– Э, э, парни, полегче! – Лешка быстро вскочил с табурета и встал между ними. – Если что, я вас двоих уложу без проблем, но друг другу бить морду не позволю!
– Ладно, понятно. – Кирилл принял решение моментально. – Валите-ка отсюда! – он направился к входной двери, открыл и молча ждал, пока гости не уберутся (так же, как и он – молча).
Вадик с Лешкой ушли, а Кирилл, ощущая внутри расползающуюся и увеличивающуюся с каждой секундой пустоту, рухнул на кровать и усиленно задышал.
– Сосредоточься на дыхании, сосредоточься на дыхании! – несколько раз повторил он вслух, стараясь максимально разжать голову. – Вот уж не думал, что могу так нелепо сорваться…
В дверь осторожно постучали. Кирилл помотал головой и прислушался – показалось? Нет – снова стук и снова очень осторожный (что, кстати, и понятно: на часах – полвторого ночи).
– Кого черти несут? – Кирилл со вздохом поднялся с табуретки. – Сирена? Такое явление в ее вкусе?
Но это оказалась не Сирена…, а Варя.
– Привет! – она прошла мимо ошеломленного Кирилла в прихожую. – Я почувствовала, что ты не спишь, и решила тебя навестить.
– Да? – Кирилл не мог подобрать нужные слова. – Что ж. Отлично! Чай будешь?
– Не откажусь! – Варя прошла на кухню. – Давно я здесь не была. В смысле, в твоем блоке. Ну, как поживаешь?
– Нормально, – Кирилл вынул из холодильника банку варенья и коробку конфет. – Какие сладости дама предпочитает в это время суток?
– Дама предпочитает шоколад, но поскольку у тебя нет, дай мне, пожалуйста, вот ту красивую конфетку. «Мишку на севере». И будь так добр, кинь в кружечку пакетик мятного чая – это мой любимый.
Кирилл молча проделал требуемые от него манипуляции и сел напротив Вари:
– И? – он вопросительно посмотрел на нее. – Что бы ты хотела со мной обсудить?
– Почему же сразу обсудить? – скривилась Варя. – Ты разве не допускаешь мысли, что я могла прийти к тебе просто так – как к другу?
– Наверное, допускаю. Раньше, по крайней мере, допускал. Но ведь с той поры прошло уже много времени. И, кстати, а где Вадим?
– У себя, где же ему быть. – Варя всем своим видом показывала, что не собирается отвечать на риторические вопросы, направленные против ее самолюбия. – А поговорить я с тобой хотела вот о чем. До меня дошли слухи, что Толкачев кое о чем тебя попросил. Вернее, это даже не слухи, а точные сведения. И просьба касается моей персоны. Так?
– Так, – не стал отнекиваться Кирилл, – но откуда ты знаешь?
– Сорока на хвосте принесла. У нас ничего невозможно скрыть по-настоящему, ты ведь в курсе. И что же ты решил?
– Я-то? – Кирилл старался максимально потянуть время. Он даже вспомнил, как это делает Щербень – встал, заложил руки за спину и медленно прошелся по кухне: два шага туда, два – обратно. – Я, само собой, выполню просьбу Толкачева. Сделаю всё, что от меня зависит.
– Хорошо! – Варя кивнула и в свою очередь поднялась. – Я прекрасно осознаю, что с первого курса многое изменилось, и то, что утрачено, уже не собрать, но всё же! – она быстро поцеловала Кирилла в щеку. – Спасибо!
Варя направилась к двери, остановилась на пороге:
– И я очень надеюсь, что когда-нибудь мы переборем самих себя, и наши дружеские отношения восстановятся. Может быть, ты сомневаешься, но для меня это очень важно…
* * *
Как известно, Сила ничего и никогда не делает просто так. Особенно для тех, кто добровольно ей доверился. Для видящего это абсолютно ясно, ну а для других – да бог с ними!
