– Да, это, конечно, верно, но… Всё же исход войны решает флот, а не Пси-Корпус. Почему бы тогда не обрабатывать всех пленных? Излучение Тёмной звезды действует на всех. Альянс мог бы заполучить армию фанатиков, а он ограничивается только нашим братом.
– Возможно, как раз армия фанатиков ему и не нужна. Война рано или поздно кончится, и чем их тогда прикажете занять? Псиоников меньше, с ними всё-таки справиться можно.
– То есть уничтожить?
Райан молча пожал плечами.
– Но зачем они вообще это начали? Конверс лупил нас в хвост и в гриву, особенно поначалу, именно силами своих флотов, и не сказала бы я, что пленные дают Альянсу такое уж большое преимущество. Особенно сейчас, когда Конверса нет.
– Я был бы рад ответить на ваш вопрос, Давина. Но я не знаю. Я, к сожалению, не могу вам сказать, что творилось в голове у Симона Конверса. Или творится сейчас у Александра Игена.
Давина как-то странно посмотрела на него, но промолчала. Так, в молчании они и доехали до места. Открыв дверь, Танни вышел первым и подал руку Давине. Когда она вылезла, запрограммированная машина сама захлопнула дверь, тронулась с места и укатила в обратном направлении.
– Знаете, Райан, – произнесла капитан Мортимер, провожая её взглядом. – Ваши безумные идеи заразительны. Давайте рискнём!
Все остальные приняли их план без восторга.
– Нет, ну что Райан чокнутый, это я уже понял, – заявил Ульрих. – Но от вас, Давина, я как-то ждал большего благоразумия.
– Согласен, – мрачно кивнул Рауль. – Это авантюра.
Мариса молчала, вертя колечко на пальце и поглядывая на Макса, хранившего непроницаемое выражение лица.
– Да, молодые люди, с вами не соскучишься, – покачал головой Игнасио.
– Я так понимаю, что вы тоже против, – сказал Райан.
– Признаться, я отправился с вами, потому что мне надоела спокойная жизнь. Но жизнь сама по себе мне пока ещё не надоела.
– А мне эта идея нравится, – сказала Карла. – Я «за».
Рауль мрачно глянул на диверсантку, но никак прокомментировать её слова не успел.
– Так или иначе, – решительно произнесла Давина, – командование наш план уже одобрило.
Райан удивлённо посмотрел на неё, однако говорить ничего не стал.
– Но вы правы, это действительно авантюра, – продолжила капитан. – Поэтому, если кто-то не желает рисковать, я властью, данной мне как руководителю миссии, освобождаю его от участия в этой экспедиции. Награды за Нильфхель и жалованье за оба рейса вам будут вручены в полном объёме. Вы можете остаться здесь или вернуться на Пангею, на ваше усмотрение.
Их спутники переглянулись.
– Ну, и куда вы собрались без пилота? – с кривой ухмылкой спросил Рауль.
– То есть вы летите с нами?
– Да, чёрт возьми! Знаю, что ещё об этом пожалею, но одних я вас не отпущу.
– Да и охрана вам ещё понадобится. Даже больше, чем здесь, – добавил Ульрих. – Эх, давненько я не гулял!
– И врач, – тихо сказала Мариса. – Макс?
Нильфхелец молча кивнул.
– Э-хе-хе, – противореча себе, вздохнул Игнасио. – А я-то мечтал о спокойной жизни на курортной планете!
– Итак, все согласны, – подытожил Райан.
– Ну, должен же кто-то присмотреть, чтобы юные сорвиголовы не натворили дел! – ворчливо сказал старик, и остальные согласно кивнули. Карла довольно улыбнулась, и Райан улыбнулся в ответ.
5
Прощание с Парадизом вышло недолгим. Собственно, им и прощаться тут было не с кем, кроме Имельды Мортимер. Мать Давины явно была огорчена их быстрым отъездом и потребовала от Райана обещания обязательно ещё как-нибудь к ней заглянуть. Райан с лёгким сердцем пообещал. Конечно, для этого ему сперва требовалось остаться в живых, но он никогда не спешил хоронить себя заранее.
