Я заставила себя посмотреть на экран: двадцать на десять!
– Что случилось с этим тонометром? – ледяным тоном спросила Маша. – Он тоже рухнул с высоты?
Толстяк начал объяснять:
– После того как тот упал, я купил новый, поставил его в ванной на пол.
– Почему на пол? – удивилась я.
– Чтобы не разбился, – ответил Александр Михайлович, – один уже кокнулся, хватит. И…
Толстяк замолчал.
– Дальше, – потребовала Маша.
– Наступил на него случайно, – признался Дегтярев, – внутри что-то хрустнуло!
– Зачем принес неисправные тонометры? – зашипела Маша.
– Ты попросила! – раздалось в ответ.
Маруся выдернула изо рта Маневина градусник.
– Сорок восемь! Ерунда какая-то. У нас в доме хоть что-нибудь работает?
– Конечно, – отозвалась из холла Нина, – холодильник, кофеварка, котел отопления, слава богу, в порядке.
– Если посадить Феликса на котел и напоить его капучино, лучше ему не станет, – заорал полковник. – В доме бардак! Разруха! Нет хозяйки! Заболеть нельзя! А если свалился, то ничего не пашет! «Скорую» вызвали?
– Нет, – ответила Нина.
– Да почему? – затопал ногами Дегтярев.
– Лекарства ищу!
– Какие?
– Маша сказала: любые.
– И? Они есть?
– Да!
Пантина возникла в столовой с коробкой из-под моих туфель.
– Вот! Сироп от кашля, покупали для Хуча, когда он под дождем промок и простыл. Мазь левомеколь. Она потребовалась Афине, ей дверью хвост прищемили. Йод, зеленка, марганцовка, горчичники, капли в нос. Есть отдельная аптечка Дуняши, но она у ребят в спальне.
– Всем привет! – произнес мужской голос.
Я повернулась к двери, увидела Леню и кинулась ему на шею.
– Любимый!
– Что случилось? – спросил эксперт.
– Феликсу плохо, – зашептала я, – живот огромный.
– Асцит? – предположил патологоанатом.
– Пожалуйста, посмотри на него, – взмолилась я. – Нина, срочно вызовите «Скорую».
– Нет проблем, – сказал Леня, – только в машину за чемоданом сгоняю.
Глава 8
Вымыв тщательно руки, Леня прямо в ванной натянул перчатки, потом посадил на голову обруч, опустил на лицо пластиковый экран…
– Эй! Здесь не вскрытие, – напомнила я.
– Автопилот сработал, – фыркнул эксперт, снял защиту и порысил в столовую.
– Звоню в «Скорую», – крикнула ему в спину Нина, – «ждите ответа» талдычат.
Я решила рассказать другу, что случилось.
– У Феликса давление при последнем измерении было двадцать на десять.
– Он труп, – коротко сказал Леня, усаживаясь около профессора, – или аппарат квакнулся. Второе в нашем случае вероятнее. Феликс вполне симпатично выглядит.
– А живот? – возмутилась я.
– Хм, – протянул Леня. – Что он жрал?
– Ничего, – ответила я, – только собирался ужинать.
– И что приготовили?
– Творожную запеканку с курагой, – отрапортовала Пантина.
– Надеюсь, кусочек для меня остался, – облизнулся эксперт.
– Человек умирает, а ты про еду, – возмутился Юра.
– На погибающего профессор не похож, – констатировал Румянцев, – давайте температуру померяем.
Маша снова засунула в рот Маневина градусник.
– Витамины! – осенило меня.
– Какие? – деловито осведомился Леня.
– Для повышения сопротивляемости организма инфекциям и вирусам, – подсказал Юра, – не хотим Дуняше грипп принести.
– Прививку надо сделать, – посоветовал эксперт. – М-м-м, как запеканочка пахнет.
– Поселок Ложкино! – заорала в трубку Нина.
Леня взял со стола инструкцию к витаминам и начал ее изучать.
– Не Мошкино, Ложкино, – надрывалась Нина, – разуйте уши!
Несмотря на беспокойство, которое камнем лежало на сердце, мне стало смешно. Интересно, как выглядят разутые уши и во что они были обуты?
– Не Кошкино! – вопила Нина. – Ложкино! Чем вы едите? Нет, не Вилкино! Не Ножкино! Пальцево? Вы руками жрете? Во! Верно, машина нужна сюда. Как можно быстрее! Ну народ! Мошкино, Кошкино! Они с трудом поняли, куда надо ехать.
– Руководство читали? – спросил Леня.
– Конечно, – кивнула я, – одну штучку нужно принять вечером. Запить стаканом воды.
