Алёна печально вздохнула:
– Почему я атавизм?
Неркан выпучил и без того круглые глаза.
– Обязательно объясню. Потом. Мне нравится с тобой беседовать, я чувствую себя ожившим, но твоё время пребывания здесь истекает. Чем тебе ещё помочь?
– Одна помощь мне уже вышла боком. Теперь Диляра на меня злится.
– Без последствий не бывает. Если тебе ничего не нужно, отправляйся назад. Приходи как-нибудь ещё, буду ждать.
Алёна вспомнила о своём обещании отомстить банде Платовой.
– А нет. Есть одно дело. Мне нужна подсказка. Я хочу наказать своих врагов, но не знаю как. Хорошо бы их сильно напугать.
Неркан погладил запястье. Его глаза сменили цвет: из серых стали голубыми.
– Назови имена своих врагов, и я узнаю, чего они боятся больше всего.
– Как? Поищешь на открытых сайтах?
– На закрытых тоже. Если что-то попало в информационные сети остаётся там навсегда – Пальцы Неркан зашевелились в воздухе.
– Что ты делаешь? А где же экран?
– Прошлый раз я визуализировал его только для тебя, мне это не нужно. Моё зрение на несколько порядков лучше обычного человеческого, я могу видеть в большем диапазоне, чем ты. Есть, нашёл. Три девочки посещали психолога, Платова Юля очень боится змей, София Елизарова обычных тараканов, а Маша Данилова терпеть не может голубей. Та-а-ак Ольга Садовникова даже лечилась у невролога, она плохо переносит темноту и спит с включённым ночником. А ты оказывается, не любишь находиться в толпе.
Алёна хмыкнула:
– Понятно, ты залез в компьютер школьного психолога. Помню, как она допытывалась, что беспокоит меня больше всего. Как чувствовала: нельзя отвечать правду. И чем эти сведения мне помогут?
У Неркана на одной из ладоней появилась ещё одна коробочка на этот раз чёрного цвета. Поверхность прибора засветилась, пальцы тарийца заскользили по узорам.
– Я запрограммировал голограф, – объяснил Неркан, нажимая на красный зигзаз у края коробочки.
В метре от Алёны из травы подняла голову жуткого вида кобра, она высунула раздвоенный язык и зашипела.
– Мамочки! – испугалась Алёна и отскочила подальше от змеи.
Земноводное поползло по камню в сторону девочки.
– Убери её, убери!
Змея растаяла в воздухе.
– Не бойся – это всего лишь голограмма. Ты тоже не любишь змей?
– Их многие не любят.
– Нажмёшь вот здесь, появится меню с картинками, выберешь нужную позицию. Голограммы отключаются вот здесь,– Неркан дотронулся до квадратика в середине прибора. Действие голографа в радиусе десяти метров, тебе придётся быть неподалёку от тех, кого хочешь напугать. Для Садовниковой сама выберешь что-нибудь.
Алёна взяла коробочку, нажала на картинку со змеёй. Снова возникла мерзкая кобра.
– Принцип поняла. А откуда у тебя эти приборы, если у вас всё давно исчезло.
– Эти приборы когда-то существовали у нас, – переменчивые глаза Неркана дважды поменяли цвет. – Я их просто воссоздал. Торопись, там на твоей земле уже прошло больше трёх часов.
– Ой, скоро мама вернётся домой. Мне нужно спешить.
– Не потеряй маяк, – напомнил Неркан и помахал сразу обеими руками.
Алёна помахала в ответ и скрылась в светящемся овале.
Дома она тщательно отряхнула одежду, вытерла пол в центре комнаты от тонкого слоя серого налёта, похожего на пепел. И вовремя. Хлопнула входная дверь, послышался голос матери.
– Я дома. Алёнушка, поставь чайник на плиту, я по пути купила пиццу.
Алёна скривилась, она терпеть не могла, когда мама называла её так. Быстро постелила ковёр на место и отправилась на кухню.
– Как дела в школе? – Марианна Авдеевна с наслаждением сделала глоток горячего чая.
– Нормально, – Алёна откусила кусочек пиццы и вспомнила, что сегодня ещё не делала уроки. О них она попросту забыла.
– Завтра я немного задержусь – ужинай сама.
– Ладно.
Раз или два в неделю мать приходила домой позже. После этих задержек какое-то она время находилась в прекрасном настроении и даже забывала подробно расспрашивать о прошедшем дне в школе.
