Я же ей говорила, что это приятно…
И я же говорила, что Эрик когда-нибудь не сможет остановиться.
Он целовал её шею, её открывшиеся плечи, он спустил шнуровку ворота ещё ниже и теперь выцеловывал ложбинку между грудей… И шептал:
– Ты будешь моей, ты будешь только моей!
– Не буду… – выдохнула Елена, выгибаясь в его руках.
Это совершенно точно был не тот ответ, который шептали в руках Эрика любовницы.
– То есть как – не будешь? – выдохнул он, глядя ей в глаза с видом сельского дурачка. – Я на тебе женюсь!
– Не-а, – ехидно улыбнулась Елена. – Отец уже пообещал меня принцу Фиделии. Они там на днях какой-то союз заключили. Очень, говорят, для нас выгодный.
Вряд ли последний комментарий Эрик услышал – его сейчас интересовало только одно.
– Фиделии? Генриху? Да он же трус! Идиот! Он даже перед от зада своего коня отличить не может!
– Коня – может быть, – мурлыкнула Елена. – А со своим телом я его более близко познакомлю.
Фидельский наследник действительно страдал слабоумием и был, мягко говоря, некрасив, но Елену это не волновало. Она уже представляла, как станет королевой, настоящей королевой –правительницей вместо мужа. Дурачок? Замечательно! А с его лица ей воду не пить. К тому же, у короля всегда есть рыцари, которые освободят сюзерена от долга, если он сам не в состоянии его выполнить. От брачного долга, конечно же. Среди фидельцев у Елены уже имелись поклонники, они даже к ней в школу приезжали с визитом. Правда, к ним Елена никогда не сбегала – игра свеч не стоила, говорила принцесса.
Лицо Эрика исказилось – и он влепил Елене звонкую пощёчину.
– Только попро…
И чуть не взвыл, когда принцесса вцепилась зубами в его руку.
Наступила любимая часть в свиданиях для Елены: доведённый до белого каления Эрик неизменно распускал руки, и принцесса всегда отвечала. Пара шрамов на тех же руках у вейстерского принца, кстати, имелась – и отнюдь не из сражений. Точнее, не из тех сражений.
А на этот раз Елена ещё и прихватила с собой кинжал – тот самый, который всегда держала в спальне под подушкой. Фехтовать принцесса, конечно, не умела… Но если ты быстрая и очень хочешь уколоть поклонника – у тебя получится.
Эрик вздрогнул, когда холодное лезвие прижалось к его щеке.
– Теперь у тебя всегда будет напоминание обо мне, – усмехнулась Елена, не отпуская кинжал. И, как кошка, извернулась, приникая к глубокой царапине. Слизывая кровь – будто тоже была демоном.
Эрик сначала крепился, не шевелясь, но Елена прижималась к нему слишком откровенно, изгибалась слишком призывно – так что принц, как и любой влюблённый мужчина, конечно, не выдержал. Кинжал он отобрал легко. И легко же срезал им корсаж Елены… На этом месте царапающаяся принцесса нащупала неподалёку камень и от души стукнула им Эрика. В висок не попала, только разозлила… В общем, закончили драку эти двое, если я не ошибаюсь, уже в ручье. Эрик топил – и это был единственный способ удержать Елену, – а принцесса, мокрая и полуголая, била его куда придётся.
Слишком много насилия разрушает удовольствие, говорила моя знакомая гетера века назад, и она была совершенно права. Когда я прискакала в ту рощицу, на берег того ручья, испуганный Эрик пытался привести Елену в чувство – и что самое обидное, ничего кроме безобразной драки у них не случилось. Похоже, он умудрился ударить принцессу головой о камень на дне ручья – там камней было достаточно, мелких и острых – потому что волосы на затылке Елены уже слиплись от крови.
Моё появление принца немного отрезвило.
– Сэл, – пробормотал он, не отпуская Елену, – врач! Сейчас же скачи за врачом!
Ну вот ещё, думала я, спешиваясь. А то первый раз, что ли?
– Сэл, немедленно…
– Отойдите, Ваше Высочество.
Ничего страшного с Еленой не случилось – просто глубокий обморок. Кровь я остановила – царапина была выше затылка, и даже не глубокая. Эрик лично её осмотрел, пока я искала в складках корсажа мазь для перевязки. И я удивлялась: он же воин, он же и не такое видел. Зачем бледнеть от какой-то глупости? Ну да, это же его драгоценная Елена…
– Она не просыпается, – отчаянно шептал он, ощупывая голову принцессы.
