И еще Алиса умела привлекать к себе людей, все подсознательно хотели оказаться рядом. Таким образом и Марина попадала в центр внимания, а иначе совсем бы замкнулась в себе. Мистические события не закончились, Марина теперь замечала все больше — странные свечения, знаки и, как будто этого было мало, странных существ — они не были похожи на первую тварь, но они были. Конечно, Марина ни с кем не могла этим поделиться, она утешалась хотя бы тем, что в простом дружеском общении может отвлекаться.
Кроме того, Марина стала меняться — темные волосы отросли, но были еще по-прежнему не слишком длинными, хромота полностью прошла, а улыбка оставалась едва уловимо кривой. Однако теперь это уже не делало ее лицо безобразно перекошенным. Парни начали обращать на нее внимание — то ли Марина превратилась в красавицу, то ли перестала всего подряд смущаться, чем раньше отталкивала. Самой Марине их внимание претило — она давно простила и забыла Влада, просто точно знала, что никогда больше не осмелится влюбиться. Она не пыталась выглядеть таинственной, но излучала это, как Алиса свою ауру — никто не мог увидеть или понять до конца, все просто чувствовали на подсознательном уровне. А загадки всегда порождают интерес их разгадать.
Сама же она не представляла, что со своими секретами делать. Даже у Баффи, мать ее, истребительницы вампиров, был личный библиотекарь, который объяснял той предназначение и закрывал пробелы. А у Марины никого не было — она видела многое, анализировала увиденное, но понятия не имела, как с этим знанием поступать.
Глава 2. Илья
Илья замер в коридоре. Кажется, он уже видел эту девушку, когда с одногруппниками оценивал абитуру. Илья не был легкомысленным бабником, но вынужден был согласиться с друзьями — последний курс института надо провести как можно веселее. Среди первокурсниц попадались и настоящие красотки, а на эту он тогда лишь мельком глянул и тут же забыл. Не в его вкусе. Илья считал, что девушка, не умеющая пользоваться тушью для ресниц или вообще не заботящаяся о том, каким мешком висит ее юбка, вряд ли любит себя настолько, чтобы кто-то всерьез полюбил ее.
Но, выйдя с пары, чтобы позвонить, он замер. Она шла по коридору, навстречу ему, глядя себе под ноги. И вдруг будто обо что-то запнулась и уставилась в сторону. Илья перевел взгляд и увидел гуля, совсем крохотного и еще незрелого. Демоненок тоже ошарашенно уставился на девицу, явно пребывая в шоке. К вниманию Ильи он давно привык, а тут нате — новая зрительница. Девушка побледнела, дернулась и заставила себя шагать дальше, оглядываясь — как если бы боялась, что гуль кинется ей вслед. Зачем ему кидаться? Гули — падальщики, могут питаться всякими отбросами, хотя предпочитают трупы. Живым от них никакого вреда нет. Этот и в институте-то жил по одной причине: со столовой много отходов, которые можно красть и складывать где-нибудь в подвале, чтобы подпортились. А еще он был слишком слабеньким, чтобы мотаться по миру. Здесь тепло, сытно и безопасно. К тому же здесь пока есть Илья, который не позволит сильным демонам обжиться. Они ни разу не общались, но для их мирного соглашения и не требовались слова. Гуль знал, что Илье до него нет дела, а Илья знал, что если появится более жуткая сущность, то гуль забудет про неприязнь и помчится к нему за защитой.
Однако по реакции девицы можно было определить, что она просто его увидела, и ничего больше. Если она рассветница, то с какой стати так перепугалась? Была бы закатницей, тоже пугаться нечего — им как-то даже по статусу было резонно по-приятельски поздороваться. Гулю-то точно закатница здесь не менее выгодна, чем рассветник Илья.
Девушка ему самому уделила гораздо меньше внимания, чем гулю. Просто прошла мимо. Илья забыл про телефон и окликнул:
— Привет! Тебя как зовут?
Она зыркнула на него со злостью и не ответила. Все-таки, скорее всего, закатница — рассветники вряд ли способны впадать в ярость вот так сразу и на пустом месте. Он смотрел ей в спину, пока она не скрылась за дверями библиотеки. Гуль нерешительно подковылял к нему и впервые решился на общение:
— Че-т я не понял, — голос его был высоким и смешным. — Новая рассветница или закатница с крашенными волосами?