– Нормально – это никак. Что проходили? Тебя спрашивали?
Алёна вздохнула, придётся рассказать, иначе мать не отстанет. Она уже давно к обычному рассказу добавляла выдуманные истории. Не говорить же правду, что сидит за партой одна и толком ни с кем не общается.
– Я не закончила уроки, – Алёна торопливо свернула повествование о прошедшем дне.
– Только не сиди допоздна. Я уже не раз тебе говорила, выбери те предметы, которые тебе пригодятся в будущем и налегай на них. Ты надорвёшься, пытаясь выучить на пятёрку все задания. Это ещё никому не удавалось. Ну разве что гению, а ты у меня умница, но не гений.
Алёна допила чай, отряхнула с рук крошки пиццы.
– И уступить Платовой. Ещё чего.
– Так ты стараешься из-за неё?
– Какая разница из-за чего?
– Есть разница. Учиться ради знаний для себя или из желания доказать кому-то.
Алёна насупилась. «Ну теперь начнётся. Лекция на полчаса»
– Да я просто так сказала. Конечно, ради знаний. Я пойду, ладно?
С уроками на этот раз она покончила быстро. Не стараясь, написала короткое сочинение, лишь просмотрела параграфы по истории и географии, сделала задачи по алгебре. На следующий день в школе она вся изнервничалась, впервые опасаясь вызова к доске. Думала о том, как будет радоваться её неподготовленности банда Пановой. Она не желала доставлять им такое удовольствие. Алёна даже забыла о своей обиде на Диляру.
Исполнение плана мести она решила отложить на более подходящее время. Алёна достала голограф, покрутила в руках и сунула обратно в сумку.
Вечером на занятии в театральной студии еле высидела два часа прогона нового спектакля.
«Зачем вообще сюда хожу? Мне совсем не нравится это», – мучилась Алёна, слушая, с каким пафосом произносит текст Соня Елизарова.
– Мышинская, чего такая кислая? Не можешь успокоиться, что не досталась роль Ларисы, – прошипела Платова.
Алёна только хмыкнула. Даже в фильме Михалкова бесприданница Островского тёмненькая. Елизарова, будучи жгучей брюнеткой и, если честно признаться, красавицей, идеально подходила на эту роль.
– Чего язык проглотила? Признай, на этот раз мы обставили тебя.
Алёна покосилась на слегка выпуклые голубые глаза Юли, немного нескладное длинное тело.
– Говорят, ты боишься змей.
Юля приоткрыла рот, влажно блеснули крупные зубы.
– А причём здесь это?
Алёна усмехнулась.
– Да так захотелось, посмотреть, как ты пищишь от страха.
– Ага, щас. Так я и доставила тебе удовольствие.
– Ты уж постарайся.
Алёна не собиралась пугать Платову прямо в театральной студии, но уж очень нудным показалось сегодняшнее занятие. Ещё дома она потренировалась, направлять невидимый луч голограммы в нужное место. Она незаметно вытащила чёрную коробочку из сумки, включила голограф – изображение королевской кобры возникло рядом со стулом Юли. Змея зашипела, капюшон раздулся, узкая голова повернулась к Платовой.
– Ой, мамочки! – завопила Юля, вскакивая на стул.
Кобру заметили и Оля с Машей, сидящие рядом со своей предводительницей. Садовникова несмотря на свой рост ловко отпрыгнула в сторону, а кругленькая полная Данилова затряслась, словно студень на блюде.
– По-по-помогите! Тут змея, – заикаясь выпалила Юля, беспомощно закрываясь руками от пресмыкающего.
Алёна выключила голограф. Кобра растаяла в воздухе. Выглядело это так, будто змея опустила голову и быстро скользнула под стул.
Илья Константинович бросил на стол распечатанный текст и бросился к Юле, взобравшейся на стул с ногами.
– Тебе плохо?
– Илья Константинович, – первой пришла в себя Садовникова. Оля легко могла приспособиться к любой компании. У неё одной из всей четвёрки Пановой были друзья из других классов, она ухитрялась сохранять хорошие отношения со всеми одноклассниками, исключая лишь Алёну, – в студии ядовитая кобра.
– Не понял? Какая кобра? – он быстро огляделся по сторонам.
– Её Мышинская принесла. Выпустила прямо на меня, – дрожащим голосом произнесла Платова.
Маша перестала трястись, закрыла глаза и обмякла на стуле. Илья Константинович бросился к ней.
