Хелен, успевшая к тому времени рухнуть на землю, без раздумий выполнила команду.
Эндрю – именно он сидел за рулем – вдавил педаль в пол, и полицейский кар, ревя мотором, вылетел на прилегающую к парку улицу…
* * *
Боль накатила внезапно. Стиснула невидимым обручем голову, не давая вздохнуть. Любое движение отдавалось резким уколом в затылок или в висок. Словно их протыкали иглой или шилом.
– Ты как? – озабоченно произнес Эндрю, не отрывая взгляд от дороги.
— Там Вик. Надо вернуться, — с трудом выдавила из себя Хелен, прижимая ладони к вискам, пытаясь свернуться калачиком, да так и застыть в этой позе, отрешившись от мира. Только бы ушла эта ужасная боль, выворачивающая наизнанку.
-- Сейчас мы возвращаться не будем, – глухо ответил муж. – Особенно, когда ты в таком состоянии.
Хелен стиснула зубы. Да, умом она понимала, что возвращаться нельзя, но – Вик! Ведь он же совсем один, ему всего шесть и его некому защитить, а эти сволочи наверняка уже схватили его, хотят увезти бог знает куда и держать там, пока…
– Держи, – Эндрю бросил ей завернутую в целофан коробочку.
– Что это?
– Приложи к плечу или к шее… лучше к шее и надави на пластину.
– Зачем?
Муж нервно дернул щекой.
– Спецсредство. Что-то вроде боевого коктейля, хватает часов на семь.
Хелен сняла упаковку, поднесла коробочку к шее и… замерла. Девушке было страшно. Ещё никогда Эндрю не предлагал ей подобного.
-Я не могу. Мне страшно, Эн.
– Хели, если ты это не сделаешь, у нас с тобой ничего не получится. Ни себе не сможем помочь, ни Вику, ни…
– Как оно действует? – тихо спросила Хелен.
– Как наркотик, – сообщил Эндрю. – Болевые ощущения отключаются, но потом происходит ломка. Привыкание наступает после третьего-четвертого применения, в зависимости от состояния организма. Некоторые выдерживают до пяти. Привыкшие живут не более года и умирают в мучениях. У нас его используют в крайних случаях и под строгим контролем.
Девушка молчала секунд пять или шесть. А потом резко прижала «таблетку» к шее.
Укола она почти не почувствовала – на фоне того, что Хелен испытывала сейчас, любая иная боль казалась обыденной мелочью.
Облегчение наступило через минуту, когда машина свернула в небольшой тупичок.
В этом районе города молодая женщина никогда не была.
– Погони нет. Это радует, – пробормотал Эндрю, выходя из авто и помогая выбраться Хелен.
– Где мы? – поинтересовалась она, разглядывая размалеванные граффити стены.
– Неважно, – отмахнулся супруг. – Коммуникатор с собой?
– С собой, – Хелен вытащила из сумочки личный комм и протянула сотовик мужу.
Тот забрал аппарат, взвесил его на ладони, а затем… швырнул в ближайшую стену.
Коммуникатор разлетелся вдребезги.
– Теперь тебя по нему не найдут, – объяснил Эндрю, повернувшись к изумлённой жене. – Всё. Надо убираться отсюда…
Минут десять они петляли по каким-то мрачным дворам, ныряли в пахнущие мочой подъезды, протискивались между заполненными мусором баками. Хелен и не подозревала, что в их чистеньком и уютном городе бывают такие места.
– Ну вот, пришли, наконец, – облегченно выдохнул Эндрю, когда они очутились перед обшарпанной дверью какого-то здания, похожего на заброшенный склад. – В моей форме тут не очень-то и походишь. Полицию здесь не любят.
Дверь, как ни странно, оказалась снабжена электронным замком, спрятанным под ржавой ничем не выделяющейся среди всеобщей «разрухи» пластиной.
Мужчина набрал код и первым проскользнул в открывшийся на полтора фута проем.
– Всё в порядке. Можешь входить, – сообщил он через пару секунд, впуская внутрь Хелен.
Помещение было довольно просторным и на самом деле напоминало склад.
– А это ничего, что мы сюда влезли? Хозяин нас не застукает? – девушка присела на стоящий около входа стул, предварительно смахнув с него пыль, и принялась с интересом осматриваться.
– Можешь не волноваться, хозяин появится здесь не раньше, чем через год, – отозвался супруг, роясь в каких-то ящиках. – Чёрт! Где же он их хранит?