– Проснётся, Ваше Высочество, как только мы вернёмся в школу, – отозвалась я, думая: «Разбудят. Стоит Елене появиться в порванном платье – и её подруги вместе с директрисой и учителями такой визг поднимут…»
Эрик это тоже отлично понимал, но кивнул и возразил только, когда я хотела посадить Елену себе в седло.
– Нет, – сказал он, забирая у меня бессознательную принцессу и закутывая её в свой плащ.
Я промолчала.
Большую часть дороги до школы мы ехали молча. Эрик, как и многие, чаще всего не замечал меня, считая чем-то вроде тени Елены, её самой доверенной служанкой. Да и было ему о чём подумать.
Я честно предложила принцу не заезжать на территорию школы, обещая позаботиться о его любимой, но для этого Эрик был слишком мужчиной.
– Сэл, она ведь ведьма? – спросил он вместо ответа. – Она же заколдовала меня, приворожила – да?
Я с трудом сдержала усмешку – предположение и впрямь было забавным. В Елене не имелось ни капли магии, которая наверняка текла в крови её родственниц по материнской линии.
– Нет, Ваше Высочество, я так не думаю.
Он поднял на меня совершенно больной взгляд – голова Елены уютно покоилась на его плече, и он осторожно обнимал принцессу, придерживая.
– Что же тогда со мной? – вряд ли вопрос был обращён ко мне, и потому я не стала отвечать.
Я слишком хорошо знала, что с ним – и знала, что мой ответ ему не поможет. Принц тоже шёл к своей судьбе – если верить Елене, с самого детства, когда он специально разбил её любимую фарфоровую куклу, а принцесса в отместку, тоже специально, уселась на его кожаный шар для игр, и тот лопнул.
– Она же издевается надо мной, – бормотал Эрик. – Я хочу её забыть, очень хочу. Но стоит закрыть глаза – и она передо мной, – он покачал головой. – Ведьма.
Я оглянулась на него. Я могла бы заставить его забыть Елену – но лишь на день, не больше. Настоящая любовь всегда сильнее похоти и страсти.
– Сэл, это правда – про фидельского принца? Что её…
– Правда, господин.
Эрик стиснул поводья своего коня так сильно, что несчастный захрапел и поскакал вдвое быстрее.
– Я убью его, – прошипел принц. – Я убью это ничтожество!
И потому, что он точно говорил не про коня, я решила вмешаться:
– Ваше Высочество, от этого не будет пользы. Елену никогда не выдадут замуж за вас.
Он обернулся ко мне, сверкая от ярости глазами.
– Почему?!
А я улыбнулась как можно мягче и ответила:
– Ваше Высочество, вы же знаете, что ваш отец и отец Елены враждуют с юности, и мир между нашими королевствами сейчас лишь потому, что все устали от войны…
Эрик стиснул зубы и отвернулся.
Да, я знала, на что его толкаю. Но я же демон, я не могу иначе. Какой прок от убийства какого-то там идиота-принца, когда можно убить короля?
Когда мы вернулись в школу, там, конечно же, разразился скандал. Елену уложили на подушки в гостиной её апартаментов, вокруг кружились, как бабочки у огня, свита-подруги и учителя, неизвестно зачем вызванные директрисой. Сама же герцогиня Сивельская стояла посреди комнаты, как капитан у штурвала во время бури, и срывающимся от гнева голосом отчитывала принца Эрика, точно маленького ребёнка. Тот терпел молча, лишь время от времени кусал губы и сжимал за спиной кулаки. Очнувшаяся Елена не удостоила его и взглядом.
– Я буду вынуждена поставить в известность об этом инциденте короля! – отчеканила напоследок директриса.
Эрик лихо улыбнулся, окинул Елену, укрытую пледом, хищным взглядом голодного тигра и произнёс:
– Очень вас прошу.
А после развернулся и вышел – никто ему больше ничего не сказал. Очень скоро мы услышали, как яростно стучат по граниту подъезда копыта его коня.
Я запомнила, что на принце всё ещё был шарф Елены, обагрённый, правда, настоящей кровью, а не вышитой. Настоящая была бурой и некрасивой, как и рана на лице вейстерского принца. Она заживёт со временем, как смоется и кровь – но всё это показалось мне тогда знаком.
– Ты была права, – улыбалась ночью Елена, глядя на меня с кровати, укрытая шкурой чернобурки – серебристый мех мистически сверкал в лунном свете. – Ты была права, Сэл, это действительно очень приятно.