– Данилова, – позвал он, приподнимая ученице голову. – Она без сознания. Кто там ближе к двери, сбегайте за медсестрой. – Руководитель студии похлопал Машу по щекам. – Данилова, очнись.
– Илья Константинович, осторожнее. Здесь где-то под стульями кобра ползает, – напомнила Садовникова, мелкими шажками передвигаясь к выходу.
Маша открыла глаза.
– Змея ещё здесь?
– Кто такая Мышинская? – с недоумением поинтересовался Илья Константинович. – И откуда взялась кобра?
– Мышинская – это наша Донская-Лазарева. Я же вам говорю: она выпустила змею. Вот пусть и убирает её отсюда, – процедила Юля. Она уже пришла в себя и теперь с ненавистью смотрела на ухмыляющееся лицо Алёны.
– Это правда? – Илья Константинович поправил очки и с недоверием уставился на ученицу.
– Неужели вы верите их выдумкам. Никакой кобры не существует. У меня с собой лишь пакет с тетрадкой. Вот он. Вы представляете, сколько весит королевская кобра? Куда бы я засунула её? Понадобился бы большой рюкзак. Лучше спросите девочек, какие таблетки они употребляют, раз им змея привиделась.
– Ну ты и сволочь, Мышинская! – завопила Платова. – Сама же спросила, боюсь ли я змей. А потом эта кобра вылезла из-под стула.
– Платова, прекрати обзываться. В моей студии такое поведение неприемлемо. Алёна, ты говоришь правду? И никаких змей сюда не приносила?
Алёна, глядя в глаза Платовой, чётко выговаривая каждое слово, ответила:
– Я не приносила сюда ни живых змей, ни мёртвых. А если у Юли и её подружек галлюцинации, то им пора к врачу.
Неожиданно на сторону Алёны встал Саша Арно.
– Я случайно обратил внимание, с каким пакетом пришла Мыш…Донская-Лазарева. В нём точно не могла находиться змея.
– Кому тут плохо? – запыхавшаяся медсестра забежала в студию.
Ей показали на Машу.
– Мне уже лучше. Просто я сильно испугалась, – прошептала Данилова.
– Ольга Ивановна, осмотрите повнимательнее девочек, – заявил Илья Константинович, называя четвёрку Платовой по фамильно. Потом повернулся к остальным ученикам. – На сегодня занятия окончены. – А с вами… – он бросил взгляд на Юлю и Машу. – Мы побеседуем в кабинете медсестры.
– Это несправедливо! – возмутилась Соня. – Я тут ни при чём. Стояла на сцене и змею не видела.
Илья Константинович махнул рукой.
– Можешь идти.
Маша насупилась.
– А я, правда, видела гадюку. Она шипела и чуть не кинулась на Юлю. А ты, Сонька, бросаешь нас? Тоже мне подруга.
Елизарова вздохнула.
– А чем я вам помогу. Я же ничего не видела.
***
Почти неделю в школе обсуждали происшествие в театральной студии. Над Платовой и подружками подшучивали: «Эй, Юлька, смотри, змея ползёт. Маша, только в обморок не падай, Мышинская специально для тебя в школу питона приволокла. Девочки, поделитесь секретом, что вы курили?»
Юля с ненавистью косилась на Алёну, вынашивая планы мести. Она уверила себя, коварная соперница как-то ухитрилась заранее пронести змею в студию, а потом напугала их. Её жгла обида: им не верили, над ними смеялись. Оля Садовникова особенно тяжело переносила насмешки. На занятиях по физкультуре Алёна обошла её на дистанции сто метров на целых три секунды. Оля восприняла это как личное поражение, поэтому она не удержалась и быстро подставила Алёне ножку, когда та пробегала мимо. Алёна со всего размаха упала на обледенелую дорожку, порвала спортивные брюки и ободрала колени. Она не стала никому жаловаться, доковыляла до своих врагинь и тихо процедила:
– Угадайте, кто следующий будет трястись от страха?
Оля поёжилась, глядя на разбитые колени Алёны, выглядывающие в дыры на штанах. Она уже жалела о поступке. Одно дело подкладывать кнопки, портить учебники, или подсовывать отвратительные записки, другое – калечить до крови.
– Ты угрожаешь мне?
– Точно.
