В суровой чистоте, вдоль Рейнских берегов…
В суровой чистоте, вдоль Рейнских берегов,
Твоей суровостью, Германия, утешен,
Но буду я когда-нибудь воскрешен,
Иль прах мой отойдёт к наследию веков.
Прощения не просишь никогда,
Из глубины, Господь, к тебе взываю.
Здесь Рейн течёт, прозрачная вода,
И чистота небес, от края и до края.
Надменность скал, изрезанных ветрами
Надменность скал, изрезанных ветрами,
Изрезанный временем собор,
И постижение тишины в молчании,
Я весь в тебе, земной простор!
Таинственно, как в первый день создания,
Глядим мы на своё житьё.
Продлись, продлись, очарование,
А время лишь возьмёт своё…
Оставь меня и в горестном сомненьи
Оставь меня: и в горестном сомненьи,
Когда вещает ложь язык врагов
Мне уповать на небо нет стремленья,
И дней моих так горестен поток….
Но и тогда, в печали безвременья,
Я буду видеть даль покрытых гор,
И руку мне подай без сожаленья,
Хоть горестен и сладок мой укор.
Прекрасен полумрак осенний
Прекрасен полумрак осенний,
И тайной осени приход,
Всему я вижу свой черёд,
И вянет лист уже последний,
И золотится небосвод
Когда во власти красоты
Когда во власти красоты,
Единой мыслию пленяют,
И легкокрылые мечты
Собой порою оживают,
Тобой, тобой забудусь я!
Но и взгляни: в порыве счастья,
Собою лишь мелькнёт она,
И недоступно сладострастье.
Минуют дни покоя
Минуют дни покоя,
Торжественно встречаю я тобою,
И тихость древних лип, и тишину холмов,
И древни скаты нивы и лугов,
И дивный сад, прохладу чистых дней,
Везде идёт гармония за ней.
То было ль вновь средь ожиданий
То было ль вновь: средь ожиданий,
Я видел и предел мечтаний,
И недосказаны слова.
Тобой, тобой я всем порукой,
Свидание нам будет мукой,
И жертв не требуй от меня.
Отплыв от берега запутался пловец
Отплыв от берега запутался пловец,
Когда тебя увижу наконец?
Забудь свои холодные сомненья,
И не к чему нам суета:
Одно тревожное волненье,
Я вновь увижу ли тебя?
Не перестану я ничем,
Тебя терзать любовной мукой,
Свидание будет нам разлукой,
И несвидание-зачем?
Томительным пленом покрылся Восток…
Томительным пленом покрылся Восток,
Я к небу взываю: плыви мой челнок.
Туманом покрылись и скалы, леса,
И лишь бесприютна земная краса.
Природа! Ты вёсла и руль подари,
Плыву я к Востоку, навстречу Земли,
И парус ветра напрягают, и чёлн,
Стихией, ветрами, гармонией полн.
И Севера великий господин
И Севера великий господин,
Твоя держава мне известна,
Вдвоём нам на планете будет тесно,
И я погибну-я один. Пусть так!
Теченьем рек,
Они перенесут мой прах известный,
И я прольюсь свободной песней,
Которую услышите навек.
Я храню тебя, Нотр-Дамский собор…
Я храню тебя, Нотр-Дамский собор,
И сплетенье колений сплетаю в узор.
И не криком, ни словом: молчанье приму,
И тебя не отдам никому никому.
А под шорох и шёпот заснеженных вех,
Там где судьбы сплелися устами у всех,
Я тебя ни за что ни приму, не прощу:
Отойди, отойди, отойди в старину.
О как мне дорого и мило
О как мне дорого и мило,
Седая старина веков:
Шотландия, и ты непобедима,
Я верю, вырвешься ты из оков.
Я верю, я не тъщусь надеждой боле,
К тебе спешу, спешу я вновь:
Молитвой выстроем мы ков:
Твои поля необозримы,
Ватагой буйных молодцов.
Редеет ливень. Жарко дышит
Редеет ливень. Жарко дышит
Земля от тяжести земной,
Ленивый вечер еле слышен,
И он даёт тебе покой.
Осенний шорох листопада
Осенний шорох листопада,
Поверь, мне ничего не надо.
Не нужно, чтоб дремота лени
Всё пробуждала во мне пени,
И тайной сладостью томим
Стою я пред тобой один.
Неверно предо мной являются черты
Неверно предо мной являются черты,
Нет, не напрасно-это ты.
Твой гибкий стан, твои прекрасны руки,
Не смог забыть я большей муки.
Дай прикоснуться к ним, хоть краткое свиданье,
Во мне твоё очарованье.
Тебе, прелестница, было б не с руки,
Прощать мои прелестные грехи.
И Муза ждёт, восторгом уповая,
Тебя, тебя одну желаю.
Ей не простить жеманнице одной,
Пора, пора ей на покой.
Порой восторгом тихо млея,
Порой собою я немею.