Илья усмехнулся и пожал плечами:
— Без понятия. Может, экстрасенс. Они иногда видят демонов.
— Мо-о-ожет, — на высокой ноте протянул гуль. — Вот бы закатница! Тогда бы здесь наступило полное равновесие!
— Какое тебе равновесие? — с недоумением посмотрел на него Илья. — Я в конце года институт закончу, а она вроде только начала. Снова не будет тебе никакого равновесия.
Гуль насупился и, нелепо переваливаясь с бока на бок, покатился по своим делам.
Илья вспомнил о мобильнике и нажал на последний входящий номер. Ответил ему женский старческий голос:
— Это же Илья? Илья же?
— Да, — он мигом собрался. — Что у вас случилось?
— О, Илюша… — она будто бы удивилась. — Я твой номер кое-как разыскала. К гадалке пошла, от нее к другой гадалке, а третья не стала с меня деньги тянуть, а про тебя рассказала. Помоги, сынок!
— Да что случилось-то?
Бабуля говорила сбивчиво, но рассветник обязан проявлять терпение:
— Как пить дать домовой! Вот на сто процентов я уверена! Кому ни скажу — смеются. Но я вчера крынку в холодильник поставила, а утром гляжу — на столе, скисло. И нитки он мне все путает! И вообще жизни не дает! А внуки смеются… я говорю им — выгоняет меня домовой, а они только смеются, и все тут!
Домовые бывают вредными, но они добряки и никогда не хотят выселить жильцов. Бывает у них склочный период — вещи спрятать или еду проквасить, но не со зла — это их способ общения или уроков. Домашний дух вредничать начинает, если что-то ему не нравится — гость какой или перестановка мебели. Но если с этой же бабулей завтра что-то случится, то домовой и собаку соседскую приведет, чтобы лаяла погромче, и таблетки под руку подсунет. Конечно, это не профиль рассветников, но где искать закатника Илья и не предполагал. Потому придется ему поговорить с духом и потом бабуле передать, по какой конкретно причине тот ей жить мешает.
— Ясно. Говорите адрес — я сегодня вечером загляну.
Ее голос изменился, стал вкрадчивым:
— Ты это… У меня, сынок, пенсия небольшая, но ты скажи сколько — я у соседки займу.
— Бесплатно. Говорите адрес.
Илья так и не осмелился ни разу взять деньги за труды, хотя знал, что многие так поступают. Но это со временем, когда уже рассветная деятельность мешает нормальной работе. Там хочешь не хочешь, а ценник поставишь. А иначе или с голоду помирать, или бросать. Но лучше уж деньги со старушек требовать, чем бросить.
Но тем не менее пока решиться он не мог. Рассветником можно стать только после какого-то страшного поступка, это искупление. Вот и искупаешь безвозмездно, пока не прижмет. Илья до сих пор не осмеливался переступить эту черту, да и необходимости не было — отец… точнее, отчим хорошо зарабатывал на адвокатуре и выделял на содержание сына достаточную сумму. У Ильи была и своя квартира, и старенькая машина. Но вскоре он получит диплом и устроится на работу, все вернет с лихвой — отец в старости тоже без поддержки не останется. Тогда и… тогда можно и подумать, брать ли деньги за свои услуги. Илья выложил объявление в интернете и местной газете, а также общался со всеми экстрасенсами — сделал все, что мог, чтобы жертвы злых духов могли его разыскать. А теперь оставалось расхлебывать последствия такой душевности — заказы были всегда. Люди, сильно далекие от мистики, тоже часто сдавались — демон любого мог доконать. И когда они сдавались, то пересматривали все свои установки и выходили на Илью. В их маленьком городке не было ни других рассветников, ни закатников — только если приезжали специально на заказ. Не было. Как думал Илья до сегодняшнего дня.
Рассветником можно стать только за что-то действительно страшное, чтобы у человека потом даже сомнения не возникло, что надо искупить грехи. Что именно искупают закатники — Илья и предположить не мог. Он за всю жизнь только с двумя встречался, и задушевные разговоры между ними не предполагаются. Тогда дело было совсем не Ильи: хранитель так опекал своего подопечного, что сделал его практически бессмертным. Девяностопятилетний старик, полностью осознав свою неуязвимость, наводил шороху во всем поселке — он и девок молодых доставал, и воровал у соседей, и в конце даже разбоями начал промышлять. Отчего у его хранителя возникла такая страсть к опеке — так и осталось загадкой. И он не слышал доводов разума. Закатники с ним разговоров и не вели, Илья тогда впервые видел полное уничтожение доброго духа. А затем и старик слег, через неделю помер. Хранители есть далеко не у всех людей, их на всех просто не хватит, а этот человек даже представить себе не мог, какое счастье на него свалилось, но счастье это повернул несчастьем других.
