Выездная практика
Все когда-то учились в школе и вспоминают школу, как беззаботную пору своего счастливого детства. Но когда ты сам учишься в школе, все выглядит иначе. Возьмем хотя бы нашу классную воспитательницу. Для нее мы все хулиганы, неучи и балбесы. А если она хочет от тебя чего-нибудь потребовать, то душу из тебя вынет, но своего добьется. И не дай тебе Бог проявить инициативу, так по шее получишь, что сам белый свет будет не мил.
Нас погнали на выездную практику, разделив на бригады по три человека. Угораздило же меня попасть в бригаду, которой руководила наша классная дама. На время практики нам обычно дают рабочие имена. Я стал Саша Широков, второй мальчишка стал Сережа Буров, а девочка – Нина Суркова. Классную даму мы должны были называть не иначе как Мария Семеновна. Я большой целесообразности в этом не вижу, но, говорят, что это необходимо для вживания в обстановку. Мы тоже не остались в долгу и окрестили Марию Семеновну тетей Машей для удобства общения между собой.
– Саша Широков, – это тетя Маша мне, – ты вечно выкинешь такое, что мне потом за тебя стыдно.
Мы еще задания не получили, а ей за меня уже стыдно, а за Нинку Суркову и Серегу Бурова ей выходит не стыдно. В прошлый раз Нинка такое отмочила! Она биоконструктор, будущий специалист по генной инженерии. Тогда она создала что-то с чем-то. Мы от смеха чуть животы не надорвали.
Планетка, на которую нас забросили, та еще штучка. На первый взгляд все хорошо. Леса, моря, горы, ледники. Один материк сплошь покрыт льдом. Восход солнца над ледяной пустыней, – красота неописуемая. Просто Рай, парадиз. Но это только на первый взгляд. А присмотреться, так социум оставляет желать лучшего. Войны, конфликты, распри. Кто-то наплодил религий, как собак не резанных. В результате одни святые, а другие еретики. Все сыны божьи, но одни праведники, а другие заблудшие овцы. Как вам это нравится?
А с экологией что натворили? Океаны загадили, говорят, фитопланктон уже не всплывает. В атмосферу парниковых газов напустили столько, что нависла угроза глобального потепления. Животный мир вымирает, пришлось так называемую Красную книгу завести. Как бы в эту книгу сами жители планеты не угодили.
Но это не мое дело. Пусть в этом разбираются Нинка и Серега. Сергей Буров у нас социоконструкор, отличник, блин, ему и карты в руки.
Я геоконструктор. Мои игрушки это литосферные плиты, материки, горы и вулканы. Здесь тоже порядочный бардак. Какой балбес так бездарно нарезал литосферные плиты? Две огромные плиты занимают больше половины планеты, а есть плиты с гулькин нос, Нельзя было равномерно нарезать? Кроме того они постоянно движутся и сталкиваются, порождая складчатые горы и вулканы. Можно было без такого мракобесия? Можно, говорят, но нельзя. Нужно было к плитам приделать снизу киль, но на планете нет таких жаропрочных материалов. В результате возникло гигантское огненное кольцо, огромная подкова, опоясавшая целый океан. В нем расположено 75% действующих вулканов, происходит 90% всех землетрясений. Активная деятельность в зоне огненного пояса, видите ли, говорит о том, что процесс формирования материков окончательно не завершен. А можно было бы и завершить за миллионы-то лет.
И вообще, кто додумался пар из горячей мантии выпускать через вулканы? Слой застывшей лавы 30 метров, стой пепла 10 метров. Кому такое было надо? Не проще ли устроить подогрев поверхности планеты наподобие теплого пола в квартире? Ни взрывов, ни катаклизмов, тишь да гладь. Сады, курорты, горячие целебные источники. Кое-что такое есть, но по большей части сделано бездарно, грязевые гейзеры, кипящие озера, постоянная трясучка. Хороших мест раз-два и обчелся. Ну, да ладно, что сделано, то сделано, после драки кулаками не машут.
Тетя Маша устроила теоретический вводный курс. Сидим в аудитории, слушаем занудные объяснения. В промежутках между занятиями разрешено гулять по планете, только руками без спросу нельзя ничего трогать.