Леня потряс перед моим носом книжечкой.
– Не сомневаюсь! Кое-кто просмотрел только первую страницу! На вторую не заглянул.
– Какой смысл тратить время на рекламу? – пожала я плечами.
Леонид сунул мне руководство.
– Огласи вслух! Вот с этой строки.
Я покорно принялась читать:
– «Каждый вечер принимайте по одной штуке до ужина. Стакан воды…»
Я остановилась.
– Дальше, – приказал эксперт.
– Текст на страничке закончился, – объяснила я.
– Ты дошла до слов «стакан воды» и отложила инструкцию? – не отставал Румянцев.
Я молча кивнула.
– Сделай одолжение, – промурлыкал эксперт, – дочитай предложение до конца.
– Если тебе так хочется, возражать не стану, – вздохнула я. – Не понимаю только, чем это поможет Феликсу. «Стакан воды…
Я перевернула страничку.
– …ни в коем случае пить нельзя. После употребления «собачки» категорически запрещается принимать жидкую пищу или воду в течение суток. Чай, сок, кофе, суп тоже вызовут активное разбухание средства. Оно увеличится в объеме, заполнит всю брюшную полость. И чем больше вы выпьете жидкости, тем сильнее будет эффект».
– Ничего себе! – ахнула Маша. – Впервые о таком слышу. Если невозможно пить-есть двадцать четыре часа, то как принять следующую дозу? Мусик! Тебе всучили нечто непотребное.
– Любезные мои, – тоном лектора завел Леонид, – иммунитет человека – тонкий инструмент, далеко не до конца изученный. Нет лекарств, которые могут его повысить, потому что никто пока не знает, как и зачем его поднимать. Единственное, что могу посоветовать: не курить, заниматься физкультурой, не пережирать, обливаться холодной водой, не унывать. А от вирусов купите мазь в нос. Она простая, давно изобретена. А еще лучше прививка от гриппа плюс здоровый образ жизни!
– У Маневина нет инсульта, – заликовала я. – А как ему опять стать стройным?
– Содержимое желудка может эвакуироваться двумя путями, – забубнил Леонид, – или опуститься, или подняться. Используя лексикон вашей Нины, сообщу: выход либо через задние, либо через передние ворота. До нижних все доберется через несколько часов. До верхних намного быстрее.
– Ой, Феликс до сих пор градусник во рту держит, – опомнилась я и поспешила к дивану. – Милый, ты слышал, о чем мы говорили?
Муж покачал головой.
– Подушка, – догадалась я, – ты лежишь неудобно, голова в середину провалилась, а боковые части поднялись и закрыли тебе уши.
– Феликс, садись, – закричал что есть мочи Юра.
Профессор приподнялся.
– Полный порядок, – заорала Маша, – ты здоров. Живот скоро исчезнет.
– Все проходит, – философски заметил Леня.
– Отдай градусник, – велела Маша. – О! Сорок девять и два! Кто ему опять запихнул сломанный термометр?
– Не помню, – соврала я.
– Градусник в порядке, – возразил Леня, рассматривая прибор, – только он для животных.
– Точно, – засмеялась Маша, – вот же я какая, забыла, что сама вчера этот термометр в попу Хучу засовывала. А сегодня не сообразила, что в руках держу. И почему собачий прибор оказался в человеческой аптечке?
– Я нашла его в гостиной утром, – пояснила Нина, – и на место положила.
– Вымыли? – спросила Маша.
– Зачем? – пожала плечами Нина. – Нет, просто сунула в коробку.
– Так он в попе Хуча побывал! – возмутилась Маша. – В нашем доме все всегда вверх дном.
– А не надо собачьи термометры расшвыривать, – вставил словечко Дегтярев.
Маневин подпрыгнул и кинулся в туалет.
– О! – подвел черту беседе Леня. – Опять используя словарный запас Нины, отмечу: верхний выход заработал! Вот и славно, теперь мы можем спокойно побеседовать об агентстве «Нюх». Нам нужен офис!
– «Нюх» теперь «Тюх», – хихикнула Маруся.
– Помещение есть, – тут же перевел беседу на другую тему полковник.
– Правда? Дорогое? – поинтересовался Леня. – Далеко от нас? В каком районе?
– Дармовое, – заявил полковник, – мы ни копейки не заплатим.
– По бартеру, – догадался эксперт, – но тут сразу возникает несколько проблем. Мне нужна лаборатория, вода, газ, ну и так далее. И что от нас потребуют в ответ? Я не верю в человеческую бескорыстность.
Дегтярев нахмурился:
– Кто шеф?
– Вы, – ответил Леня.