Ещё нужно было получить разрешение от руководства парадизского отделения Корпуса, после попытки похищения взявшего с них временную подписку о невыезде, но и тут проблем не возникло. Об истинной цели вылета Давина ничего не сказала, а препятствовать им лететь на Пангею никто и не подумал. Компания в последний раз сходила на пляж, на этот раз всем составом, и прямо с него отправилась в порт. Перед тем Имельда в последний раз обняла Райана, когда они у подъезда грузили свой багаж в машину.
– Мама спрашивала у меня, есть ли между нами что-нибудь, – вдруг поделилась Давина, когда они уже отъехали.
– И что вы ей сказали?
– Что пока ничего. Но вы ей и правда очень нравитесь.
– Я рад, что вы помирились, – сказал Райан. Давина хмыкнула, но без скептицизма.
Путь за пределы Федерации должен был занять около полутора недель. Все нервничали, но старались не подавать вида. Тем более, что пока яхта не вышла из прыжка, никакой опасности ни для кого не было и можно было расслабиться. Снова возобновились вечерние посиделки в кают-компании, игры и беседы. Разговоры при этом крутились вокруг самых разных тем, а вот конечной цели их путешествия они, словно по какой-то негласной договорённости, старались не касаться.
– Скажите-ка, Давина, – сказал как-то Рауль, когда они в очередной раз все вместе коротали вечер, – а за что вам вручили «Горящую Звезду»? Я искал в сети, но так и не нашёл, а у вас спросить всё как-то повода не было. Или это тайна?
– «Звезду»? – Давина рассеянно коснулась значка на орденской колодке, изображавшего звездочку с хвостом из языков пламени, из-за которых орден и получил своё прозвище. – Да нет, это не тайна, но и никогда не афишировалось. Уж слишком… громкая слава могла обо мне пойти, а я этим подвигом не горжусь. Я получила её за «Зевеса».
В кают-компании стало тихо. В первый момент Райан не сообразил, что она имеет в виду. Марисе и Максу, судя по всему, название тоже ничего не сказало. Зато все остальные уставились на Давину так, словно у неё вдруг выросли крылья. Или рожки.
– За «Зевеса»? – тихо повторила Карла.
– Так это… вы там были? – неожиданно громко спросил Ульрих. – Так это вы?..
– Вы были на «Зевесе», – Рауль закрыл рот и сглотнул. – Ну надо же…
– Да, я там была. И я же единственная вернулась оттуда живой. Хотя в этом моей заслуги нет – чистой воды везение. Остальных наградили посмертно.
– О чём это вы? – спросила Мариса.
– «Зевесом» назывался крейсер Конверса, – объяснил Рауль. – Флагман Первого флота Альянса, и он командовал им лично.
– На нём же его и прикончили, – добавил Ульрих. – Ваши диверсанты. Ну, в смысле…
– О, – произнесла Мариса и тоже посмотрела на Давину округлившимися глазами.
– Ой, только, пожалуйста, не надо на меня так смотреть! – Давина выставила вперёд обе ладони. – Я выполняла приказ командования и вообще была всего лишь в группе прикрытия. Я и ещё трое телепатов – мы защищали остальных от псиоников Альянса.
– Однако вы единственная, кто оттуда вернулся! Вы же сами сказали.
– Просто повезло.
– Я думаю, теперь мы не успокоимся, пока не услышим от вас подробный рассказ, как было дело, – заговорил молчавший до сих пор Игнасио. – Вы сами раздразнили наше любопытство, и теперь отмалчиваться с вашей стороны будет нечестно, капитан Мортимер.
– И правда, – согласился Райан. – Расскажите.
Кажется, отважная девушка-капитан смутилась. Во всяком случае, прежде теребить браслет коммуникатора у неё в привычках не было.
– В общем-то, это была обычная операция, Альянс на нашей территории такие проводит регулярно. Разница лишь в том, насколько крупной оказывается добыча. Кстати, это случилось как раз там, куда мы сейчас направляемся – в системе Аида. В боях был перерыв, и мы узнали, что Первый и Второй флоты Альянса группируются недалеко от планеты. А ещё узнали систему позывных и паролей, позволивших небольшому десантному боту совершить посадку на одной из палуб «Зевеса». Не спрашивайте меня, откуда взялись сведения – сами понимаете, исполнителям такого не сообщают. Ну и вот…
Давина не знала, почему её, тогда ещё всего лишь старшего лейтенанта, назначили на эту операцию – вместе с тремя другими офицерами Корпуса, выбрав их из многих десятков. Да и не принято в действующей армии задавать вопросы. Приказ в зубы – и вперёд, выполняй. Позже она поняла, что все они были практически смертниками – шансов вернуться живыми было ничтожно мало. Федерации было далеко от отточенной диверсионной службы Альянса, она вообще во многом отставала от своего молодого противника, словно Дейнебская война её так ничему и не научила. К счастью, во время подготовки к операции Давине не о чём таком не думалось.