Буров сидит на занятиях, распушив уши как слон, тете Маше в рот смотрит. Суркова сидит с отсутствующим видом, иногда чуть заметно чему-то улыбается, исподтишка на меня поглядывает. Я и вовсе засыпаю от скуки.
Однажды на занятиях Суркова мне шепнула.
– Прошвырнешься со мной после занятий?
– Куда?
– Да, здесь, в долину Амазонки.
– Зачем?
– Покажу тебе кое-что. По болоту прогуляемся.
– Для болота у меня одежды нет.
– Не проблема. Заскочим …
– Широков! Я, между прочим, говорю все это не для себя, а для вас, в частности, и для тебя тоже. Так что изволь слушать, нечего болтать и отвлекать других от работы.
Мы с Нинкой замолчали.
После занятий Нина вытащила местную одежду – высокие болотные сапоги, штаны и куртки из плотного пластика.
– А как же костюм невидимки? Нас все местные будут видеть.
– Будем ходить на двух ногах как в настоящей экспедиции, от местных не отличишь.
– Круто.
Нина, такая стройняшечка, в болотной одежде стала похожа на одну местную актрису в роли колхозницы.
– Чего ржешь? Ты выглядишь не лучше.
Нина прихватила с собой аэробот, так что до места мы добрались без проблем. Болота Амазонии это мрак. Смрад такой, хоть топор повесь.
– Респираторы бы не помешали.
– Нельзя, спугнем.
– Кого?
– Сейчас увидишь.
Мы спустились на землю, если то, что было под нами, можно было назвать землей. Наши ноги по щиколотки тонули в хлипком сплетении болотных трав.
– Видишь тот бугор и глаза.
– Тут кругом одни кочки и бугры, и всюду чудятся глаза.
– Вон тот!
– Ну и что?
Нина довольно громко свистнула, взмахнула рукой и побежала. Вдруг, бугор метрах в двадцати от нас зашевелился, и из болотной хляби окутанный тиной и клочьями травы поднялся тираннозавр. Он тоже стоял на двух ногах, только опирался на хвост. Передние лапы у него были малюсенькие и какие-то худосочные. Ходить на них нельзя, до рта они не достают. Зачем они нужны, ума не приложу. Но не об этом надо было думать. Стоя по колено в болоте с поднятой головой, ящур устрашающе возвышался как небоскреб. Он огляделся, разинул чудовищную пасть, и, издав визжащий звук, от которого заложило уши, кинулся за Ниной, поднимая фонтаны болотной жижи. Что такое для него какие-то двадцать метров, которые нас разделяли?
– Нинка, куда?! Рептилии видят только движение! – заорал я, но мой голос потонул в пронзительном визге бегущего тираннозавра.
Я бросился к Сурковой, сбил ее с ног, плюхнулся сверху, вдавил ее в болотную жижу, закрыв от тираннозавра.
– Как бы нам трупами не уйти из этой трясины, – шепнула она мне на ухо.
Я ничего не ответил, только сжал ее крепче. Не дай Бог, брыкаться начнет, тогда нам обоим крышка. Шум сзади стих. До нас докатилось лишь колыхание трясины, но и оно стихло. Я боялся открыть глаза. Похоже, ящур наклонил свою многотонную башку и обнюхивал нас, потому что я чувствовал его зловонное дыхание, заглушающее даже смрад болота.
Послышалось хлюпанье. Ящур уходил, не тронув нас. Я поднялся, поставил на ноги Суркову.
– Нинка, ты совсем сдурела, от динозавра бежать? Он же заживо проглотит.
– Трухнул, да? – она смотрела на меня, ее карие глаза смеялись.
– Ты чего веселишься? Рехнулась?
– Не рехнулась. Это я его сделала и спрятала на болоте, пока вы с Буровым без дела слонялись.
– Где ты ДНК-то взяла?
– Комаров из янтаря наковыряла, там их полно.
Янтарь, если кто не знает, это окаменевшая смола хвойных деревьев, в которую вживляют всяких насекомых, и получаются наглядные пособия для изучения местной фауны.
– Нужно было только найти кровь тираннозавра, а остальное дело техники, – продолжала Суркова, – ты зря испугался. Он смирный, муху не обидит. Я ему ген собачьей преданности внедрила. Он любит со мной играть. Я убегаю, он догоняет, языком подбрасывает, ловит и отпускает. Визжит от радости только ужасно, потом уши болят. Я его назвала Тираник. Он на кличку откликается как собачонка.