Неожиданное появление Вари (можно себе представить, что случится с Вадимом, если он когда-нибудь узнает, что его невеста пришла к Кириллу ночью и провела с ним наедине двадцать минут!) Кирилл воспринял как хороший знак. Как знак того, что он обязан убедить силовиков – Варя должна остаться на Факультете. А убеждать он намерен путем скорейшего завершения работы над списком, который ему предоставил Павел Иванович.
Из ста двадцати шести фигурантов он просмотрел только сорок, и ему нужно было максимально ускориться. А для ускорения необходимо свободное время. Поэтому что? Кирилл решил навестить Валентину Алексеевну (замдекана по инженерной специальности) и отпроситься на неделю – и заодно отпроситься у заведующего кафедрой РЛ-2. Ему это удалось без труда – под заверения о том, что он, конечно, всё нагонит и все ДЗ выполнит. К отличникам всегда несколько другое отношение, чем к троечникам, и часто им верят на слово – тем более Кирилл еще не подводил.
Далее Кирилл заперся у себя в блоке и приступил к «глубинному бурению», делая перерывы только на занятия на Факультете (эти занятия – святая святых, и их пропускать нельзя ни при каком раскладе). Он просматривал по пятнадцать человек в день, подробно конспектировал всё, что видел, и наконец получил картину. Она была удручающей.
Выходило так, что российская власть является сборищем проходимцев, волею судьбы выбившихся наверх. И как положено проходимцам, они были готовы предать всех и вся в случае, если такая возможность представится, и если этого потребует ситуация.
Президент, как первое лицо государства, никоим образом не мог рассчитывать на лояльность окружающей своры, и если у него еще остались какие-то иллюзии на этот счет, неплохо бы ему от них избавиться – и в кратчайшие сроки.
Практически каждый в своре играл свою игру. Многочисленные договоренности пронизывали иерархическую структуру власти, но они выглядели зыбкими и непрочными. И в любом случае замыкались лишь на нескольких персонах.
Искомым же персонам казалось, что у них всё схвачено, и в этом состояла главная проблема. «Персоны» уверовали в свою непотопляемость, в свой статус и положение, договорились между собой о сферах влияния и о «доступе к Первому», забронзовели. И, конечно, ради сохранения своего положения они пойдут на всё. В том числе на предательство (несмотря на то, что пока что сохраняют преданность Первому).
– Все сплошь подонки, – снова и снова резюмировал Кирилл, просматривая фигурантов, – но, конечно, я ничего такого не говорил. И в отчете ничего такого не появится – моя задача изложить голые факты, голое видение. Постепенно у меня начинает развиваться инстинкт самосохранения, и я уже думаю, прежде чем написать. А так хочется изложить всё!
За те несколько дней, что он плотно занимался «фигурантами», Кирилл неоднократно вспоминал, как он летом гулял по Арбату и остановился послушать странного вида мужичка, декламирующего стихи. Вернее, даже и не стихи, а так – рифмы. В рифмах не было ничего от высокого слога – но сплошь политическая «злоба дня». Примерное такого содержания:
– С прошлого года ничего не поменялось, – окончательно сверстав отчет, констатировал Кирилл. Вроде бы, по возрасту и отношению к жизни ему он мог плевать с высокой колокольни на такое положение вещей, но не получалось.
И еще – после каждого исследованного «фигуранта» Кириллу хотелось забраться под душ и остервенело тереть себя мочалкой, пока «фигурантские» энергетические флюиды не утекут в канализацию – настолько они были тошнотворными. Гораздо хуже, чем у прежде увиденных Кириллом многочисленных американских шпионов.
Но так или иначе, а дело было сделано, и настало время отправляться к Щербеню. По дороге Кирилл продумывал обстоятельства разговора – как ему донести мысль о необходимости оставить Варю на Факультете? Он смотрел и так, и сяк, и выходило: нужно связываться напрямую с Ириной Александровной. В данном конкретном вопросе Павел Иванович – лишнее звено. Только как ему об этом сказать?