Алёна не стала откладывать месть на потом. Этим же вечером, заявив матери, что решила пробежаться перед сном, отправилась к дому Оли. Садовниковы жили в двухэтажном коттедже, стоящем на тихой зелёной улочке. Алёна ни разу не была в этом доме и понятия не имела, где комната Ольги. Она стояла у красивого забора из витых прутьев, украшенных железными лилиями, и долго рассматривала дом, чувствуя себя преступницей. На её счастье в окне на первом этаже появился силуэт одноклассницы. Алёна прикинула от забора до окна не больше двенадцати метров. Слепив небольшой снежок, запустила в оконное стекло. Как только Ольга раздвинула шторы, включила голограмму. Подъезд и дорожку к дому освещали матовые фонари, их рассеянный свет падал и на палисадник перед окнами. По нетронутому снегу к дому двинулся жуткий полуразложившийся труп. Алёна видела, одноклассница припала к стеклу, пытаясь разглядеть ночного гостя. Она не слышала крика Ольги, заметила лишь её распахнутый рот и перекошенное от страха лицо. Алёна сама испугалась страшной голограммы, когда попробовала дома включить изображение зомби, и сейчас догадывалась, какая ужасная картина предстала перед глазами одноклассницы. Хлопнула входная дверь, на улицу выскочил отец Оли. Алёна выключила голограмму и едва успела спрятаться за кирпичный столб. Садовников пробежался по заснеженному палисаднику, зацепился пижамными штанами за припорошенный куст розы. Чертыхнулся.
– Оля закрой окно, а то простудишься. Снег нигде нетронут. Здесь никого нет. Доченька, тебе показалось.
Алёна осторожно выглянула из-за столба. Ольга приоткрыла фрамугу и настороженно следила за отцом.
– Но я точно видела, – послышался её дрожащий голос.
– Нужно меньше ужастиков на ночь смотреть. Тогда не станет мерещиться всякая дребедень, – проворчал Садовников и направился к входной двери.
Алёна подождала, когда он скроется в доме и снова нажала на кнопку голограммы. Мертвец опять зашагал к дому. Тотчас раздался душераздирающий крик Ольги, ещё торчащей у окна. Алёна выждала пару секунд и щёлкнула кнопкой. В комнате появился отец Ольги, обнял трясущуюся от страха дочь. Послышался звук закрываемого окна, Алёна отступила в темноту и поспешила прочь от дома Садовниковых. Она ощущала злорадное удовлетворение, ещё один враг наказан. В глубине души закопошился червь сомнения, а не слишком ли жестоко она поступила, но Алёна быстро подавила его.
В школе Оля появилась бледная, с тёмными кругами под глазами. Все перемены подружки шептались, посматривая в сторону Алёны. Та не утерпела и на одной из перемен с напускным сочувствием поинтересовалась у Садовниковой:
– Как тебе ночной гость? Красавец, правда?
У Оли расширились глаза.
– Как ты это сделала? Он настоящий?
Алёна приложила палец к губам.
– Т-с-с-с! Не поминай мертвецов всуе. А то они и днём начнут приходить.
Ольга с напускной бравадой выдохнула.
– Я совсем не испугалась.
– Тогда я пошлю к тебе ещё парочку. Неподалёку от вас кладбище, свеженьких покойников там много. Жди в гости.
Садовникова побледнела:
– Не надо. Пожалуйста, не надо!
Платова схватила Алёну за руку.
– Я не знаю, что происходит, но узнаю. И тогда тебе не поздоровится. Прекрати издеваться над Олей.
Алёна показала на раны, которые виднелись через прозрачные колготки.
– Кто над кем издевается? Думали, это ей с рук сойдёт? – она повернулась к Маше. – Ты следующая.
Пухлые щёки Маши затряслись.
– Я учительнице расскажу.
– Говори. Только кто тебе поверит. Змею помните?
Платова закусила губу. После происшествия в студии над ними подшучивали до сих пор.
На последнем уроке по химии Алёна решала задачу у доски. Как всегда получив пять, она отправилась на своё место. Проходя мимо стола Маши Даниловой, ощутила, как та дёрнула её за юбку. Алёна вернулась к своему месту, незаметно оглядела себя. Кажется всё в порядке. После окончания занятий, сложила учебники в сумку и тут заметила: в классе осталась лишь четвёрка Платовой. Они с ожиданием смотрела на неё. Алёна попыталась встать, юбка потянула назад. Оказалось, она приклеилась к стулу. Большой кусок жевательной резинки расползся по ткани и поверхности стула. Алёна отодрала юбку от стула и услышала смех. Одноклассницы злорадно веселились, глядя, как она осматривает безнадёжно испорченную одежду.