– Что же ты меня не предупредила?
– Хотела посмотреть, как ты среагируешь. Ты так классно меня спасал. Повалил на спину, своим телом закрыл. Было прикольно.
– Ей было прикольно.
– Не обижайся. Ну, я неудачно пошутила. Прости.
Она смотрела на меня своими широко открытыми карими глазами.
– У тебя лицо в каплях грязи, как в веснушках, – я стер с ее лица несколько капель. От этого жеста Нина вдруг замерла, похоже, ей было приятно.
– Пойдем, искупаемся, смоем грязь, переоденемся. Я видела здесь отличные пляжи.
Пора было выбрать что-нибудь не очень сложное, сделать практическую работу, написать отчет и возвращаться домой.
– Слушай, я тут кое-что придумала, – сказала мне Суркова как-то после занятий, – знаешь Средиземное море? Оно соединяется с океаном узким проливом, в результате там вода теплая до самого дна. Я разработала такие водоросли, которые могут расти из глубины до 5000 метров, на основе саргассовых, только покруче. Они выходят на поверхность и расцветают. Цветы до метра в диаметре, с самолета видно. Похожи на раффлезию, гигантскую индонезийскую лилию. Я уже и аромат цветов придумала. Посею в Средиземном. Ты бы видел на макете какая это красота.
– Ты что? Хочешь превратить Средиземное море в болото?
– Да, не в болото, блин, а в благоухающий водоем. Заодно будет зачет по практике. Не Тираника же им предъявлять. Только знаешь, эти водоросли не растут в проточной воде. Нужен замкнутый водоем. Каспийское море не годится, акватория маловата. Сможешь сдвинуть щит Евразии так, чтобы заткнуть этот чертов Гибралтар? Тетя Маша тебе за это зачет по практике поставит.
– Легче Африку сдвинуть.
– Мне без разницы, лишь бы Гибралтар заткнулся.
– Сдвинуть-то Африку можно, – я пожал плечами, – тяжела больно, попотеть придется.
– Так, Широков, хватит баклуши бить. Чем думаешь заняться?
Мы все сидели на занятии, где должны были получить практические задания.
– Хочу Африку сдвинуть, пусть с Евразией столкнется в районе Гибралтара. Все равно Африканская плита туда движется, и рано или поздно они там столкнутся.
– Ты понимаешь, что говоришь? Средиземное море станет внутренним морем.
– Ну, да.
– Да, ты понимаешь, что это значит? Тебе все как с гуся вода! А где энергии столько возьмешь? Земную мантию хочешь охладить?
– Нет. С поверхности Солнца скачаю.
– С Солнца скачаешь? Ты с ума сошел! Ты подумал, какой это удар по земному климату?
– Да. Слегка похолодает, океаны обмелеют на метр-полтора, но это ненадолго. Ледниковый период не наступит. Я все рассчитал.
– Он все рассчитал! Кто дал тебе право так калечить климат планеты? Только тронь Африку, никакого зачета по практике у меня не получишь.
И так разошлась, хоть уши затыкай, потом подвела итог.
– Иди-ка ты Широков домой, хорошенько все обдумай, через два дня приходи, буду заниматься с тобой индивидуально.
Вечером ко мне явилась зареванная Суркова.
– Я ей как про водоросли сказала, она взбеленилась почище, чем на тебя. И Тираника моего каким-то чудом вычислила. Его отправили в центральный зоопарк. Он там с тоски помрет на комбикорме из пластита, а он привык бегемота за один присест съедать, – Суркова всхлипнула.
– Бегемотов же нет в Америке.
– Я их ему из Африки завозила.
– Как завозила?
– Что значит «как»? Когда их в красную книгу поместили, они стали бесконтрольно плодиться. Встала проблема с их расселением. Я под видом расселения их в Америку и поставляла.
– А твой динозавр их сжирал.
– Все равно бы они там не прижились. Там слишком сыро и нет открытой воды, – она снова всхлипнула.
– Тетя Маша тебя тоже домой отправила?
– Нет. Практическое задание дала. Общая тема «Растения для освоения пустынь». Я им такое разработаю, век помнить будут. Господи, ну почему все так плохо, – и, закрыв лицо ладонями, она разревелась.