Я сидела на широком подоконнике и, глядя вдаль, представляла всадника, во весь опор скачущего от школы к границе Вейстера. На ветру реял ослепительно белый бархатный шарф, как флаг примирения, обагрённый кровью. Символы, знаки… за все эти столетия мне надоело их читать.
Я сидела на подоконнике и думала, что устала. Что мне ничто не мешает уйти, оставить эту злую рыжую девчонку своей судьбе. И её принца – своей. Это не моё дело.
Но даже горы и места силы, укутанные молочно-белым туманом, как невеста – вуалью, казались теперь омерзительно-скучными.
– Сэл, он ведь меня никогда не забудет? – голосом горделивой девчонки произнесла принцесса. Она и была ею – не понимала, что творит. До конца – не понимала. – Он же будет моим всегда?
Зачем он тебе, если ты его не любишь?..
А ведь она его убьёт, подумала я, отворачиваясь от окна. Елена однажды убьёт Эрика – и вряд ли почувствует хоть что-то, кроме удовлетворения. Он был её. Её и больше ничей. Какое счастье.
– Зачем? – только и спросила я, глядя на неё в сумраке спальни.
Она откинулась на вышитые подушки и выдохнула:
– Я никогда не буду такой, как другие. Я не какое-то там вложение, удачное приобретение, политика и финансы. Я – принцесса и когда-нибудь стану королевой. Я буду решать, как мне жить, я, а не мужчина, которому меня отдадут. Отец думает, что может продавать меня, как ему заблагорассудится? – она усмехнулась, совсем не по-детски. – И брат думает так же. Я же девица. Не мужчина. Ниже их. Ну-ну. Я буду править всеми этими мужчинами. Я буду решать.
– А ты не думала, что тебе это может не понравиться? Удача идёт под руку с крахом. Когда-нибудь ты ошибёшься, принцесса, и эта ошибка может стоить тебе не просто жизни и даже не просто благополучия…
– Это будет моя ошибка, – отрезала Елена. – Ты демон, Сэл, ты не знаешь, как это: жить игрушкой. Общайся с кем прикажут, улыбайся кому прикажут. Ляг под кого прикажут. И все эти курицы просто подчиняются! Я такой не буду.
Не будешь, думала я. Нет, не будешь.
– Я тебе иногда так завидую, Сэл! – вздохнула Елена, помолчав. – Ты демон, ты можешь делать, что хочешь. С кем хочешь. Как хочешь…
– Ошибаешься, принцесса.
Она бросила на меня удивлённый взгляд.
– Неужели?
Я кивнула.
– Никто никогда не бывает свободен. Свобода лишь иллюзия. – Елена в ответ только улыбнулась, и я добавила, уже тише: – Когда-то я тоже была человеком.
– Правда? – оживилась принцесса. – Когда? Кем? Как это…
– Не помню, – безразлично ответила я и отвернулась.
Королевские дознаватели явились в школу спустя всего лишь пару дней, и вердикт их был: учебное заведение, где учится принцесса Силии, безупречно. Как и сама принцесса. А принцу Вейстера отныне было запрещено пересекать силийско-вейстерскую границу и видиться с Её Высочеством Еленой Силийской. Решение одобрил и король Вейстера, по слухам, добавив, что его сыну пора остепениться и выбрать себе нормальную невесту. Список принцу был предоставлен внушительный, девицы в нём – как на подбор совершенны, чисты и прекрасны. Но Эрик не одобрил ни одну (хоть и перезнакомился со всеми).
Спустя почти полгода, в семнадцатый день рождения Елены мы узнали, что Эрик убил своего отца и стал королём Вейстера.
А ещё по прошествии трёх месяцев, после наведения порядка в своём королевстве, он объявил войну Силии.
Глава 2
– Мы победим, – горячо говорила принцесса, оторвавшись от вышивки силийского герба: змея, кусающая собственный хвост. – Мы победим, потому что мы добро, потому что это наша земля, потому что с нами Бог…
Может быть, если бы Елену услышали солдаты на поле битвы, они бы впечатлились. Но принцессу слушали только подруги-свита, парочка учительниц поблагороднее и директриса. А ещё рыцари – малая свита принца, приехавшего с ним навестить юную принцессу. По-родственному. В случае с семьёй Елены и порядками, заведёнными в ней, это имело определённое значение.
– И даже если враги будут стоять у наших ворот…
– Они уже стоят, – спокойно заметил брат Елены, принц Анри. – Да, сестра. А ты не знала?