И тихий шёпот укоризн иль вежд,
Ни друга не давал, ни праздничных одежд.
На нивы поздние восходит тишина
На нивы поздние восходит тишина,
Люблю тебя, мой друг, люблю я лишь тебя.
О, вспомню всё, и в сладком упоенье,
Когда ласкают небеса тебя,
Тобою я живу, лишь для одной тебя.
Меня волнуют те же страны…
Меня волнуют те же страны,
Меня волнуют города,
Залив недремлющих луга,
И бурь прошедших океаны,
Меня волнуют и всегда.
Как ветер парус напрягая…
Как ветер парус напрягая,
Сквозь бездну вновь кипящих волн,
Так я минутно убегая,
Я правлю на Восток мой чёлн.
Там, где тенистые брега,
Твоими волнами облиты,
Где голубые небеса,
Зарею утренней омыты.
Внутренняя эмиграция
Ни ответа, ни жалоб на тень уходящего дня,
Я приеду в Россию, чтоб здесь хоронили меня,
И с вокзала я выпью туманы потухших очей,
Скорый поезд качает меня всё сильней и сильней.
И по грязи московской пойду я домой босиком,
Твоих улиц пустынных каждый метр мне будет знаком,
Ты и правду сказала, а выглядит будто бы ложь,
В этот вечер осенний не сразу тебя и поймёшь.
Корфу всегда гостеприимен
Корфу всегда гостеприимен,
И берег мне далёкий виден.
И в час ли утренней зари,
Плывут по морю корабли.
Лишь тонкой, тихой дымкой тая,
Я вижу горы убегают,
И память сердца передам,
Что я бывал среди вас там.
Меня влекут одни селенья
Меня влекут одни селенья,
В своей задумчивой тиши,
О те прекрасные мгновенья,
Своим их сердцем напиши.
Пьермонта старая, Неаполь поседел
Пьермонта старая, Неаполь поседел,
Флоренции ли небеса играют,
Когда-нибудь найду я свой предел,
Меня своею тайною пленяют.
Я присел на крылечке, увидеть июньский закат
Я присел на крылечке увидеть июньский закат,
Этим вечером летним ни звери, ни птицы не спят,
И туманны озёра задумчивой далью полны,
Лишь порою услышишь ты скрип одинокой сосны.
На вершине горы древний замок стоит…
На вершине горы древний замок стоит,
И веками собою он нам говорит,
Что промчалась пред нами и бездна времён,
И всё тихо: в священном ли сумраке он.
Там где битв чередою волновались века,
Уже пусто кругом, лишь одни черепа.
Там где ратников шум и веселия гам,
Уже тихо кругом, и волнений нет там.
Японии
Где Солнце восходит, туда, на Восток,
Туда я стремлюсь, хоть путь мой далёк.
Услышишь ли сердца тревожного стук,
И выйдешь встречать ли ты нас, о мой друг?
И также всё снова: каноэ, река,
И снова плывут по Земле облака,
По речке желаний плыву налегке,
И всё мимолётно-навстречу судьбе.
Украдкой увижу я горы порой,
Лишь ветер играет моею судьбой.
И также всё снова: каноэ, река,
И снова плывут по Земле облака.
Порой собой я забываюсь…
Порой собой я забываюсь,
Порой восторгом я пленяюсь,
И пред созданьем красоты,
Я вижу милые черты.
И хоть пройдут ли в миг столетья,
С тобой, с тобой останусь я,
С тобой о, милая моя,
Делить последние мгновенья,
И на пороге бытия…..
Как долог день кипучий, безотрадный
Как долог день: кипучий, безотрадный,
Своею тишиной прохладной.
Войдём и сядем меж дерев:
И сказку нам родник сказать успев,
Уж осень близится, и дремотой далёкой,
Уж тянется гусей край одинокий.
И в тишине лишь прозвучат слова:
«Люблю, мой друг, люблю лишь я тебя».
Я покидал отечески края
Я покидал отечески края,
Вокруг меня и праздно и уныло.
Какою же неведомою силой,
Зовут меня другие берега!
Где кипарис меня зовёт печалью дальней,
Где дивны берега, свободою прощальны.
Где чистых вод река прозрачна и легка,
Где не ступала ли нога тебя.
Мне рок судил безбрежный и печальный
Мне рок судил: безбрежный и печальный,
Тревогу дня, окутанную тайной.
Зачем я покидал отеческую сень?
Зачем в Германии я видел ночь и день?
Зачем, я тайною природы восхваляясь,
Перед ничтожеством собою умиляясь,
За что судил мне рок собою умереть?
Доколе это буду я терпеть?
…
И всё же вновь, гармонии я полный,
И вновь меня влекут задумчивые волны.
Убил оленя я в лесу
Убил оленя я в лесу,
Я ничего себе стрелок!
Пойду я даже на лису,
Что кур ворует. как хорёк.
Но перед этой красотой,
Я слова вымолвить не мог:
На небесах, и на Земле,
Всему везде положен срок.