– Помещение двухэтажное, – завел полковник, – конечно, лабораторию придется оборудовать, предстоят траты на ее оснащение. Остальные кабинеты готовы. Между прочим, на моем месте теперь сидит Коля Разломов.
– Здорово! – обрадовался Леня.
– Мы с ним уже договорились работать в тандеме, – объяснил полковник. – Коля в нашем агентстве теперь внештатный сотрудник, по-тихому заплатим ему денежки. А у меня останется все, что как у начальника было: доступ в базы, ну и так далее.
– Супер! – восхитился эксперт. – Шеф, вы мозг! А где находится офис? Адрес?
Дегтярев показал рукой на эркер:
– Там!
– Понятно, что не здесь, – улыбнулся Леня, – не в столовой.
– Посмотри в окно, – приказал Александр Михайлович. – Что ты видишь?
– Двор, – заявил Леня, – снег, сугробы. Слева гараж.
– А справа? – проявил нетерпение полковник.
– Деревья!
– За ними что?! – потерял самообладание Дегтярев.
Леня всмотрелся вдаль.
– Плохо видно. Темно. А фонари не горят.
– Гараж ты разглядел, – окончательно разозлился полковник.
– Нет, – признался эксперт, – просто знаю, что он там есть!
– За елями находится гостевой дом, – пришла я на помощь приятелю, – ты туда никогда не заходил. Не знаю, зачем мы его построили, который год он пустует. Если кто приезжает пожить, то всегда селится здесь на первом этаже. Помещение в саду зря пропадает. Когда мы купили участок в Ложкине, я, наивная, поверила дизайнеру, что нам необходимо здание для гостей. Сейчас понимаю: меня просто развели на лишние траты. Ой, лучше не вспоминать про прораба, про обман со счетами. Хотя домик получился милый, расположен вдали от основного здания, к нему можно попасть через отдельную калитку. Тот, кто обоснуется в нем, может жить, не встречаясь с хозяевами. И, что очень удобно, наш участок последний на улице, дальше соседей нет. Зато там есть небольшая площадка, которую можно использовать в качестве парковки.
– Прекрасное место! – воскликнул Дегтярев. – И это наш офис!
Я обомлела, Маша тоже не нашлась что сказать, стало тихо. Из санузла вышел Феликс.
Я встряхнулась и поспешила к мужу.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, – сказал Маневин, – прости, дорогая, больше не стану принимать лекарство, которое ты купила. Оно меня чуть не задушило.
– Даша просто не прочитала инструкцию, – сдал меня Леня, – в ней написано: ни в коем случае не пить воду после приема таблетки.
– Да ну? Правда? – удивился супруг. – Милая, ты не изучила как следует руководство?
И тут весьма вовремя зазвонил мой телефон. Бросив скороговоркой:
– Прошу меня извинить, дело очень важное, – я схватила трубку со стола и кинулась в спальню, слушая на ходу юношеский голос.
– Это я, Павел! Вы сегодня приезжали к нам. Прислуга ушла. Один я тут с бабушкой. А ей очень плохо! Прямо совсем! Вызвал «Скорую», а ее нет! Помогите! Пожалуйста!
Потом он закричал:
– Врачи приехали! – и отсоединился.
Я вошла в спальню, решила лечь спать, подошла к кровати и вздрогнула. По подушке растеклось большое пятно крови. Понадобилось время, чтобы понять: это или Мафи, или Афина утащила втихаря со стола кусок пирога с вишневой начинкой и решила с комфортом полакомиться им. Из груди вырвался стон, я отправилась в кладовку за чистым бельем.
Глава 9
Звонок вонзился в голову, как горячий гвоздь в кусок масла. Я села на кровати, не открывая глаз, нашарила на тумбочке трубку и спросила:
– Кто там?
– Помогите, – зарыдали в ответ, – пожалуйста! Мне очень страшно! Боюсь! Они телефоны выключили!
Я разлепила веки и увидела часы – четыре утра.
– Приезжайте ко мне, – плакал кто-то, – приезжайте!
Я потрясла головой.
– Вы кто?
– Павлик!
– Кто? – не сообразила я.
– Паша!!! Внук Зинаиды Львовны!
Я проснулась.
– Доброе утро.
– Помогите!
– Что случилось?
– Зина умерла!
Только неожиданностью звонка можно объяснить мой следующий на редкость глупый вопрос:
– Совсем?
– Да, да, да, совсем, – забился в истерике парень, – я один тут. То есть мы с бабушкой. Но ее нет! Вернее, она есть! Но это не она! Пожалуйста! Сделайте что-нибудь.
– Хорошо, я приеду, – пообещала я.