В конце концов, к чему-то в этом роде её и готовили.
Сидя, как и остальные псионики, в управляющей кабине бота, она наблюдала на экране за приближением россыпи кораблей. Издалека они казались искрами, блестящими насекомыми, роящимися на орбите тусклого красного гиганта. Добытые позывные позволили им влететь в центр этого роя, и вскоре весь экран заняли два крейсера, висевшие совсем рядом, в пределах прямой видимости. «Зевес» и «Единорог», флагманы Первого и Второго флотов. Словно давние друзья, командовавшие этими кораблями, не хотели разлучаться даже в космосе. Давина переглянулась с капитаном Матвеевым, сидевшим к ней ближе всех. Раз корабли так близко, то и прислать подмогу «Единорог» сможет почти мгновенно. Возможно, у них будет даже меньше времени, чем планировалось изначально.
Жаль, что нельзя будет убить обоих, и Конверса, и Игена, подумала Давина. Но что поделаешь, консул и адмирал командовали каждый своим кораблём, и надежды, что вот именно сегодня Иген отправился к другу в гости, было немного. Скорее следовало опасаться, как бы Конверс не отправился в гости к Игену. А паролей для «Единорога» у них не было.
Один из крейсеров уплыл за край, и весь экран занял второй. Увеличился, вылезая за пределы экрана. Давина глубоко вздохнула, приказывая себе успокоиться. Однажды она уже участвовала в штурме космической базы Альянса. Здесь будет то же самое. Только теперь надо не захватить корабль, а убить одного конкретного человека, ну и всех, кто станет его защищать, конечно. А то, что этот человек – глава государства и герой прошлой войны, значения не имеет.
– Стыкуемся, – произнёс сидевший впереди пилот, уверенно направляясь к указанному диспетчером крейсера причалу. Все пароли, допуски и коды были отправлены диспетчеру автоматически. Давина повела плечами. Форменная броня Альянса казалась ей чужой и неудобной, хотя была подогнана точно по её мерке.
На пристыковку и улаживание последних формальностей ушло около получаса. Пилоту пришлось включить передатчик и ответить на несколько вопросов, но, судя по всему, никаких подозрений они не вызвали. Тот, по чью душу они явились, пока ещё и не подозревал об их присутствии. Прибытие трёх десятков десантников – не та проблема, с которой адмирал разбирается лично. Скорее всего, капитан крейсера и тот не в курсе. А Конверс, может статься, и вовсе сейчас спит или обедает.
Ну ничего, недолго ему осталось.
Челнок замер, шлюз был открыт, оставалось только опустить трап и выйти. Трап бота и в самом деле начал откидываться, но не успел он коснуться пола, как помещение переходного шлюза сотряс выстрел. Спрятанное в обшивке бота орудие выплюнуло ракету, и та ушла в незащищённую бронёй внутреннюю стену, чтобы взорваться где-то в глубине крейсера.
«Зевес» тряхнуло. Будь у них возможность взорвать реактор, и на этом миссия была бы окончена, пусть и ценой их жизней – по причине гибели всего крейсера. Но реактор огражден бронёй со всех сторон, и той ракетой, которую они смогли, не вызывая подозрений, провезти на – борту, её не пробить. Поэтому выстрел был сделан в сторону жилых палуб. Давина сорвалась с места. Конверс мог погибнуть уже сейчас, но если нет – их долг довести дело до конца. И действовать нужно быстро, пока команда «Зевеса» не опомнилась и не сообразила, что к чему.
Снаружи завывали сирены. Десантники уже вывалились из бота и зачистили причал, оставив лишь трупы. В диспетчерской наверняка подали сигнал тревоги, и диверсанты, не медля ни мгновения, кинулись ко входу в технические коридоры. Где мостик на типовом крейсере, знали все. Где искать командующего в разгар внештатной ситуации, догадаться также было несложно.
