секунду не выметешься вон.
Склонив голову чуть на сторону, она хитро на меня посмотрела.
— А что, если я передумаю? — проговорила она. — Что, если ночью проснусь, и…
Я сделал выпад, будто бы схватить. Смеясь, она отпрыгнула к двери. В дверях поджала губы и, прошептав: «Доброй ночи, зайчик», упорхнула.
Ночь прошла спокойно. Утро тоже — тишь, гладь, ничего необычайного. Встал около девяти, когда Кендал и Руфь уже ушли, и сам себе собрал завтрак. Ел с чувством, с толком, думал, что и Фэй ко мне присоединится, но нет. Тогда я сам помыл посуду и ушел на железнодорожную станцию.
Лонг-Айлендский почтово-багажный в тот день превзошел сам себя. Прибыл в Нью-Йорк всего с часовым опозданием. Я забрал купленный костюм и зарегистрировался в отеле. В шесть вечера из уличного автомата позвонил Боссу. Потом прогулялся до угла Сорок Второй и Бродвея, там в кафе подождал.
Кувшин-Варень остановился против кафе ровно в семь. Я сел к нему в «кадиллак», и мы поехали к Боссу.
8
О нашем Боссе вы, конечно, наслышаны. Его знают все. Месяца не проходит, чтобы в газетах о нем не появилась очередная история с обязательным фото. То он держит ответ перед какой-нибудь правительственной комиссией. То присутствует на большом политическом приеме — смеется и болтает с теми самыми людьми, которые всего месяц назад вызывали его на ковер.
Босс крупный бизнесмен. Контролирует транспортные компании, винокурни и нефтеперегонку, ипподромы и оптовые базы, кредитные учреждения и новостные агентства. Он чуть не самый значимый в стране работодатель, не признающий ограничений на рынке труда, но не потому, что он против борьбы рабочих за свои права. Наоборот, входя в состав правления нескольких прославленных отраслевых профсоюзов, он поддерживает многие их начинания и регулярно получает письма от профсоюзных вождей, в которых они благодарят его за «неоценимый вклад в американское рабочее движение».
Босс контролирует ипподромы — и в то же время лоббирует законы, направленные против игры на бегах. Свою поддержку этих законов ему легко доказать, а вот то, что он контролирует ипподромы, как докажешь? Контролирует винокурни? А чем вы это подтвердите? Ведь он так поддерживает борьбу за трезвость! Держит в руках кредитные компании (то есть тех, кто возглавляет эти компании непосредственно) и одновременно продвигает законы, ограничивающие произвол ростовщиков.
В тридцатые годы Босс щедро жертвовал на защиту «мальчишек из Скоттсборо» — вы помните, конечно, шумевшую с тридцать первого по тридцать седьмой год историю про беспризорников-негров, которые якобы изнасиловали двух белых девушек-бродяжек в товарном поезде. Три раза Верховный суд отменял решение присяжных. И три раза присяжные вновь приговаривали пацанов к смерти на электрическом стуле. Ни логика, ни здравый смысл не могли оградить их от банального оговора. Всего лишь потому, что дело было на Юге, в Алабаме.
И он же всячески, вплоть до внесения залога, способствует тому, чтобы головорезы из ку-клукс-клана не сидели в тюрьме подолгу.
Никто и никогда ни в чем его не уличил.
Слишком он велик и могуч: везде у него лапа и со всех сторон крыша. Только попытаешься на него что-нибудь подвесить — глядь, не донес: только что вот оно в руках было, а уже ничего и нету.
Босс жил в районе Форест-Хиллз в большом кирпичном доме с гранитным цоколем. Женат он, конечно, не был (хотя почему я сказал «конечно», честно говоря, сам не знаю), а единственной в доме прислугой был встретивший нас и впустивший широкомордый и квадратный «бой», японец.
Бой проводил нас в библиотеку-гостиную, где ждал Босс. Встретив нас стоя, при виде меня Босс разулыбался, долго тряс руку, спросил, как я добрался с Запада, и сказал, что видеть меня для него радость невыразимая.
— Жаль, в прошлый раз не поболтали — вы так быстро укатили в Пиердейл! — сказал он своим мягким проникновенным голосом. — Но я это не к тому, чтоб непременно лезть со своими советами.