– Скорей, а то я с ума сойду, мне плохо, – зарыдал парень, – боюсь покойников.
Я хотела сказать, что опасаться надо живых, мертвый ничего плохого тебе не сделает, но вовремя прикусила язык и начала одеваться. Сейчас раннее утро, народ еще не едет на работу, я потрачу на путь минимальное время.
Зевая и поеживаясь, я добежала до гаража, села в машину и быстро добралась до особняка Комаровых. В нем горели все окна, во дворе сияли фонари.
– Родители вернулись? – спросила я у Павла, когда тот открыл дверь.
– Нет, – всхлипнул он. – Почему вы так решили?
– Свет везде горит, – пояснила я, снимая угги.
– При свете не так страшно, – признался Павел.
– Давай сядем где-нибудь и спокойно поговорим, – предложила я.
– В столовой, – сказал студент. – Хотите кофе?
– Не откажусь, – ответила я. – Редко пью его, но сейчас прямо надо капучино.
– Умеете машину включать? – спросила Паша, когда мы вошли в кухню.
– Кофейную? – удивилась я. – Надо на кнопку нажать.
– Сварите нам тогда, – протянул Павел.
Я посмотрела на него.
– А сам почему не хочешь?
– Не умею. Не мужское это дело – готовкой заниматься, для грязной работы прислуга есть. Сделайте кофе, – выпалил Паша.
На пару секунд я замерла, потом подошла к агрегату, точь-в-точь такой стоит и у нас. Павел пребывает в стрессе, не понимает, что нагрубил женщине, которая сорвалась в четыре утра с постели, чтобы ему помочь. Да мне и не трудно ткнуть пальцем в нужную картинку на фасаде прибора.
– Расскажи, что случилось? – попросила я, входя в столовую с чашками в руках.
– Отец офигел, – возмутился Павел, – придрался ко мне безо всякого повода. У него с бизнесом сейчас плохо, вот он и истерит. Визжит, как идиот: «Тратите много денег! Сократите расходы!» Вчера он приперся совсем поздно, чуть меня не убил, с порога завопил: «Я проверил счета! Ты сегодня потратил двадцать тысяч!» Я уточнил: «Рублей. Не евро. Разве это много?» Он вроде успокоился, уже без ора спросил: «Куда деньги дел?»
Павел отхлебнул кофе и поморщился:
– Фу! Дрянь прямо. Надо побольше кофе класть. И не сладкий.
– Сахар нужно самому положить, – пояснила я.
– Вы прямо как отец, – возмутился Павел, – он тоже вечно визжит: сделай сам.
Я молча слушала избалованного мажора. Почему одни дети вырастают умными, трудолюбивыми, любят родителей, всех членов семьи, стараются помочь тем, кому плохо, а другие становятся махровыми эгоистами, считают, что все обязаны поить их шоколадом, да еще жалуются, что приготовили невкусный напиток? Наличие или отсутствие денег в семье никак не влияет на ситуацию. Я знаю людей, которые родились с золотой ложкой во рту, с пеленок их обслуживали няньки, горничные, в школу возили на машине, исполняли любые их желания, летом отправляли в Италию-Испанию, но они выросли работящими и самостоятельными. Не надо думать, что в обеспеченной семье всегда вырастает такой, как Паша. Но и мысль о том, что бедность кует гения, человека высоких моральных принципов, тоже неверна. До сегодняшнего утра в моем рейтинге людей, с которыми мне не хотелось пить вместе чай, находился Федор Глазов. Федя учился на одни двойки, воровал у детей все, что видел, врал, как дышал, принес массу горя родителям, пил, принимал наркотики, женился столько раз, что я и не помню. В придачу он завел армию детей, с которыми не общается. К сорока двум годам он вдруг бросил нюхать и жевать всякую пакость, в очередной раз завел семью, которая оказалась на удивление крепкой, родил мальчика, неожиданно полюбил малыша и воспитывает его. Мать, которая в свое время заработала из-за похождений сыночка пару инфарктов, и отец-инвалид теперь не могут нарадоваться на Феденьку. Не пьет! Ура! Не хватается за кокаин!!! Ура! Ура! Какой чудесный мальчик! Он занимается своим сыном! Ура! Ура! Ура! Родители помалкивают о том, что Федя нигде не работает, его жена тоже. Содержат сыночка, невестку, внука, покупают продукты, одевают малыша. Феденька клянется предкам в любви и отбирает у них пенсию плюс весь дополнительный заработок. Да, да, пожилая пара не бездельничает. Мать, учительница, бегает день-деньской по частным урокам. Отец – кондитер, печет дома торты на заказ.