– Нина, ну что ты плачешь? Плюнь ты на свои водоросли. Макет сделала и ладно. А Тираник твой не пропадет.
– Да? Они решат, что он сухопутный, а ему болото нужно. Я ему гены бегемота внедрила, иначе бы он мясо бегемотов не усваивал.
– Ты сможешь развести бегемотов рядом с ним в зоопарке. Ты говоришь, они плодятся, как кролики. Твой Тираник будет регулировать их поголовье, – я обнял ее за плечи.
– Не трогай меня. Не видишь, мне плохо? Пойду домой. Завтра они увидят, как можно пустыни осваивать.
– А у Бурова как дела?
– Как у него могут быть дела? Как всегда отлично. Она ему задала Японию, что-то с экономикой. Так занудно ему объясняла, что мне надоело слушать. Он же бестолочь, ему пока не разжуешь, он ни черта не поймет.
Японию решили педалировать, а там карниз вот-вот рухнет, и вся работа насмарку. Такое уже было с Атлантидой. За одну ночь под воду ушла вместе со всей цивилизацией. Судя по слухам, цивилизация была не примитивная технократическая, а магически оккультная. Говорят, Египет и Индия по сравнению с Атлантидой это детский лепет. Теперь Японию могут потерять.
Через два дня Нина заглянула ко мне.
– Саш, прошвырнемся? Покажу тебе, что я сделала по заданию. Полетим пустыни осваивать.
– Куда летим?
– В Сахару. Я там мое изобретение посеяла.
На Нине были коротенькие шорты и облегающая футболка без рукавов.
– Не слишком разнагишалась для пустыни? Обгоришь на солнце.
– Не обгорю. Мы ненадолго.
Я исподтишка рассматривал Нину. По местным понятиям она была очень даже ничего. Так и тянуло ее погладить. Почему-то раньше у меня такого желания не возникало.
– Вон он. Смотри, – внизу среди скал и песка виднелось обширное ярко-зеленое пятно, – сядем в стороне на всякий случай.
Мы приземлились, подошли и встали рядом с зеленым массивом, покрывающим землю сплошным ковром. Из него время от времени высовывались усики похожие на щупальца. Извиваясь будто в поисках жертвы, они медленно ползли по земле, укоренялись и выпускали маленькие листочки. Весь массив шевелился с легким шелестом. Все это напоминало ускоренное кино.
– Нина, видишь верблюд, – почти в центре зарослей виднелся остров верблюда.
– Странно, как это его засосало? Людей и домашних животных он не трогает. Я же проверяла.
– Что твое изобретение с ним сделало?
– Высосало все, что можно, только кости и клочья шерсти остались. В результате вон как быстро растет.
– А людей почему не трогает?
– Выборочная агрессивность.
– Такое может быть у растений?
– Он только наполовину растение, а наполовину животное. Нечувствителен к гербицидам и почти ко всем ядам. Его так просто не возьмешь. Я его назвала Необорим. На кличку, правда, не реагирует, интеллекта не хватает.
– Его нельзя ничем уничтожить?
– Есть одно средство. Посмотрим, как они его найдут. Будут знать, как моего Тираника обижать. Однако, странно … Ну-ка!
Она обхватила меня за шею и шагнула на зеленый ковер, увлекая меня за собой, потом неожиданно упала, не разжимая рук. Я не удержался и упал вместе с ней. Зеленый шатер сомкнулся над нашими головами. Мы, невольно прижавшись к друг другу, оказались в прохладном полумраке. Ее волосы пахли пустыней. Я обнял ее за талию.
– Ну, ну, не очень-то, – Нина освободилась от моих объятий, откатилась в сторону, легла на спину, раскинув руки, – красота. Лист сочный, питательный и даже вкусный, – она захватила губами лист и не срывая стала его жевать.
Вокруг раздавались тревожные шорохи, будто кто-то подкрадывался к нам сквозь заросли.
– Нин, а твой Необорим действительно не опасен? – она не ответила, – Нина?
Послышался тихий звук похожий на стон. Я посмотрел на Нину. Она лежала на спине вся окутанная зелеными усами.
– Нина!
– Дышать нечем, – чуть слышно прохрипела она.
Только тут я увидел, что один из усов обвился вокруг ее шеи, стягиваясь как удавка. Я попытался его сорвать, но мне удалось только немного ослабить хватку. Нина шумно вздохнула.