Наши пальцы соприкоснулись, и она бросила «Спс». Просто «Спс», не «Спасибо», не «Большое спасибо, Фиг». Она даже не удосужилась взглянуть в мою сторону. На следующий день я купила себе тот альбом в торговом центре и слушала песни, лежа на полу в своей комнате. Я представляла себе, какие песни особенно нравятся Минди, каким она подпевала. Это было так странно. Я принесла диск в школу на следующий день, что не скрылось от взгляда Минди.
— Вау, Фиг наконец открыла для себя Jewel, — выдала она, закатив глаза. — Интересно, каким образом?
Послышался взрыв хохота от ее дружков. Мерзкие суки. Минди Малоун не владела правами на Jewel! Я уставилась перед собой и пропустила смех мимо ушей — самая верная стратегия против обидчиков. Притворилась, что они меня не могли задеть.
Я не знала, кем являлась. Я будто пробиралась сквозь копны выпавших волос, сломанных зубов. Большую часть времени мне было противно, но иногда на меня нападало мрачное восхищение, что я могу быть такой уродиной и существовать на этой планете.
Я жаждала, чтобы кто-то хотел меня. Эта жажда была огромной опухолью, которая с возрастом становилась еще больше. Меня разбирала скука, мелкие обиды и безволие. Я знала с самого начала — я никогда не прощу Минди Малоун за то, какой маленькой я себя тогда почувствовала, Джорджа — за то, как мало внимания он мне уделял. Джолин — за то, что у нее было все, о чем я могла только мечтать. Я наблюдала за людьми, и их желания становились моими. Я хотела все — все путешествия, всех мужчин, все внимание. Я была жадна до жизни. Я хотела приключений. Я хотела вскрыть свой череп и заполнить его опытом — хорошим, плохим, даже самым средним. Я не хотела проживать все это, жизнь может быть такой запутанной и утомительной, да и работа у меня была.
Взяв пачку сигарет, я устроилась на заднем дворе. Это были те же длинные, подобно ее пальцам, сигареты, которые мы курили с Джолин той ночью у нее. Я выкурила одну, затем другую, не затягиваясь. Я не хотела стать зависимой, просто хотела почувствовать себя как в ту ночь — волнующей и смелой. Такой, как Джолин.
Они собирались в отпуск во Францию. Джолин закончила рукопись и отправила ее издателю. Дариус принес домой цветы в тот день. Я смотрела как он заносит их в дом с глупой улыбкой на лице. Ему нравилось, когда она не пишет — так он мне говорил. Она была более внимательной и счастливой. Я и сама это видела. Я принесла торт в качестве сюрприза. Джолин обожала торты-мороженое. Она радостно захлопала, когда увидела его, и, разумеется, пригласила меня войти.
— Как будем отмечать? — спросил ее Дариус.
— Хочу посмотреть ужастик. И все. Просто лежать на диване, есть торт, — она подмигнула мне, — и смотреть ужастик!
— Отлично! Этим и займемся, — сказал Дариус.
— Ты останешься с нами на фильм, Фиг? — спросила Джолин. — Только сначала я уложу Мерси.
— Конечно, — кивнула я. Ненавижу ужастики.
Мы так и не начали смотреть фильм. Дариус перебрал с алкоголем и начал разглагольствовать о Папе Римском. Когда Джолин напомнила ему об ужастике, он лишь отмахнулся и продолжил говорить, было уже далеко за полночь. В конце концов, она пошла спать, и я ушла. Она была не так уж плоха.
Джолин даже познакомила меня с ее друзьями-писателями, и я создавала для них сайты. Казалось, что, когда Джолин кого-то рекомендует, все считали должным прислушаться, готовя свои денежки. У меня были заказы аж до середины следующего года, что не могло не радовать.
Я наблюдала за тем, как она пакует чемодан за пару дней до их отъезда. Она сидела на ковре, скрестив ноги, окруженная кучами разноцветной одежды. Я завидовала ей. Я хотела поехать с ней, но она выбрала Дариуса. Я обратила все в шутку, но она серьезно посмотрела на меня и выдала:
— Я возьму тебя в нашу следующую поездку. Ты когда-нибудь была в Европе? Тебе обязательно нужно ее посетить. Европа изменит твою жизнь.
Я уже представляла, как мы вместе прогуливаемся по улочкам Парижа, когда она выпалила:
— Дариус хочет ребенка.
Она смотрела на пару джинс в ее руках, и я была этому рада. Если бы она посмотрела на выражение моего лица, то сразу бы все поняла.
Какого черта?
— В смысле ребенка?