– Пожалуй, необходимо опереться на Силу! – окончательно решил Кирилл, подходя к зданию МИДовской высотки. – Путь Сила всё правильно сделает. А я постараюсь вывернуть разговор таким образом, чтобы ее помощь была естественной и не вызывала подозрений.
Трудно сказать, что это было: направленное взаимодействие с бесконечной вселенной, случай, либо же Кирилл уловил «тонкое трепыхание» пространства, подбросившего ему идею встретиться с всемогущей генеральшей из ФСБ, но как оказалось, они с Щербенем собираются именно на Лубянку:
– Ты как раз вовремя! – с улыбкой на лице сообщил генерал. – Как в воду смотришь, и мне даже звонить не пришлось. Папку, я надеюсь, прихватил?
– А как же, – Кирилл показал на увесистый рюкзак, который держал в руке. – Здесь материала не на одну папку, а на целый полноразмерный трехтомник в стиле Толкиена.
– Ничего слушать не хочу! – замахал на него руками Щербень. – Не впутывай, пожалуйста, меня во все это. Мне и своих проблем хватает с головой – достаточно, чтобы не спать по ночам…
* * *
С лета в здании ФСБ на Лубянке ничего не изменилось. Да и собиралось. Кирилл, например, был уверен, что там вообще всё без изменений со времен Лаврентия или даже Железного Феликса. Ну, кроме современной аппаратуры, установленной в кабинетах и служебных помещениях.
Ирина Александровна встретила его ласково – почти по-матерински. Предложила чай с печеньем – под нарочито неспешный разговор.
– Как учеба? – перво-наперво осведомилась она. – Справляешься с нагрузками? Тяжело?
– Тяжело, – кивнул Кирилл. – Времени не хватает, к тому же я ведь отличник, а посему нужно очень сильно напрягаться, чтобы поддерживать марку. Боюсь, замдекана не поймет, если я скачусь на тройки.
– Точно не поймет. – Ирина Александровна нажала кнопку на переговорном устройстве, попросила не беспокоить и снова переключилась на разговор. Но, конечно, – и Кирилл это явно видел – разговор был только прелюдией. – А отличник – правильно, отличники всегда и везде проторят себе дорогу в жизни. По той простой причине, что у них отличные мозги. Кстати, – Ирина Александровна, – сделала паузу. – Что ты думаешь о международном положении?
– О международном? – удивился Кирилл. – Если честно, вообще ничего не думаю. Оно меня не касается, и я его не трогаю.
– Счастливый, – генеральша растянула губы в подобии улыбки. – Ну, а если навскидку: прямо сейчас можешь сказать, куда движется мир?
– Навскидку? – Кирилл быстро настроился на пространство. – Навскидку: мир сейчас завис на пороге большой войны. Возможной войны, в которой уже не будет разницы, кто первый начал. Войны, конечно, никто не хочет, но она может вспыхнуть спонтанно. Но я думаю, я не сказал ничего нового для вас. Вы-то прекрасно осведомлены, что происходит.
– Естественно. Это наша работа. Ну, а пути выхода из международного клинча какие-нибудь просматриваются?
– Просматривается только один путь. Нам предлагают застрелиться. Более мягкий вариант – сдаться с последующим расстрелом всех причастных к противостоянию лиц.
– И ничего иного?
– Ничего. Вообще ничего.
– Ну, а если сравнить ситуацию с тем, что было три года назад, как ты расцениваешь – она стала лучше, хуже или не изменилась вовсе?
– По некоторым позициям стала лучше, по некоторым не изменилась, по многим – сильно ухудшилась. Россия в целом сильно трансформировалась, стала воинственней на порядок. Я бы сказал, что страна стала сильнее, а запад многое потерял. И, конечно, 2024 год станет определяющим, а до этого времени особых изменений не предвидится.