Внутренний люк просто взорвали, освободив проход. Бег по переходам Давина почти не запомнила. Провода, трубы, мелькающие иногда вспышки выстрелов. Корабельные телепаты опомнились и навалились на них где-то на середине пути. Матвеев, так и державшийся рядом, пошатнулся, Давина тоже едва не упала, и бежавший рядом десантник поддержал её. Но они выстояли. Женщине казалось, что на неё опускают бетонную плиту, которая вот-вот раздавит её. Иногда плита сменялась огненным шквалом или ледяной глыбой, временами телепатка словно проваливалась в бездну, а то и вовсе переставала что-либо чувствовать или соображать… Но через созданный ими в разумах десантников заслон почти ничего не прорывалось. И всё же альянсовцы знали своё дело. Когда отряд достиг мостика, из тридцати человек в нём осталось девятнадцать.
– Он там, – выдохнул майор Нортон, когда-то знавший Конверса лично.
Дверь на мостик тоже взорвали, и внутрь тут же полетело несколько гранат. Потом десантники попрыгали в проём, расчищая дорогу своим. Телепаты вбежали последними, и тут же Нортон закричал на тонкой ноте и повалился на пол, свернувшись в позе эмбриона. Он был ещё жив, но жизнь в нём стремительно гасла. Охранники консула отнюдь не собирались умирать как овцы, Давина перепрыгнула через тело одного из своих десантников с развороченной грудной клеткой и тут же присела в углу, за краем пульта, стараясь не попасть под огненный шквал. Который, впрочем, быстро стих. Собравшиеся на мостике офицеры не смогли противостоять десанту, однако, погибая, они прихватили с собой половину нападавших.
Давина выпрямилась, вслушиваясь в мгновение тишины. Кроме федералов, на мостике оставался живым один-единственный человек – тот, кого все остальные прикрывали до последнего и чью защиту так и не смогли пробить ни лазеры и плазма, ни пси-атаки. Разумеется, лейтенант Мортимер не раз видела портреты Симона Конверса и теперь узнала его сразу. Красивый золотоволосый мужчина лет тридцати пяти смотрел на них, и в его глазах не было страха, хотя он остался один против десятка бойцов и двух псиоников. На какой-то миг Давине показалось, что он смотрит прямо на неё, и этот миг с фотографической точностью впечатался в её память.
А потом мир взорвался.
Давину спасло то, что она стояла в стороне от всех, и то, что край пульта, за которым она спряталась, прикрыл её от разворотившего стену и большую часть переборок взрыва. В ушах взвыл уходящий воздух, её дёрнуло из угла, и всё ещё ничего не соображающая Давина вцепилась в какую-то скобу. К счастью, пролом был достаточно широк, чтобы воздух ушёл быстро, а десантная броня была снабжена не только кислородной маской, на всякий случай заранее опущенной на лицо, но и специальными присосками на перчатках. Приподнявшись, телепатка огляделась. Мостик превратился в груду покорёженного металла, торчали куски переборок, прутья, провода. Всё, что было не закреплено, вынесло наружу, в том числе и тела. Не все, впрочем – в нескольких метрах от себя Давина увидела то, что осталось от капитана Матвеева. Ног у него не было, верхняя часть туловища, пришпиленная к стене куском металла, была обожжена, но лицо, по странной иронии судьбы, не пострадало. Не нужно было быть телепатом, чтобы понять, что он мёртв. И всё же одно живое существо рядом осталось. Своим ногам Давина не доверяла и потому поползла на четвереньках.
По традиции адмиральское кресло находится на возвышении, чтобы командующий мог видеть всю картину в целом. До взрыва Конверс стоял у его подножия, а теперь лежал на том же месте, в то время как сам подиум, вывернутый, но не до конца оторванный от пола, упал сверху на ближайший пульт, и кресло спинкой упёрлось в пол, прикрывая упавшего как крышей. Сознание консула было мутным, похоже, что он находился на грани беспамятства, но даже в таком состоянии он продолжал телекинетическим усилием удерживать вокруг себя часть воздуха, благодаря чему не задохнулся. И не улетел в открытый космос. Давина с усилием перевернула его на спину. Изо рта консула текла красная струйка, но видимых повреждений на нём не было. Конверс вдруг закашлялся кровью, его глаза открылись, но видит он её или нет, сказать было трудно. Некоторое время телепатка всматривалась в его лицо, а потом перевела взгляд на рваную дыру в наружной стене.