Но есть лишь один способ насытить богов кровью. Война.
46
С тотемного шеста, из гнезда с сердцем, я наблюдал за тем, как мой народ возрастал в силе и численности. Всего через несколько поколений мы были уже не шайкой диких оборванцев, но племенем грозных воителей.
У мешикатль ещё не было своей земли, но нам уже хватало сил, чтобы требовать еду и женщин у менее значимых племён. Мы обрели славу людей воинственных, признающих лишь право сильного, жестоких, не держащих своего слова, похитителей женщин и пожирателей плоти.
И благодаря своей репутации мы получали даже больше добычи, чем при помощи оружия, потому что пока ещё продолжали оставаться небольшим племенем. Теперь уже численностью в четыре тысячи походных костров, с четырьмя различными кланами, мы могли послать на битву тысячу воинов. Не слишком-то много в краю, где могущественный властитель был способен снарядить в битву в сто раз больше.
Но наше племя росло и увеличивалось.
Меня, Уицилопочтли, несли в тотеме во главе племени, когда оно отправлялось на другие земли или когда его воины шли в бой. Избранная жрица-колдунья несла гнёздышко из перьев, укрытое внутри более крупного гнезда из разноцветных ярких перьев. Позади неё четыре жреца несли тотемы каждого из четырёх кланов. Все остальные тотемы считались младшими по сравнению с моим.
Поскольку мешикатль прославились повсюду как свирепые воины, нас приглашали участвовать в войнах в качестве наёмников. Особенно часто нанимал северян, и нас в том числе, владыка тольтеков. Нас тольтеки считали грубыми, примитивными варварами, достойными лишь сражаться и умирать за них.
Во времена своих былых завоеваний тольтеки были могучими воинами, теперь же они жили за счёт сотен тысяч людей, которые либо платили им дань, либо работали в качестве рабов на их полях. Тольтеки разнежились и разжирели. Вместо того чтобы рисковать своей жизнью и искать славной смерти, они нанимали варваров с севера.
Война, в которой нам предстояло сражаться, была затеяна вождём Умеаком Большая Рука, получившим это прозвище за то, что одно из племён не смогло выполнить его повеление — прислать ему женщину с ягодицами шириной в четыре его ладони. Женщину прислали, но владыка остался недоволен и счёл это поводом к войне. Правда, знающие люди говорили, что то племя славилось самыми искусными резчиками жадеита Сего Мира, так что женская задница была только предлогом, чтобы поработить мастеров и забрать себе их земли.
Земля врагов тольтеков находилась в Анауаке, сердце Сего Мира. В награду нам, после того как мы очистим её от местных жителей, полагалась доля этой земли.
Когда дело дошло до дележа добычи, земли и пленных, выяснилось, что наши союзники варвары ничем не лучше тольтеков.
Другие племена заявили, что мы не заслужили значительной доли добычи, поскольку наше племя немногочисленное и вклад в победу внесло малый. Мой тотем находился в самой гуще битвы, и я знал, что наших воинов бессовестно оболгали. Но я предвидел это предательство.
Когда совет племён обвинил нас в том, что мы якобы совсем мало сделали для победы, наш чтимый глашатай, который передавал мои слова мешикатль и остальным, призвал выйти вперёд наших воинов, которые несли мешки.
Те выступили вперёд и высыпали на землю содержимое мешков, заявив другим членам совета:
— Вот доказательство нашего вклада в победу.
Предвидя предательство, я предупредил чтимого глашатая, чтобы он велел нашим воинам срезать ухо у каждого убитого ими врага и у каждого захваченного в плен.
На земле лежали две тысячи окровавленных ушей.
47
Мы отплатили тольтекам за предательство и получили землю в Анауаке, но до исполнения предначертанного — стать владыками Сего Мира — было ещё далеко.
Поскольку мешикатль были самым малочисленным из северных племён, то и причитающаяся нам часть долины, прилегающая к озеру Тескоко, оказалась самой маленькой. Да, там имелись неплохие участки, пригодные для выращивания маиса и прочих съедобных культур, но значительная часть заболоченной низины могла рождать лишь камыши да кувшинки.