Любовь зла — эта поговорка точно о хранителях. Они сами выбирают человека и не оставляют его до самой смерти. На первом курсе, кстати, учится одна — Илья заметил на ней хранителя, который выражается белесым сиянием, но не придал этому значения. К сожалению, хранители далеко не всегда выбирают добрых или честных. Их просто переклинивает, пока они не вцепятся в предмет обожания, чтобы оставаться верными своему выбору всю жизнь подопечного.
У рассветников работы было, конечно, намного больше, чем у закатников. Редко когда добрые духи донимали кого-то настолько, чтобы требовалось вмешательство равновесных сил. Больше зла — больше инструментов борьбы со злом, это логично. Как и кем все так устроено — Илья уже давным-давно не задумывался. Рассветником он стал в двенадцать, по счастью, в его доме обнаружился домовой. Он все мальчику на пальцах объяснил, но демонов все называли по-разному. Многие даже демонами не называли. Илья для себя придумал собственную терминологию, на нее и опирался. А при редких встречах с союзниками или противниками все легко понимали, о чем конкретно идет речь. Ведь нет общей школы для служителей равновесия, каждый учится так, как ему первый попавшийся добрый дух или хранитель, если таковой имеется, объясняет.
Нужный дом оказался последним в ряду частного сектора. Убогая халупа, уже наполовину вросшая в землю. Бабуля сидела на завалинке в ожидании гостя, и как только Илья подошел к калитке, счастливо заулыбалась и бросилась к нему с резвостью молодой лани. Поприветствовали друг друга, но тем временем Илья тщательно осматривался.
— Вы давно здесь живете?
— Да всю жизнь! Как замуж вышла сорок лет назад, так здесь и жили. Муж умер, дети разъехались, а мне уж куда подаваться?
— Когда ваш супруг умер?
Она окончательно растерялась и улыбаться перестала:
— Так… весной ужо четырнадцать лет как…
Илья смотрел на перекошенные от времени рамы, на завалившийся с краю забор. Нет здесь никакого домового, старушка ошиблась. Домовой не допустил бы такой разрухи. Он мог не вмешиваться только до тех пор, пока мужик в доме был, но раз женщина одна здесь осталась, то непременно бы хоть забор поддержал… И не позволил бы мху оплести почти всю северную сторону. Илья тяжело вздохнул:
— Вам есть где переночевать?
— А ты что же, тут один останешься?
— Так надо, — уверенно ответил Илья.
Бабуля принялась озираться по сторонам в страхе — но боялась она сейчас не домового, а что сам Илья окажется мошенником. Повыносит из дома ее небогатые пожитки, что потом делать? От этой мысли захотелось смеяться, но Илья направил ее уверенно в дом:
— Покажите мне, что внутри.
Да. Воровать там при всем желании нечего. Если только у вора нет тайной страсти к перекошенному серванту или облупленному комоду. Хозяйка все еще сомневалась — металась из угла в угол, то чайник поставит, то к платяному шкафу подойдет. Похоже, там она хранила свои сбережения. Но уже темнеет, ее надо выпроваживать. Илья надавил:
— Я пока по двору пройдусь, а вы собирайтесь, — многозначительно глянул на платяной шкаф. Быть может, до нее дойдет, что если она заберет все деньги или что там у нее, так и уйти будет проще. — Вам есть, где ночь провести?
— Ну… — она заметно расстроилась. — К бывшей невестке разве что. Скажу, что тараканов потравила… Поди не прогонит.
— Да… — Илья почти ее не слушал. — Тараканов…
Он обошел дом со всех сторон и убедился в своей правоте — здесь нет и никогда не было домового или любого другого вида хранителей. Выпроводив хозяйку, снял с плеча рюкзак. Вытащил горсть охранных амулетов. Сначала выбирал, а потом решительно принялся надевать на себя все по очереди, не представляя, с кем может столкнуться: на шею, на запястья, даже кровавый перстень от банши на всякий случай. Побрякушки, конечно, мешали, но Илья гордился своей осторожностью. Само собой, у каждого рассветника есть защита, но помогает она только при столкновении со слабыми сущностями. А тут может оказаться и могущественный демон, какой-нибудь треклятый Вельзевул. Илье пока ни разу не приходилось сталкиваться с такой силой, но вряд ли легенды врут. Ему ли не знать, что легенды правдивее реальности?