– Почему через год? – продолжила спрашивать Хелен.
– Владельца этого заведения зовут Ник Брайтон. Среди своих – Штырь, – сказал Эндрю, перемещаясь к выстроившимся вдоль стен стеллажам.
– Штырь?
– Да, Штырь. Был моим негласным осведомителем, пока не загремел по глупости. Судья дал ему двушку, а я обещал присмотреть за имуществом. Жалко такого терять, мужик он, сам по себе, неплохой. В смысле, для уголовника.
– Понятно, – кивнула Хелен. – А что ты сейчас ищешь?
– А вот что, – Эндрю вытащил с полки пакет и передал жене. – Тебе надо переодеться.
В пакете обнаружились куртка и брюки-комбез со знаками радиационной опасности.
– Ты думаешь, мне это подойдет? – поинтересовалась Хелен спустя минуту, облачившись в ярко-оранжевую спецодежду. Рассмотреть себя как следует девушка не могла – зеркала в помещении не было.
– Отлично выглядишь, – улыбнулся супруг. – Вот, пояс ещё возьми.
Он тоже накинул на себя «радиационную» куртку, нацепив на «фирменный» ремень кобуру с пистолетом.
– Зачем нам всё это? – с запозданием удивилась девушка, подпоясываясь таким же, как у мужа, ремнем, снабженным креплениями для инструментов.
– Понимаешь, Хели, – начал объяснять Эндрю, – Брайтон когда-то работал на атомном комплексе. Ну, том самом, который закрыли пять лет назад. Так вот, реакторы там заглушили, на территории никого, восемь квадратных миль, охрана автоматизированная. Ты, наверное, знаешь, посторонние туда не заглядывают, от города час езды, дежурная смена – три человека, сидят в северной башне. Время от времени туда приезжают ваши, из ЮБиАй, на инспекцию и проверку радиационного фона. Мы их сопровождаем, хотя и не каждый раз. Крайний был позавчера, следующий – не раньше, чем через неделю. Короче, никто нас там искать не додумается. Заедем через южные ворота. Система нас, естественно, зафиксирует, но, я уверен, парни из башни не спустятся, просто в журнале отметят и всё. Инспекторы всегда работали автономно, с дежурными редко пересекались…
– Постой, Эн, – перебила мужчину Хелен. – А мы разве не поедем сейчас за Виком? Зачем нам куда-то сбегать, если наш сын у этих, как их там, чистильщиков?
– Да. Наш сын, скорее всего, у них, – согласился Эндрю.
– Тогда какого черта ты мне рассказываешь про этот дурацкий комплекс?! Чего мы ждем? Надо же что-то делать. Ехать туда и…
– Куда ехать, Хели? – устало вздохнул супруг.
– Как куда? В Спецкорпус, конечно.
– Ты знаешь, где у них база?
– А ты разве не знаешь? – расширила глаза девушка.
Эндрю покачал головой.
– Этого никто не знает.
– Но… что же нам делать тогда?
– Хели. В первую очередь, я должен обеспечить твою безопасность. И только после этого я могу заняться всем остальным.
– Чем остальным?! Чем?! Наш сын – это не остальное! – выкрикнула ему в лицо Хелен, сжав кулаки, словно собираясь ударить.
– Я помню об этом, – мягко остановил ее Эндрю. – И я сделаю всё, чтобы его спасти, но сначала…
– Что сначала?!
– Всё, Хели! – мужчина приобнял супругу за плечи и легонько встряхнул. – Всё. Прекрати истерить, лучше послушай.
Хелен буравила его взглядом секунды четыре, но всё же не выдержала и, отведя глаза, тихо проговорила:
– Хорошо, не буду сейчас истерить. Рассказывай, что задумал...
* * *
По словам Эндрю, за несколько минут до звонка жены его вызвал к себе капитан Фоули и сообщил следующее: от местного руководства Спецкорпуса получено указание задержать Хелен. В чем её обвиняли, капитан не знал (формулировка была обтекаемой), но сразу сообразил, что дело серьёзное – просто так до дочери профессора Сауриша «докапываться» бы не стали. В то, что Хелен и вправду совершила что-либо противоправное, непосредственный начальник Эндрю не верил, но и не выполнить предписание чистильщиков не мог. Мог только отложить на время. Максимум, на час-полтора. После чего, как сказал Фоули, во все отделы разошлют ориентировки, а лейтенант Холитоум, как близкий родственник «подозреваемой», будет временно отстранен от несения службы.