— Вот так. Сказал, что хочет попытаться завести ребенка.
Ее голос был на удивление спокоен. Мои яичные роллы просились наружу, а она тут рассуждала о детях, как будто это то же самое, что в магазин сходить.
— Ты ведь не согласишься, да?
— Почему нет? Наверно, пора.
— Ребенок разрушит твою жизнь! Он думает, это так просто. Это не так. Это дополнительное давление на ваши отношения. Если ты думаешь, что это сейчас он отдалился, с появлением малыша ты узнаешь, что такое отдаленность.
Она уставилась на меня, медленно моргая. На мгновение мне показалось, что мир движется в замедленной съемке.
— Откуда тебе об этом известно, Фиг? — наконец спросила она. — Откуда тебе знать, что значит иметь ребенка?
— Я... я видела семьи друзей.
Она положила джинсы в чемодан и встала.
— У нас уже есть ребенок. Мерси, знаешь такую?
Я нахмурилась ее сарказму.
— Да, но она растет и становится самодостаточной. Разве ты хочешь начать снова?
— Так люди и делают. Они рожают детей и строят семьи.
Да, но только не с тем, в кого я влюблена.
— Мне пора. Хорошего отдыха, — бросила я.
— Я в этом не сомневаюсь, — в ее голосе был лед.
Глава 24. Карманник
Я чувствовала — случится что-то плохое. Воздух вокруг меня был будто наэлектризован. Было ли мне стыдно за мои слова? Не знаю. Я могла промолчать, но не сделала этого. Может, мне просто было жаль, что я попалась, что все кончено. Меня возбуждала опасность. От Дариуса не было вестей, а мне было страшно написать первой. Вдруг он ей рассказал? Что мне тогда делать? Моя работа ведь была связана с ней.
Я не находила себе места. Перестала есть. Просто сидела дома и представляла, что может случиться. Много пила.
Утром мне пришло сообщение от Дариуса, и я подскочила на кровати. Я пошла на кухню, поставила чайник, стучала кружками, чтобы казаться занятой. Я прочитала его сообщение, сидя за столом с чашкой чая в руках. Рука дрожала, наверно, надо поесть.
Джолин ограбили. Нужна твоя помощь.
Вначале я расстроилась, затем оживилась. Он обратился ко мне за помощью. Это означало, что он мне доверял и знал, что может на меня рассчитывать.
Как я могу помочь? Что случилось?
И немного позже:
Я сделаю все, что смогу.
Ее ограбили во время селфи с Эйфелевой башней. Где был Дариус, когда это произошло? Он сказал, что отвлекся и сам фотографировал. По словам Джолин, их окружили восемь девушек, а он выбрался из кольца и ушел, оставив ее с ними, даже не оглянувшись. Кому верить? Карьера Джолин вращалась вокруг историй, поэтому я была склонна верить Дариусу. Проблема была в деньгах. Воры забрали ее кошелек со всем содержимым и разбежались в разных направлениях, чтобы смутить жертву. Она не знала, кто именно залез в ее сумку.
Почему вы не можете воспользоваться твоими карточками?
Я их заблокировал.
Почему?
Он ответил после долгой паузы.
Кредит на них был исчерпан. Я старался ими не пользоваться.
Очень странно, но я решила не давить на него. Почему бы им просто не расплатиться по кредитам? Джолин вообще знала, что на них не осталось денег?
Я хотела его спросить, но это не мое дело.
Что я должна сделать?
Перевести деньги.
Черт. У него не было даже дебитовой карты. Что, твою мать, происходит?
Хорошо. Скажи, куда перевести.
Джолин психует. Винит во всем меня.
С какой стати это его вина, что какие-то отморозки решили сделать ее жертвой своей группировки? Да и вообще, даже ребенку известно, что надо быть особенно внимательным в таком туристическом месте, как Эйфелева Башня. Я сильно сомневалась, что Дариус оставил ее отбиваться, окруженную ворами. Это на него совсем не похоже. Мне нужно защитить Дариуса от нее. Я знала, какова она в гневе. Бедняжка Дариус, он этого не заслуживает. Я схватила кошелек с кухонного стола и отправила ему сообщение, выходя из дома:
Выхожу. Не волнуйся. Деньги на пути к тебе.
Глава 25. Ложка
Аманда и Холлис жили на Бейнбридж-Айленд, полчаса паромом до центра Сиэтла. Она пригласила меня в гости «в любое время», и в пятницу утром я позвонила и спросила об их планах на выходные. Я притеснений не терпела.
— Конечно, приходи, — ответила она быстро. Звучало так, будто она занималась спортом. — Я возьму вина, и можем остаться вечером дома.