Едва только стемнело, Илья переместился на пол кухни — показалось, что здесь и есть самое посещаемое место. Свет включать не стал. Если он хочет справиться за одну ночь, то незачем пугать духа. Но ничего не происходило. За полночь уже и глаза начали слипаться. Илья вскочил, попрыгал немного для бодрости, потом прошелся по всему дому, натыкаясь на углы и мебель. Было довольно темно, свет луны слабо проникал внутрь. Илья вглядывался в пол, стены и решил, что даже если сущность объявится в двух метрах от него, он не заметит. Потому вытащил из рюкзака свечу со спичками и зажег. Такое освещение тварей не пугает, а даже наоборот — вызывает любопытство.
И снова ничего. Илья, чтобы не уснуть, вынул из кармана сотовый, порезался в змейку. Сам заметно расслабился. Сильный демон не стал бы прятаться — незачем. То есть, скорее всего, сюда забрел или гуль, или какой-нибудь леший. В лесах теперь не особенно разгуляешься, а тут дом на самой окраине, если выжить хозяйку, то можно лет на пятьдесят залечь в спячку и надеяться, что при пробуждении леса, как и лесников, станет больше — простор для лешей деятельности. Хотя вариант маловероятный. Или… Илья аж подскочил на месте, проклиная собственную глупость. Потом снова сел на пол, снял с правой руки защитные амулеты и принялся чертить пальцем знак призыва. Отметил попутно, что пол совершенно чист, ни пылинки.
И только он закончил, как за спиной ощутил чужое присутствие. Это не дыхание, не звуки, просто твердая уверенность. А, ну разве что немного похолодало, будто в другой комнате кто-то форточку открыл. Резко обернулся.
Она висела в воздухе. Страшное черное лицо с неестественно разинутой челюстью. Одета в белое, длинное платье, наподобие ночной рубахи, которое текло от самой шеи и постепенно переходило в размытое белесое пятно. Призрак какой-то дамы смотрел на Илью, сильно наклонив голову к плечу.
Это зрелище только в первый раз шокирует до такой степени, что не чувствуешь ни рук, ни ног от ужаса, а крик застревает в горле. Но Илья призраков уже видел — они всегда уродливы, независимо от того, какой внешностью обладал умерший человек. Просто черные зияющие провалы на месте глаз и рта никому очарования не прибавляют. Но это было не обычное привидение. Если оно могло пакостить хозяйке, то является полтергейстом. Можно сказать, что бабуле повезло — полтергейсты набирают силу со временем. Еще немного, и эта могла запросто придушить старушку во сне.
— Ты кто? — тихо спросил Илья.
В принципе, это и был самый важный вопрос. Призрака так просто не изгонишь — ему не страшны ни амулеты, ни серебро. А уж серебра боится почти вся нежить. Но у этих же нет тел, чистый дух, потому и столько церемоний. Например, следует начать с выяснения — кто был этот человек и зачем сюда явился.
Висящая в воздухе дама раздвигала рот. Похоже, не умеет говорить. Мало какие из полтергейстов умеют. Но по движению ее рта Илья догадался, что она вряд ли представляется. Что-то типа «рассветник», «сдохни» и подобное. Недовольна дама, не рада гостю, и ежу понятно.
Но теперь больше ничего не сделаешь. Хоть какой там полтергейст, но защиту рассветника не пробьет. Потому Илья зевнул, завалился на диван и мгновенно уснул.
Хозяйка вернулась рано утром. Заметно обрадовалась, что и комод ее обшарпанный, и сервант перекошенный на месте, побежала ставить чайник, а уже потом подошла к проснувшемуся Илье:
— Ну, как, сыночек, убил ты домового?
— Убил? Я изверг, что ли, типа закатника, чтобы домовых убивать?.. — не соображая спросонья, ответил Илья, потом сел и с удовольствием потянулся. — Нет у вас тут никакого домового. Но кое-что имеется…
Бабуля охнула, ручки к щечкам прижала и рухнула в кресло. Но только она и могла решить собственную проблему, потому Илья потер глаза и начал спрашивать: