Крепостная стена надежно перекрывает основание мыса, на котором и стоит город, широкой подковой охватывая все подножие холма, и доходя с двух сторон до берега моря. На вершине горы лишь развалины небольшого замка. Ни одной башни и целой стены не осталось. Разве что фундамент и груды тесаного камня, которые потихоньку растаскивали себе на стройки новоселы. Сама гора стоит ближе к западной бухте и на той стороне у нее почти отвесные склоны. Лишь у самой кромки моря между горой и береговыми кручами остается узкий проход, надежно перекрытый горой слева, воротной башней по центру и морскими обрывами справа. На этой стороне сам берег очень высокий, саженей тридцать-сорок и обрывистый, так что даже пытаться штурмовать его задача огромной, я бы даже сказал, неподъемной сложности. На три стороны — северо-запад, запад и юг гора крута и обрывиста, а вот на восток и прилегающие к нему северо- и юго-восточные склоны спускаются к морю отлого, оставляя людям место для застройки.
Между замковой горой и берегом океана до самой оконечности мыса оставалось широкое пространство, где и стояла когда-то большая часть города. Вид с вершины открывался роскошный. Бухты, порт, набережные и пирсы, улочки и площади, рыбный рынок у причалов, склоны самой горы и даже равнина за пределами городских стен- все это становилось видно как на ладони любому досужему наблюдателю, взявшему на себя труд подняться наверх.
На запад от города развернулся широким полукружьем залив, версты три от берега до берега, но мелкий и весь усеянный скалами и камнями, тут и там торчащими черными клыками из бирюзовой глади воды. Зовется залив Каменным, Акульей Пастью или просто Злодеем. Оно и понятно, опасное местечко. Да и обрывы с этой стороны высокие, спусков нет. Зато восточный берег ниже, и более отлого спускается к морю, вниз ведут, вырублены в камне широкие ступени в несколько пролетов, сама же скала у кромки воды всего две-три сажени высотой. Что поделать, я горец, душа радуется от высоты и широты горизонта. Постарался запомнить, что и где располагается, какие улицы есть и куда ведут. На память и раньше не жаловался, а теперь с амулетом трудностей и вовсе не стало. Достал записную книжку черного и на чистом листе быстро набросал по памяти карту города, потом сравнил с натурой — ни одной ошибки.
Стены Гераклеи тоже сильно пострадали, ров и вовсе заплыл и почти исчез в бурьяне и грудах мусора, но часть башен странным образом уцелела, да и стены, собранные из крупных блоков, не везде обрушились. Видно, что горожане первым делом постарались исправить эту ситуацию, озаботившись обороной со стороны предполья. Часть провалов и проломов они заложили камнем, в части выставили деревянные щиты. Опасается здешний народ за безопасность или показывает готовность отстаивать вольность свою. А скорее то и другое сразу.
Нагулявшись, вышли к гостинице.
— Я ужинать побегу, мамка ждет. Так что встретимся завтра здесь же, ты когда выходить собираешься?
— Часов в девять. Бывай, Диц. До встречи.
Паренек толковый, шустрый и башковитый. И гнили в нем не ощущаю. Удачно мы с Дицем познакомились. Вроде и приставили его ко мне больше для наблюдения, а вышло хорошо.
Хватило еще времени заказать себе баню и старательно, до скрипа отмыться и попариться. Заодно пора и тряпки свои привести в божеский вид. Не медля отдал их прислуге, пусть выстирают, высушат, выглядят, а сам успел еще собрать добычу, которую решил продать, в ранец.
Дед не обманул. Явился, точно, как обещал. И вести добрые принес.
— Нашел я тебе, ардайл, покупателей. Шмотки и флягу готов Самоха забрать, только сначала показать надо. Но ты не боись, с ценой не обидит. Пистоль, стилет и тесак Фома возьмет, ему как раз надобность имеется. А за зелья, рыжьё и камушки магические самую лучшую цену у Калистрата выручим.
Лавки уже закрывались, но мы успели пройтись по купцам и после недолгих торгов, которые в основном вел ушлый дедок к нашей с ним общей выгоде, удалось на круг выручить двести сорок крон. Из них больше половины золотом. Это уже с учетом доли малой для Рыбаря как посредника. Всего у меня собралось триста двадцать два империала. И при том, что я оставил себе трубу, пистолет, фляжку, часы, опаловый энергион и по одному зелью обычного и среднего исцеления. Так что запас еще остался для продажи. Скидку от розничных цен пришлось покупателям дать, но самому продавать на торгу мне никак не с руки.
Теперь ребром вставал вопрос, как обезопасить себя при наличии таких денег в кармане. Больше трех сотен монет даже золотом это почти два фунта веса. А серебром в десять раз больше. Целый мешок тяжеленный. А весть о богатеньком чужаке наверняка очень быстро дойдет до местных лихих людей, которых здесь каждый второй, если не первый…
Самый надежный путь — это вложиться в какое-нибудь выгодное дело. Только сначала надо решить — в какое. Вернулись в «Белугу» и сели обмывать удачные сделки. На этот раз разместились не в духоте общего зала, а на широкой веранде с видом на океан. Воздух свежее, тише и даже как-то уютнее. Солнце уже опускалось за гору, и здесь, на восточной стороне, воцарилась благословенная прохлада и тень. Океан играл багрянцем и расплавленным золотом, перекатывая бесконечные гряды волн.
Вкусно и обильно поужинали запечённой, соленой, вяленой и копченой рыбой на любой вкус. Огромные тарелки, заваленные добрыми кусками и балыками, присыпанными свежим луком, истекавшими янтарным жиром. Под светлое, с горчинкой пиво — лучше не придумать. Выбор в таверне просто роскошный, все свежайшее и сочное. Сделано толково, разве что хлеба маловато и дорог он здесь. Дома, в Дуффтаморе, такие разносолы мы разве что на праздники едали. А здесь и цена — гроши, и ешь, сколько влезет хоть каждый день. Богато народец живет. Сыто. Под пиво и закусь пошел разговор.
— Вот ты мне, дед, расскажи кто у вас тут главный? Какие люди важные, за кем сила, кто под кем ходит, и кто какие дела делает? Опять же, чем город дышит и от каких доходов живет?
— Все обскажу, мил человек. Значится так. Главная сила в здешних краях это старожилы. Старшие среди них Моганы. Сильный клан. Савва Моган градской голова.
— Постой, парнишка, Диц, тоже вроде Моган?
— Верно, он его племяш, младшего брата сын. Моганы держат рынок, стража вся под ними. Еще порт и половина рыбаков. Особливо те, кто икру добывает. Сам знашь, икра для зелий — первейшее дело. Две шхуны паровые для океанского плаванья имеются. Так что злато-серебро у них не переводится. Полста бойцов выставить могут без труда.
Задумался на мгновенье и добавил:
— А с трудом и под сотню осилят. Следом идут охотники и копачи. Эти каждый сам по себе, но их много. Без малого две дюжины ватаг по пять-десять бойцов в каждой. Ишшо есть алхимики. Тутай их полным-полно. Слетелись как вороны на грядку. Апосля Бури чаво только тут нет. Сам понимашь, для зельеваров свежак нужен, а тут им раздолье и налогов почитай нет. Варят всё, что ни пожелают и отправляют в Старый Свет. Так что отыщешь какую цацу сразу к ним беги, с руками оторвут и золота отсыплют богато. Ишшо скупщики всяких волшебских причиндалов. Копачи им таскают, что найдут. Есть и звероловы, всякую скотину, что Буря покорежила, они ищут и сюда тащат. Выгодное дело! С живой то твари можно еще лучше и больше взять для зелий и волшбы, чем с убоины. Бандиты по лесам тоже шастают. Грабят кого послабже.
— Дед, а кто такие тавры?
— Народец местный. Горцы, навроде тебя. И до Бури туточки жили, и после нее остались. Про них много слухов ходить. А чего из них взаправдошнее, не ведаю. Но вояки отменные и охотники — любо-дорого.
— Вот еще чего скажи мне, Рыбарь, а заодно сразу и копать, и охотиться, и звероловить — можно?
— Можно и Глашку за ляжку, и телегу с разбегу, а струмент для каждого своеобычный потребен и умения опять же. Пойдешь разом все грести, ничего не найдешь, акромя беды. — Внезапно построжевшим голосом, сурово глянув на меня потемневшими глазами, буркнул старик. — Не про то думать надо. Кумекай, что самому сподручнее, собирай ватагу, да чтоб надежны были, не бросили, не продали, не обманули. Да иди за перевал на большую землю. Вот и весь сказ.