— Ну, я решил не терять времени, — объяснил я. — Тем более что семестр в колледже давно начался.
— Конечно. Естественно. — Он наконец отпустил мою руку и указал на кресло. — Зато теперь вы здесь, и это главное.
Он сел и, продолжая улыбаться, кивнул Кувшин-Вареню:
— Как замечательно! Согласен, Мерф? На эту работу лучшего специалиста, чем Бигер Малый, нам в жизни не найти. Помнишь, я говорил тебе: ищи! — этот парень стоит любых затрат и усилий!
Кувшин-Варень утвердительно хрюкнул.
— А ничего, если я спрошу, как это вам удалось? — поинтересовался я. — Как вы меня отыскали?
— Да ничего, спрашивайте. Только, боюсь, в моем ответе вы не найдете для себя ничего особо любопытного.
— Да я, типа, не очень-то и любопытствую, — сказал я. — В смысле, думаю, я и сам уже сообразил. Здесь, на Востоке, я горел синим пламенем, да еще и некоторые проблемы с легкими…
— А еще с зубами и с глазами не меньшие…
— Вот вы и догадались, что иначе как на Запад мне деваться некуда. А там я должен буду тянуть лямку на какой-нибудь не шибко квалифицированной работенке, и желательно на свежем воздухе. Глаза и зубы я поправил — не там, где жил, а несколько поодаль, — да и на то, чтобы создать себе хорошую репутацию, трудов не жалел. И в итоге…
— Да все, наверное, достаточно? — хохотнул он, вновь радостно заулыбавшись. — Зубы и контактные линзы — вот главный ключ.
— Но ведь полиции было известно про меня все то же, что и вам. Даже, наверное, побольше. Если найти меня сумели вы, почему же не смогли они?
— Ах, полиция, полиция, — усмехнулся он. — Бедняги. У них неразбериха, отчеты, нагоняи, всевозможные ограничения. Переизбыток дел при нехватке средств.
— Так ведь даже награда была объявлена! По последним моим сведениям, доходило до сорока семи тысяч долларов!
— Ах, милый мой Чарли! Ну не можем же мы тратить общественные деньги на выплату наград полиции, даже если им посчастливится кого-нибудь вдруг найти. Их-то как раз все эти награды не касаются. Мало того, хотите искать — ищите, но в нерабочее время и за свой собственный счет. Я могу понять некоторое ваше беспокойство по этому поводу, но, уверяю вас, оно абсолютно беспочвенно. Какой будет прок тому, кто найдет вас? Пусть даже и выскочит вдруг где-то жадный до наград или озабоченный общей пользой умник. Ему ведь придется устанавливать вашу личность, правда же? А кто поверит, что вы — велеречивый, обходительный стебелек-заморыш — профессиональный киллер? Ведь вы ни разу не бывали под арестом, у вас не брали отпечатки пальцев, не фотографировали.
Я кивнул. Улыбаясь, он развел руками.
— Вот видите, Чарли. А мне доказывать, что вы — это вы, ни к чему. Мне нужно просто знать. А зная, можно входить с вами в контакт — выдвигать предложения, просить содействия… Не люблю слово «требовать», а вы? И вы любезно согласились. А полиция, суд… — он брезгливо поежился, — тх-хэх!
— Мне бы хотелось прояснить еще один момент, — сказал я. — На эту работу я с удовольствием подписался, но больше мне никаких заданий не надо. Не хочу нахвататься тех же блох, что в прошлый раз.
— Да разумеется, конечно. Какого… Мерф, ты что, не говорил ему?
— Ну да, но, правда, всего раз двадцать, не больше, — отозвался Кувшин-Варень.
Босс оглядел его долгим, медленным взглядом. Вновь обернулся ко мне:
— Это я вам слово даю, Чарли. Было бы неразумно использовать вас дважды, пусть мне бы даже захотелось.
— Заметано, — сказал я. — Это все, что я хотел знать.
— Был рад рассеять ваши опасения. А теперь, возвращаясь к нашим баранам…
За сим последовал мой подробный отчет об обстановке в Пиердейле — я рассказал о столкновении с Джейком, о том, как устроился в пекарню и как лихо расчехвостил шерифа. Боссу вроде понравилось. Он все кивал, улыбался и повторял: «Великолепно!», «Потрясающе!» — в таком духе.