— О полиции не беспокойтесь! — зло выкрикнула она. — Говорю вам, я смогу убедить мужа никуда не обращаться.
Я подумал о стареющем миллиардере, умирающем от рака. Возможно, он утратил чувство реальности. Возможно, она права. Возможно, ей удастся заставить мужа отдать полмиллиона долларов. Возможно…
Но мои сомнения оттеснила мысль о том, что в случае успешного исхода мне перепадут пятьдесят тысяч.
— И ваша падчерица согласна с этим планом?
— Безусловно. Ей нужны деньги не меньше моего.
Брошенный мной окурок красной точкой описал дугу и упал на песок.
— Я предупреждаю вас, что нам всем не поздоровится, если вмешаются агенты ФБР.
— Я прихожу к выводу, что вы не тот человек, которого я искала. Думаю, мы напрасно теряем время.
Мне следовало согласиться с ней. Пусть бы она исчезла в темноте так же бесшумно, как и возникла на веранде, но меня не отпускала мысль о пятидесяти тысячах долларов. Эта сумма заворожила меня. Сидя в лунном свете, я осознал, что не устоял бы перед взяткой, выложи комиссар полиции на полированную поверхность стола не десять, а пятьдесят тысяч. Ужаснувшись, я понял, что такая сумма сломила бы мои нравственные принципы.
— Я просто предупреждаю вас. Вам, вашей падчерице, да и мне придется несладко, если мы очутимся за решеткой.
— Сколько я могу повторять. Это невозможно! — ее голос дрожал от ярости. — Могу я положиться на вас или нет?
— Вы набросали лишь общие контуры плана. Я хочу, чтобы вы сказали, что именно потребуется от меня. Тогда я смогу ответить на ваш вопрос.
— Одетт исчезнет. Вы позвоните моему мужу. — Она едва сдерживалась, чтобы не перейти на крик. — Вы скажете, что она похищена и похитители вернут ее, лишь получив выкуп в пятьсот тысяч долларов. Вы должны убедить моего мужа, что, не заплатив выкупа, он больше не увидит Одетт. Я думаю, вам это удастся.
— Вашего мужа легко напугать?
— Он очень любит дочь, — спокойно ответила миссис Марло. — В такой ситуации напутать его будет несложно.
— Что потом?
— Потом вы должны обеспечить получение выкупа. Вы возьмете вашу долю, а остальное отдадите мне.
— И вашей падчерице?
— Естественно, и ей, — помолчав, ответила она.
— Мне кажется, вы все упрощаете, — упорствовал я. — Так ли хорошо вы знаете вашего мужа? А если он не испугается? Он может обратиться в полицию. Трусливый человек не смог бы сколотить такое состояние. Вы об этом подумали?
— Говорю вам, я с ним справлюсь. — Она глубоко затянулась, тлеющий кончик сигареты осветил ее ярко-алые блестящие губы. — Он болен. Два или три года назад об этом не могло быть и речи. А когда знаешь, что твои дни сочтены, мистер Барбер, не станешь упорствовать, подвергая опасности любимую дочь.
На мгновение я представил, что эта женщина — моя жена, и у меня по коже побежали мурашки.
— Вы, вероятно, разбираетесь в этом лучше меня.
Повисла тяжелая тишина. Ее взгляд сквозил враждебностью.
— Ну? Вы согласны или нет?
У меня из головы не выходили пятьдесят тысяч долларов. Возможно, при тщательной подготовке, детально продуманный, ее план мог принести успех.
— Я должен все взвесить. Ответ я вам дам завтра.
Она встала, вытащила из сумки тоненькую пачку денег и бросила их на стол, стоящий между нашими шезлонгами.
— Это вам на оплату кабинки и прочие расходы. Я позвоню завтра.
Она сошла с веранды и, словно привидение, растворилась в темноте.
Я собрал деньги, разлетевшиеся по столу. Десять купюр по десять долларов. Я сложил их в стопку, мысленно умножив на пятьсот.
Часы показывали четверть одиннадцатого. Домой я мог вернуться лишь через пару часов. Я сидел в лунном свете, смотрел на море и обдумывал предложение Реи Марло.
Вскоре после полуночи я принял решение. Далось оно мне нелегко, но обещанная сумма притягивала, как магнит. С такими деньгами передо мной и Ниной открывалась новая жизнь.
Я решил принять ее предложение, если она согласится неукоснительно выполнять мои указания.
Следующим утром я приехал на пляж пораньше и сказал Биллу Холдену, что хочу оставить кабинку за собой еще, по меньшей мере, на день. Холден не возражал, так как я расплатился с ним сразу за два дня.