— Подожди, что за «большая земля»? Дай соображу. Мы сейчас на полуострове, его Тавридой зовут, верно? А сам материк — дальше на запад, получается большая земля? А здесь, что же охоты толком нет?
— Туточки искать можно, но народишку понабежало, да и прощупали давно, разве с сильной волшбой, а так больше пробегаешь. А на материке — всякого богачества и волшбы — несчётно.
— Получается, Вольный у самого края стоит тех земель и отсюда народ уже в походы идет, правильно?
Дед лишь молча кивнул, делая очередной глоток из новой кружки пива. Сколько в него лезет?
— Лады, Рыбарь, благодарю за науку, но пора мне на боковую.
Расплатился и пошел к себе наверх. День прошел не зря. Вот только что дальше? Ладно, надо переспать с новыми сведениями, глядишь, на свежую голову чего толкового и надумаю. Важно еще про черного мага не забывать, «их волшебства» все как один злы и на редкость памятливы. А черные из них самые жестокие и никогда ничего никому не прощают. Так что надо бы остеречься.
Вспомнил про данный Дином артефакт, пора бы изучить подробнее, насколько понимания и сил хватит. Мысленно активировал Амулет. Он уже привычно откликнулся освежающей волной силы и словно обостряющимся лучом концентрации сознания. Легкий хмель как рукой сняло. Направил его на артефакт и принялся разбираться. Ничего сложного, простое средство связи. Сделан весьма бесхитростно, как тут же подсказала мне память алхимика. Ведь артефакторика является составной частью общей алхимии, наряду с врачеванием, зельеварением, обработкой и изготовлением магоисточников-энергионов.
Основой служил малый энергион из светло-синего непрозрачного аметиста, заключенный в бронзовый корпус с магическим плетением. Он обеспечивал двустороннюю связь и позволял определять место нахождения того, кто настроен на него. В данном случае, такая связующая нить была одна — с Дином, чей образ сразу и возник, стоило коснуться тончайшей световой струны, словно уходящей в беспределье.
Надо попробовать отправить послание. Сосредоточился и выдал нечто вроде — нахожусь в Вольном, больше не служу в легионе. И почти мгновенно пришел отклик. Совсем невнятный и почти неразличимый, видимо, у тавра с концентрацией куда хуже получается. Но смысл все же уловил. Сообщение получено. И даже радость ощутил исходящую от Дина. Удивительное дело. Ну, поглядим, чего дальше будет. С такими мыслями и уснул.
Крепость Хаста. Слуги черного мага. Тот же день.
Трое собрались в недавно восстановленном и обставленном с немалой пусть и неброской роскошью кабинете генерал-адитора Олвуса Тирча. Апартаменты генерала занимали весь третий уровень донжона замка Хаста. Выйди из дверей рабочего кабинета, сделай несколько шагов через площадку вокруг колодца центральной винтовой лестницы, и попадешь в личные покои генерал. Сейчас кроме самого хозяина кабинета за широким столом сидели еще двое офицеров-аколитов. Арчер — начальник штаба и канцелярии, спокойный, расчетливый, выдержанный и настойчиво-кропотливый в работе. Второй — многоликий, а скорее, безликий Оден — руководитель разведслужбы черного мага, отличавшийся редкой формой магической специализации к физическому перевоплощению, достигнутой многократными применениями магических эликсиров. Впрочем, все трое за долгие десятилетия своей службы владыке приняли и прокачали много могущественных снадобий, сделавших из них очень опасных и сильных магов-воинов.
Сам генерал-адитор, костистый, очень рослый, с тяжелыми, словно топором вырубленными чертами гладковыбритого лица, высоким лбом и холодно-равнодушными, выцветшими глазами являл собой опаснейшего противника для всякого смертного. За столетие верного служения своему господину он столько раз употреблял мощнейшие эликсиры, что, несмотря на солидный возраст, оставался исключительно эффективным убийцей с почти неиссякаемой живучестью и регенерацией. Но помимо сугубо физических данных, Олвус Тирч обладал и мощнейшими возможностями мага.
Генерал посмотрел на Одена, и спокойным, тихим голосом произнес:
— Докладывайте.
Разведчик не заставил себя ждать.
— По совокупности собранных сведений тем, кто вмешался в зачистку очередной ватаги нарушителей-тавров и также виновен в гибели младшего аколита Монса — является некто Каржас.