Болотистый участок был выделен мешикатль с умыслом, чтобы не позволить нам множиться и процветать, как другим племенам. Хотя наши соседи ещё недавно были такими же варварами и едва успели сменить звериные шкуры на хлопковую одежду, нас продолжали ненавидеть даже наши союзники. Их возмущало то, что мы приносим в жертву пленников, чтобы умилостивить богов, вместо того чтобы заставить их возделывать нашу землю и строить дома.
А ещё союзники возмущались тем, что мы едим плоть принесённых в жертву воинов, дабы усилить мощь наших бойцов; им очень не нравилось также и то, что наши величайшие воины срезали кожу с кончиков своих реnе и предлагали её богам как дополнительное жертвоприношение.
Соседи называли нас кровожадными каннибалами и отказывались отдавать за нас своих дочерей.
Но хотя земли для поселения нам отвели далеко не лучшие, мы процветали, ибо сумели извлечь выгоду из своего положения. Живя на берегу озера, мешикатль научились ловить в изобилии водившуюся на мелководье рыбу, ставить сети и капканы на уток и другую водоплавающую птицу. Избыток такого рода добычи мы обменивали на продукты земледелия, так что голод остался в далёком прошлом. И уже всего лишь через поколение численность нашего племени удвоилась, благо еды хватало, ну а женщин мы добывали в набегах.
Чтобы снискать милость богов жертвоприношениями, мы постоянно вели мелкие войны. Однако наши соседи в долине были слишком могущественными, чтобы на них нападать, и нам приходилось отправлять отряды в дальние походы. Пока мы набирались сил, хозяином положения в долине стало более многочисленное племя ацакапотоцалько, которому нам приходилось платить дань.
Поскольку теперь мы сделались оседлым народом, я сказал чтимому глашатаю, что пора уже построить храм, чтобы хранить там моё сердце. Хватит носить его на тотеме.
На строительство храма потребовалось больше года, и, когда он был готов, мешикатль устроили особый праздник в мою честь. Сборщиком дани для ацакапотоцалько был знатный вождь Калуакан. Он сам стремился стать хозяином долины и искал союзников.
Мои старейшины уговорили Калуакана послать на это празднество одну из своих дочерей, чтобы она удостоилась чести вступить в брачный союз с богом. Хотя мы продолжали оставаться малочисленным и незначительным племенем, наша доблесть в бою была известна. Желая привязать мешикатль к себе, Калуакан послал к нам свою любимую дочь.
Приём дочери столь великого господина был для нас, мешикатль, редкой честью, и мы сделали всё, чтобы почтить и её саму, и её знатного отца в соответствии с нашими обычаями.
Когда благородный Калуакан прибыл, чтобы принять участие в нашем празднике, мы с гордостью продемонстрировали ему то, что сделали с его дочерью.
С девушки целиком сняли кожу, как с оленя, осторожно, не повредив, с ног до головы. Потом тело за ненадобностью выбросили, а кожу надели на невысокого худощавого жреца как дань нашей богине природы.
Аййя! Оййя! Вместо того чтобы порадоваться высокой чести, которая была оказана его дочери, Калуакан впал в ярость и призвал свою армию, чтобы напасть на нас. Мы, мешикатль, были самыми искусными воинами Сего Мира, но по сравнению с другими племенами ещё оставались по-прежнему малочисленными. Ацакапотоцалько обрушились на нас в таком количестве, что спастись нам удалось лишь благодаря лодкам, делавшим мешикатль хозяевами озера.
На озере имелось два маленьких каменистых островка, которые никому не были нужны. Поскольку другого места для спасения у моего народа не было, мешикатль высадились там.
Когда мой тотем вынесли на берег одного из островков, я увидел на кактусе орла, державшего в клюве змею.
Это был знак свыше: боги таким образом сообщали, что мы выбрали нужное место.
Я назвал этот остров Теночтитлан, Место верховного жреца Теноча.
Мы не могли вернуться на землю, которая нам принадлежала, потому что ацакапотоцалько захватили её и объявили своей: половина моего народа попала в плен или была обращена в рабство.