Я грелся на солнышке, а около одиннадцати вошел в гостиную и сел у телефона. Звонок раздался ровно в одиннадцать. Я снял трубку.
— Барбер слушает.
— Да или нет?
— Да, но при определенных условиях. Я хочу поговорить с вами и вашей падчерицей. Приходите сегодня вечером, в девять часов.
Не дав ей ответить, я положил трубку. Я хотел, чтобы она поняла, кто теперь хозяин и что так будет и впредь.
Вновь зазвонил телефон, но я уже вышел из кабинки, закрыл дверь и запер ее на ключ.
Телефон все еще звонил, когда я направился к моему «паккарду».
На пляж я вернулся чуть позже шести, прихватив из дома нужные мне вещи. К счастью, Нины не было, и мне не пришлось объяснять, зачем я беру с собой длинный провод, чемоданчик с инструментами и диктофон, купленный мною, когда я работал в «Вестнике», и сохраненный Ниной до моего возвращения из тюрьмы.
Два часа, которые я провел прошлой ночью, обдумывая план Реи Марло, не пропали даром. Я сразу понял, что мне необходимы гарантии безопасности, которые не позволят Рее и ее падчерице подставить меня под удар, если произойдет что-то непредвиденное. Я решил записать предстоящий вечером разговор на магнитную ленту. Несмотря на заверения Реи, Марло мог обратиться в полицию, и эта пленка послужила бы доказательством того, что похищение задумано не мной, а женой Марло и его дочерью.
Я отнес диктофон в спальню и поставил в стенном шкафу. Работал он практически бесшумно, но я побоялся оставлять его в гостиной. Я не хотел, чтобы Рея или ее падчерица случайно наткнулись на него. В стене я просверлил маленькую дырочку и продернул через нее шнур микрофона. Затем вернулся в гостиную и через удлинитель подсоединил диктофон к выключателю у входной двери. Теперь диктофон начинал работать одновременно с включением света в гостиной.
Какое-то время ушло у меня на то, чтобы найти место для микрофона. Наконец, я приладил его под стоящим в углу столиком.
К семи часам я закончил все приготовления и проверил диктофон в действии. Магнитная лента фиксировала каждое мое слово.
Меня беспокоило, что женщины не захотят войти в гостиную или попросят выключить свет. Но тут же подумал, что они не решатся на столь важный разговор на улице, где нас мог подслушать случайный прохожий. Что же касается света, я мог вывернуть лампочку, не трогая выключателя.
Пляж уже заметно опустел.
Я собирал инструменты, когда в дверь постучали. Занятый своими мыслями, я даже вздрогнул от неожиданности. На какое-то мгновение я оцепенел, затем задвинул чемоданчик с инструментами под диван, подошел к двери и открыл ее. На пороге стоял Билл Холден.
— Извините, что отрываю вас, мистер Барбер, но я хотел узнать, оставляете вы кабинку за собой и на завтра? На нее есть желающие.
— Я хочу оставить ее на неделю, Билл, — ответил я. — Мне надо написать несколько статей, а здесь хорошо работается.
— Конечно, мистер Барбер. Она ваша до конца недели.
Когда он ушел, я вытащил чемоданчик из-под дивана и отнес в машину. Домой мне не хотелось, поэтому я решил поужинать в ресторане, находящемся в полумиле от пляжных кабинок.
Из ресторана я вышел без двадцати девять. Уже смеркалось. Когда я подъехал к кабинкам, на пляже не было ни души. Я не стал зажигать свет, ощупью добрался до кондиционера и включил его, чтобы заманить женщин прохладой. На веранде было жарко, но я ослабил узел галстука и сел в шезлонг.
Чтобы как-то отвлечься, я думал о том, опоздает Рея на этот раз или нет, как выглядит ее падчерица Одетт, захотят ли они следовать намеченному плану, услышав мои условия.
В самом начале десятого что-то скрипнуло, и, повернув голову, я увидел Рею Марло, поднимающуюся по ступенькам. Она была одна.
Я встал.
— Добрый вечер, мистер Барбер, — поздоровалась она и направилась к шезлонгу.
— Давайте зайдем в дом, — предложил я. — Недавно тут кто-то прошел. Я не хочу, чтобы нас видели вместе. — Я открыл дверь и зажег свет. — Где ваша падчерица?
Она вошла в гостиную, и я закрыл дверь.
— Полагаю, она придет, — ответила Рея, сев в кресло. Она была в светло-голубом, без рукавов, платье и сандалиях на босу ногу. Шарф она сняла, но глаза по-прежнему скрывались за зелеными солнцезащитными очками.