— Вот что удалось на сегодня собрать о нем. Кайдан Дуфф, он же Каржас. Ардайл. Высокий, физически сильный, по ухваткам — явно с боевым опытом. Прибыл недавно на имперском пароходе «Солнцехвост» с партией колонистов. Говорят, ежедневно посещал нимфейскогомагика Алезиуса — и тот его якобы лечил. Что с ним было раньше — пока сведений нет, о себе он не распространялся, в беседы не вступал. Поступил на службу накануне отправления отряда в поход в ходе разгульной пьянки, а до этого работал на бойне и, по словам очевидцев, сильно хромал, почти калека.
— Был калекой и вдруг перестал? — Прервал доклад адитор.
— Да, господин генерал. Именно так. — Подождав пару секунд и не получив новых вопросов, Оден продолжил. — Отпечатки следов, подтвержденные факты участия в боях вместе с таврами, что важно, включая спасенного им тавра из числа уничтоженнойгруппы нарушителей — его ментальный портрет сервит Маркус сумел запечатлеть с похвальной точностью, можно уверенно говорить — именно Каржас виновен в гибели Монса и всех остальных сервитов за последние дни.
— Далее. Наблюдение в городе дало безусловные улики — Каржас, он же Кайдан Дуфф, замечен за сбытом вещей убитых сервитов.
— Что предлагаете?
— Устранение.
— Согласен. Какой план действий?
— Мой человек — сервит Илид — будет направлен в Гераклею, выследит объект и уничтожит.
— Хорошо, действуйте.
Начальник штаба приподнял руку, показывая желание вступить в разговор, получив от генерала разрешающий кивок, он доложил:
— Важная информация. Достоверно установлено, что у Монса имелся эликсир «Ночного Охотника» — очень мощное средство, которое недавно получил погибший в награду за усердие. Вот только не успел его принять. Оставалось всего несколько дней до завершения предыдущего цикла адаптации.
— Сколько точно?
Арчер заглянул в блокнот и уверено ответил:
— Три, господин генерал.
— Вы предполагаете, что горец выпил снадобье?
— Да. Твердо в этом убежден. Его действия в ходе боя у развалин крепости об этом свидетельствуют. Очень уж быстр и ловок для рядового бойца.
— Тогда твоему сотруднику, Оден, необходимо проявить предельную осторожность и бдительность. И пусть наймет пару толковых головорезов в городе, а не действует в одиночку.
— Будет исполнено.
— Приступайте!
***
Утро встретило солнцем и свежим солоноватым бризом с океана. Завтракать уселся на облюбованном вчера месте — за столиком на веранде. «Белуга» с улицы выглядела просто. Высокая глухая стена, двери в саму гостиницу и ворота на рабочий двор к конюшням, сараям и складам, а поверху шли узкие оконца второго и третьего этажей. Зайдя внутрь, сразу попадаешь в общий зал с той самой страховидлой рыбиной на стене. Слева стойка бара, у дальней стены камин, в углу лестница наверх, справа еще одна дверь — на ту самую веранду, где я сейчас и сижу.
Гостиница на отлогом склоне, так что вид соседними домами не перекрыт и можно одним взглядом охватить всю широту Корабельной бухты, низкого, песчаного берега на противоположном ее берегу с полуразрушенной крепостью на мысу и вытащенными на берег для килевания посудинами. Глубины в этой бухте большие, скала сразу от берега уходит вниз, так что и большие суда без труда могут швартоваться, от чего и цвет воды заметно темнее, чем в Акульей Пасти.
Красота. Свежий ветерок с океана, горячий кофе, каша, блинчики с икрой и паштет из куропатки. Да, вот я и ощутил себя богачом. Можно немного пороскошествовать.
Город стремительно растет, место отличное и очень выгодное. Так что вложиться здесь в недвижимость будет разумно, в скором времени наверняка цена сильно вырастет. Так что не проиграю. Жизнь кипит, народ строится, зарабатывает и ищет выгоды. Особенно это заметно на фоне нищеты и бесправия в Нимфейском лагере для полукаторжных переселенцев-должников. Имперцы круто взялись за беженцев, которым некуда было деваться. Но помочь бедолагам мне пока нечем. Самому выжить и закрепиться надо. Вот над чем стоит сосредоточиться.