Я записала адрес и занялась упаковкой дорожной сумки на одну ночь, забросив туда ноутбук в последнюю минуту. Меня трясло, когда я села в машину и приготовилась к путешествию на пароме.
Барбры сегодня было недостаточно. Я включала песни, напоминавшие мне о Дариусе, я составляла список с самой первой нашей встречи, и пыталась не думать об их отпуске с Джолин во Франции. Это ведь нечестно — даже не тот факт, что она была с ним, а не я, а то, что у нее было все — деньги, путешествия, одежда, восхищение сотен, если не тысяч женщин. Она не заслужила абсолютно ничего из этого списка. Я-то видела ее настоящую, в отличие от тысяч фанаток. Я была посвящена в скрытые от посторонних глаз минуты человеческого уродства. Если бы только они смогли хотя бы мельком взглянуть на настоящую Джолин Эйвери, они бы ей так не восхищались. Разумеется, у нее талант писательства. Я и сама стала жертвой ее слов, пожирая их, словно единственную правду на белом свете. Я даже делилась цитатами из ее книг в своем Инстаграме, взволнованная ее талантом видеть человеческую натуру. А сколько раз я представляла, как буду первой, кто раскроет всем большой секрет — она такой же человек, как и все!
Тут я услышала гудок парома и с удивлением осознала, что мы прибываем в порт. Мне нужно в туалет, а еще меня так и подмывало написать Дариусу и спросить, как у них дела. Я даже не достала телефон, чтобы проверить, не запосили ли они чего-нибудь нового в Инстаграме. Мне не стоило тратить время на этот фарс. Он ведь рассказал мне о том, как был несчастен, поэтому любые их посты в соцсетях — не что иное, как ложь.
Я купила стаканчик кофе на Мейн-стрит и отправилась рассматривать лодки. Мне не хотелось кофе, просто нужно было отвлечься. Мой мозг услужливо снабжал меня картинками безоблачного отпуска Дариуса и Джолин, пока мне не захотелось закричать от этой пытки. Сердце билось как бешеное, и я решила присесть. Я заметила рядом серебряную ложку. Чистая, абсолютно новая ложка, как будто только что из посудомойки. Она была совсем легкая, как будто пластиковой ложке придали дорогой вид.
— Боже мой, — прошептала я, внимательно изучая ложку. Это был знак. Я почувствовала теплоту на щеке, и, дотронувшись до лица, с удивлением поняла, что плачу. Я прижала ложку к груди, а слезы градом текли по лицу. — Знак, знак.
Однажды Дариус прислал мне историю, которую он сочинил для урока английского в старшей школе. Я распечатала ее и постоянно перечитывала. Его словарный запас впечатлял, а слова попадали со страниц прямо в сердце. Я пыталась найти особый смысл в этой истории о ложке. В конце концов я решила, что ложка символизирует его счастье. Мальчик из рассказа случайно находит ложку и носит ее везде с собой, даже в самое сложное время в его жизни. Я пошла к своей машине с ложкой, крепко сжав ее в руке, убежденная продолжать жить и уверенная, что ничего не происходит просто так.
Аманда уже ждала меня у двери своего двухэтажного дома. Ее локоны чуть тронул ветерок, когда я прошла мимо нее. Я подумала о том, что именно из-за волос все и началось, и улыбнулась. Я скучала по Мерси, но старалась подавить в себе это чувство. Я ошибалась в Аманде. Поначалу она была со мной осторожна, но теперь всегда приглашает меня на их сборища.
— Привет, чудачка, — сказала она. Улыбки не последовало.
Был бы это другой человек, я бы восприняла это как укол в мою сторону, но со стороны Аманды это прозвучало очень мило. Я уже знала, что она редко улыбалась и была вся из себя осторожная, но расслаблялась после пары коктейлей. Однажды Джолин поведала мне, что Аманда способна любить так крепко, как никто из ее знакомых, но не растрачивала свои чувства на всех подряд.
Внутри дома я увидела огромные окна с потрясающим видом. Она предложила мне бокал сладкого муската в столовой, зная, что я люблю это вино, и начала готовить ужин, обмениваясь репликами со мной. Я ждала удобного случая, чтобы рассказать ей о ложке, и, наконец, не выдержала.
— Ложка? — повторила она, подняв одну бровь.
— Да! — ответила я, и достала ее из сумки.
— Что за ложка? — Холлис вошел в дом из гаража, по-доброму улыбнулся мне и поцеловал Аманду в щеку.
— Да так, чудачка нашла ложку, — она улыбнулась. Улыбнулась!