Понятно, что Эндрю не стал дожидаться собственного «отстранения». Увы, забрать Вика из детского центра он не успел – чистильщики действовали быстрее. Успел только не дать им захватить Хелен. А теперь ему требовалась свобода рук, чтобы «разрулить» ситуацию. За себя лейтенант не очень-то волновался. Даже то, что он принял участие в «схватке» возле daycare, еще не делало его преступником. Скорее, наоборот, Эндрю действовал абсолютно законно. Против сотрудника полиции применили оружие, и, значит, он был в своем праве, когда сшиб автомобилем стрелявшего. На роже ведь у того не написано, что он тоже «из органов». А угроза от этого «гражданина» исходила конкретная. Плюс операцию по поиску и задержанию миссис Сауриш-Холитоум еще не объявили официально...
Эндрю надеялся решить дело «миром», предварительно спрятав жену в относительно безопасном месте. Ему отчего-то казалась, что Хелен стала жертвой досадного недоразумения. И хотя методы чистильщиков оставляли желать лучшего (за это в полиции их обоснованно недолюбливали), лейтенанту хотелось верить, что всё обойдется. Ну, не могут же, в конце концов, «коллеги» из Специального корпуса быть откровенными негодяями. Должны разобраться, признать собственные ошибки. Жаль только, что без пострадавших не обошлось – за сбитого машиной стрелка ответить, так или иначе, придётся. Возможно даже, вынудят уйти из полиции.
В любом случае, семья для Эндрю стояла на первом месте. При любом исходе. Чёрт с ней, со службой, лишь бы с Виком и Хелен ничего не случилось...
Хелен сделала вид, что поверила мужу. Эндрю никогда не умел «честно врать». То есть, когда он что-то недоговаривал, жена обязательно это чувствовала. Вот и сейчас, несмотря на «железную» логику, убедительный тон и тщательно подобранные слова, она поняла: Эндрю её попросту успокаивает. Не хочет, чтобы она дёргалась, нервничала и более того – путалась под ногами, когда он начнёт по-настоящему действовать.
Не мог лейтенант полиции быть настолько наивным, чтобы думать о чистильщиках как о тех, с кем можно договориться. И идти против них, надеясь, что всё обойдется, тоже не мог. Знал ведь наверняка, что если грохнуть кого-то из Корпуса, пусть и непредумышленно или, например, по ошибке, простым увольнением не отделаешься. Чистильщики потерю своих не прощают, как, впрочем, и полицейские. Тем не менее, Эндрю сделал то, что сделал. Спас жену, придавив одного из уродов. Поставив тем самым крест и на карьере, и на… бог знает, чем это для него может закончиться. Хелен хотелось верить, что не слишком плохо...
Склад супруги покинули сразу по окончании разговора. Позаимствовали у «сидельца» Брайтона старый пикап, налепили на авто логотипы радиационной службы и, открыв находящиеся в противоположном конце ворота, выехали на улицу.
Дорога до атомного комплекса «Форесткросс» заняла около часа. Никто машину не останавливал, хотя внимание на них обращали и даже уступали левую полосу, почти как спецтранспорту. Собственно, брайтоновский пикап и был спецтранспортом, не хватало только «люстры» на крыше и лицензии в бардачке. Однако «беглецов» это совершенно не волновало. Препятствий никто не чинит и – ладно. Значит, маскировка достаточная.
В пути Хелен рассказывала мужу о сегодняшних «приключениях». Начиная со сломанной обезьянки и заканчивая попыткой войти в детский центр.
А потом Эндрю стал задавать вопросы. Много вопросов. Больше всего его интересовало второе послание Джорджа Сауриша, которое хранилось на флэшке. Всё, написанное отцом, Хелен попыталась передать в точности, ничего не утаивая.
– Да. Влипли мы, Хели, в историю, – подытожил Эндрю.
– Ты считаешь, меня преследуют за это письмо?
– Безусловно. За письмо и за камушки. Кстати, выглядят-то они как?
– На, посмотри.
Девушка достала коробочку и вынула содержимое.
– Хм, с виду обычные, – пожал плечами супруг, разглядывая «артефакты». – Цвет только чересчур ровный. Искусственный, как у бильярдных шаров.
– Всё правильно. Они и есть искусственные. Их отец синтезировал.