Елена бросила на него косой взгляд и упрямо повторила:
– За нами правда, – и с неожиданной теплотой обратилась к присутствующим: – Друзья, давайте помолимся за всех, кто сейчас доблестно сражается за наше благополучие!
В устах той, кого разве что не в глаза обвиняли в этой войне, подобные слова звучали скорее издёвкой, но все девушки, а так же учителя вслед за ними, отложили пяльцы и прижали руки к груди в молитвенном жесте.
Елена тихо запела, слова гимна подхватили… О таких моментах менестрели слагают баллады – ничего не говоря о той фальши, которая буквально звучит в каждом звуке гимна.
Принц Анри, дёрнув щекой, повернулся и покинул гостиную принцессы, сделав знак телохранителям оставаться на местах. Вслед за ним вышла и директриса.
– Ваше Высочество, вам что-нибудь нужно? – просто спросила она, с полной готовностью сделать всё, что угодно. Для той, чей единственный сын служил в гвардии принца и сейчас как раз сдерживал наступление Эрика где-то на подступах к столице, вопрос был вполне закономерен.
Анри это тоже, конечно, понимал, но лишь покачал головой в ответ и отвернулся к единственному в коридоре окну. Больше директриса ничего говорить не стала, только поклонилась. Она была умной женщиной, что бы Елена о ней не думала, и понимала, когда просьба достигнет цели, а когда лучше просто уйти. Анри не был ни колдуном, ни гением, ни тем более богом. Менять сложившийся порядок вещей было не в его силах – и он ничего не мог сделать с армией Эрика, неуклонно движущейся к столице.
Южные варвары на границах Вейстера не давали таланту тогда ещё принца Вейстера расцвести. Горстки бандитов, которых приходилось преследовать по ущельям и лабиринтам пещер. Ничего примечательного в глазах общества: подумаешь, избавились от сотни разбойников. Ну и что, что лишь с отрядом в двадцать человек, и ни один не сорвался в пропасть и не заблудился в пещерах. Может, повезло. К тому же, разве Господь не проклял этих варваров? Конечно, проклял, значит, рукой Эрика их карает сам Бог, а принц лишь безмолвное орудие Его. Так говорили и так считали все, кроме солдат, которые в нужный момент пошли за Эриком без разговора. С их помощью принц добыл себе корону, а дальнейшее было уже делом интриг, дипломатии и – немного – везения.
Эрик сделал ставку на духовенство – может быть, потому что в Силии король с церковниками вечно спорили, кто из них главнее. Может быть, потому что в глубине души нынешний король Вейстера действительно верил. Так или иначе, но задобренная церковь быстро объявила короля Силии вне закона Божьего, чем немало подорвала боевой дух силийской армии и настроила против этого королевства соседей. Лишь Фиделия, оправдывая своё название, пока оставалась верной. По крайней мере, тамошний король прислал подмогу силийцам и, от имени сына, отряд из десятка рыцарей – для защиты принцессы-невесты. Елена не возражала: капитан этих гвардейцев был графом, красивым и благородным до мозга костей. С ним приятно было вести беседу и аккуратно флиртовать, чем Елена и занималась в свободное от пафосных речей и учёбы время.
Эрика формально – ну очень формально – поддержали три союзных восточных королевства. Они прислали королю Вейстера своих солдат – не очень много, но Эрик и ими распорядился умно. Вопреки всем законам и военному опыту он разделил свою и так небольшую армию на две части. Самую внушительную отправил в Фиделию. Там война велась лениво, от замка к замку, от осады к осаде. Меньшую же часть он повёл на Силию лично – и, несмотря на численное превосходство врага, неизменно одерживал верх. Замки он брал легко, почти шутя – конечно, после пещер вейстерских гор они должны были казаться ему домом с распахнутыми дверьми. Долгих осад Эрик себе позволить не мог, но он видел слабые стороны даже казавшихся неприступными замков, так что его появление у стен силийской столицы стало лишь вопросом времени. Как только это стало понятно, король Силии отозвал свои войска, отправленные на помощь Фиделии, и попытался встретиться с Эриком. Подозреваю, он тоже заблудился на своих же дорогах (я уже говорила, что в Силии они ужасные?) Эрик, бывавший в этом королевстве очень часто, благодаря Елене, и благодаря ей же знавший его карту на зубок, легко оставлял короля Силии с носом. Отец Елены очень старался навязать ему генеральное сражение – предполагали, что оно произойдёт перед воротами столицы. И наверняка условия будет навязывать Эрик. Его солдаты уже, партизаня, потрепали бедных силийцев настолько, что число дезертиров там было просто рекордным.