– Думаю, что и после этого тоже, – почти неслышно пробормотала Ирина Александровна, а потом резко спохватилась:
– Я этого не говорила, ты ничего не слышал!
– Так точно, товарищ генерал!
– Ну ладно. Ты закончил с тем, что тебе поручали?
– Да. – Кирилл вынул из рюкзака увесистую пачку листов, перетянутую скотчем (чтобы не развалились). – Вот здесь всё. Павлу Ивановичу я ничего не показывал и не говорил.
– Ну, еще бы! – усмехнулась генеральша. – От одной мысли об обладании подобной информацией у любого нормального человека мороз по шкуре идёт волнами. Тебе, кстати, не страшно?
– Страшно, – признался Кирилл. – Но что делать? Работу ведь выполнять нужно.
– Это правильно. Работу, которую ты делаешь, мы ценим по заслугам. И может быть, у тебя есть какие-то просьбы, пожелания? Говори, не стесняйся.
– Есть одна просьба, – вот он долгожданный шанс, и Кирилл немедленно за него ухватился. – И не только моя, но и всего Факультета. Всех преподавателей, сотрудников и студентов.
– Говори! – нахмурилась Ирина Александровна.
– У нас на Факультете учится девушка, моя однокурсница. Ее зовут Ариадна Гули. У нее сейчас огромные проблемы в семье. Папа занимался бизнесом, прогорел и сбежал на Украину отсиживаться. Спасается от кредиторов, судя по всему. Ну, а ее хотят отчислить с Факультета, мотивируя секретностью. Папа-то – враг народа. И у нас есть просьба: дать Ариадне возможность доучиться.
– Ну, а как же с секретностью? Факультет – не абы какое кефирное заведение. Вдруг искомая Ариадна сбежит и расскажет кому надо что у нас почем?
– Если отчислить ее сейчас, она точно сбежит и всё расскажет. Но если ее оставить, она будет под присмотром, а там, глядишь, и ситуация с папой разрешится, и вопрос отпадет сам собой. Старейшины Факультета очень просят оставить девушку в рядах студентов и обязуются внимательно за ней следить. Старейшины способны узнать о ее планах заранее, поэтому внезапное предательство исключено.
– Ну, в этом я даже не сомневалась! – Ирина Александровна встала и прошлась по кабинету туда-сюда. – Что ж. Принимая во внимание, от кого исходит просьба, мы обязательно подробнейшим образом снова изучим эту проблему. Большего пока сказать не могу…
Глава пятая. Союзники
– Итак, уважаемые коллеги! – Толкачев говорил неторопливо, одновременно вынимая из портфеля листы бумаги. – Здесь у меня результаты вашего тестирования, и хочу дать вам дополнительную информацию. Уверен, некоторые из вас сгорают от нетерпения, пытаясь угадать (или узнать), для чего нам понадобилось прогонять вас через опросник. Так?
Наталья и Лешка кивнули, выражая общее согласие. Толкачев был прав – уже неделю они гадали. Подозревать руководство Факультета в излишнем юморе и идиотии не было никаких оснований – но тогда зачем все эти вопросы про мороженщиков, авиаторов и т. д.?
– Открою вам тайну, – отследив реакцию аудитории, замдекана улыбнулся. – Каждый год, когда мы прогоняем студентов через опросник, между некоторыми преподавателями заключаются пари – смогут ли студенты угадать истинную цель опросника. Увидеть или почувствовать. И за все годы результат был отрицательным – никто не смог.
– Не потому, что не старались или не хватает способностей, – продолжил Толкачев. – Со способностями у вас всё нормально, а просто потому, что опросник защищен на магическом уровне. Не спрашивайте меня, как это делается. Ответа не будет. Техникой подобной защиты (или техникой отвлечения внимания) владеют всего несколько человек в нашей стране, и все они – так уж получилось – работают на Факультете или имеют близкие, почти родственные отношения с Факультетом. И их магический уровень вряд ли кто из студентов может превзойти. Отсюда и результат.