– То-то и оно, что он синтезировал, а нас за них…
Эндрю внезапно нахмурился.
– Ты же говорил, всё будет нормально, – забеспокоилась Хелен.
– Нормально, малышка. Нормально, – сжав губы в суровую нитку, повторил муж. – Одно только меня беспокоит.
– Что?
– Боюсь, что одним днём все проблемы решить не удастся.
– Ну и что? Не за один, так за два. Можно и три подождать. Главное, чтобы всё получилось.
Эндрю покосился на Хелен и тихо вздохнул:
– Понимаешь, проблема в том, что долго скрываться у нас не получится. Один я, может, и смог бы, но с тобой и с тем, что у тебя случаются приступы, а квалифицированной медицинской помощи рядом не будет…
Он покачал головой и не стал продолжать – всё было понятно без слов.
– Я справлюсь, Эн, – так же тихо ответила девушка.
Мужчина ненадолго задумался.
– Знаешь, Хели, есть у меня одна мысль, – сказал он через десяток секунд, опустив на ветровое стекло солнечный козырек. – Я думаю, ты должна сделать то, что предлагал твой отец.
– Эн, ты с ума сошел! – округлила глаза Хелен, поворачиваясь к мужу. – Это же билет в одну сторону!
– Не обязательно, – не согласился Эндрю. – Я думаю, для нас это сейчас лучший выход. В другом мире тебя никто не найдет, а я смогу разобраться со всеми проблемами. Вытащу Вика и вместе с ним буду ждать твоего возвращения.
– Ты ничего не понял, – покачала головой девушка. – Если всё будет так, как сказал отец, мне придется прожить ещё одну жизнь. Без тебя и без Вика. Конечно, я излечусь от болезни, но, чёрт побери, неужели ты думаешь, что я, даже если вернусь, останусь такой же, как прежде?
– Хели, я всё понимаю, – ответил мужчина. – Знаю теперь, что время в том мире течет в двадцать пять раз быстрее, чем здесь, а те, кто попадают туда, перемещаются в свое личное прошлое – заметь, здоровое прошлое – становясь детьми. Как там сказал профессор? Текущий возраст не имеет значения?
– Да. Не важно, насколько ты стар здесь. Там ты всего лишь ребёнок, лет семь или восемь, не больше.
– Всё так, – кивнул Эндрю. – Однако, да будет тебе известно, дети имеют свойство расти. Двадцать лет там, десять месяцев здесь. Для Вселенной – мгновение. Уверен, ты сможешь вернуться. Живой и здоровой. А потом, если хочешь, мы отправимся туда вместе. Ты, я и Вик.
– Ты забыл еще кое-что. Отец написал очень четко. При переходе в живом организме изменяется генный набор. Пусть не весь, а только то, что касается нейронных связей, но ведь и этого может быть более чем достаточно. Личность теряет себя и превращается в кого-то другого. Неотличимого внешне, с той же памятью и с теми же навыками и рефлексами, но... ты пойми, Эн. Я могу стать чужой и для тебя, и для Вика, а вы станете чужими мне. Неужели ты этого хочешь? Неужели ты думаешь, что Я этого хочу?
– Возможно, ты и права, но... – Эндрю грустно вздохнул. – Не думаю, что всё будет так печально. Родственные связи в геноме обязательно сохранятся. Сына, по крайней мере, ты не забудешь, для тебя он никогда не станет чужим. В это я никогда не поверю.
– А ты? Ты, Эн? Что будет с тобой?
– А что я? – пожал плечами мужчина. – Главное я знаю. Ты избавишься от этих кошмарных приступов, и для меня это станет лучшей наградой. А если ты вдруг охладеешь ко мне... Что ж? Буду завоевывать тебя заново.
Лейтенант вымученно улыбнулся и замолчал, переключив внимание на дорогу. До въезда на охраняемую территорию оставалось меньше двух миль.
– Нет, Эн. Я остаюсь здесь, – твёрдо произнесла Хелен через минуту, когда пикап уже подъезжал к воротам. – Себя я изменять не хочу...
* * *
Проникнуть на территорию комплекса оказалось легко. Эндрю выбрался из машины, надвинул на лоб «фирменную» бейсболку (чтобы лишний раз не светиться перед видеокамерами) и, подойдя к воротам, набрал на панели код, знакомый ему по предыдущим посещениям «Форесткросс». Замок на воротах щелкнул, створки начали медленно открываться.