— Я не соглашусь помогать вам, не поговорив с вашей падчерицей, — заявил я. — Я хочу убедиться, миссис Марло, что она знает о вашей затее с похищением и согласна в ней участвовать.
Рея коротко взглянула на меня.
— Разумеется, она согласна. Можете не сомневаться.
— Я хочу услышать об этом от нее самой. — Я сел.
Последующий монолог я произнес лишь для того, чтобы записать его на пленку.
— Надеюсь, вы понимаете, чем это вызвано. Вы сказали мне, что вместе с вашей падчерицей задумали устроить ее похищение. Вам обеим срочно понадобились четыреста пятьдесят тысяч долларов. Вы пришли к выводу, что их можно получить от вашего мужа в качестве выкупа за его дочь, которую якобы похитят. Если я помогу вам, вы заплатите мне пятьдесят тысяч. — Помолчав, я продолжал: — Похищение людей — преступление, карающееся смертной казнью. Я хочу быть абсолютно уверен в том, что ваша падчерица в курсе ваших замыслов и знает, на что идет.
— Разумеется, она знает, — нетерпеливо ответила Рея. — Она не ребенок.
— И вы считаете, что ваш муж не обратится в полицию?
Ее пальцы забарабанили по ручке кресла.
— У вас природный дар тратить время попусту. Мы уже говорили об этом, не так ли?
Часы показывали половину десятого.
— Я не ударю пальцем о палец, не поговорив с Одетт.
— Я велела ей прийти, но она редко делает то, что ей говорят. Не тащить же мне ее сюда.
Я услышал чьи-то шаги.
— Может, это она? Пойду посмотрю.
Я подошел к двери и открыл ее. У ступенек стояла девушка. Несколько секунд мы смотрели друг на друга.
— Привет, — наконец сказала она и улыбнулась.
Небольшого роста, с ладной фигурой, Одетт Марло была в белом кашемировом свитере и пятнистых, словно шкура леопарда, джинсах. Этот наряд предназначался лишь для того, чтобы подчеркивать достоинства ее фигуры. Черные волосы, разделенные посередине, свободно падающие на плечи. Лицо в форме сердечка. Очень светлая кожа. Серые глаза, маленький вздернутый носик. Ей можно было дать и шестнадцать, и двадцать пять лет. Она являла собой образ порочной юности. Такие вот девушки часто встречались в судах для несовершеннолетних.
— Мисс Марло?
Она хихикнула, затем медленно поднялась по ступенькам.
— А ты, должно быть, Али-Баба. Только где все разбойники?
— О, иди сюда, Одетт, — позвала из гостиной Рея. — Оставь эти шуточки для своих бестолковых приятелей.
Девушка скорчила гримаску, подмигнула мне и прошла в дом, нарочито покачивая бедрами.
Я закрыл дверь.
Я думал о диктофоне. Ленты хватало еще минут на сорок. Так что следовало поторопиться, если я хотел записать весь разговор.
— Привет, дорогая моя, — сказала Одетт, усаживаясь в кресло рядом с моим стулом. — Какой роскошный мужчина!
— О, замолчи! — фыркнула Рея. — Сиди тихо и слушай. Мистер Барбер хочет поговорить с тобой.
Девушка посмотрела на меня, подперла рукой подбородок, изобразив на лице серьезность.
— Пожалуйста, поговорите со мной, мистер Барбер.
Я всматривался в серые глаза Одетт. Ее детские ужимки не обманули меня. Глаза выдавали ее целиком. Я видел в них грусть, недоумение, неуверенность в себе, осознание того, что она выбрала неверный путь, но не находит сил свернуть с него.
— Я хочу, чтобы вы сами сказали мне, что согласны участвовать в похищении.
Девушка взглянула на Рею, затем вновь на меня.
— Согласна участвовать? — Она хихикнула. — Да он просто душка, правда, Рея? Да, разумеется, я согласна. Дорогая Рея и я вместе придумали этот план. Прекрасная идея, не так ли?
— Неужели? — Я смотрел на Одетт. — У вашего папаши может быть другое мнение.
— Это не ваше дело, — бросила Рея. — Теперь, раз вам все ясно, давайте поговорим о деле.
— Что ж, поговорим. Когда ее должны похитить?
— Как только мы закончим необходимые приготовления… возможно, послезавтра.
— Итак, мисс Марло исчезла… Куда она поедет?
— Зови меня Одетт. — Девушка выпятила грудь, чтобы я мог убедиться, что она весьма недурна. — Как все мои друзья…
— В Кармеле есть маленький скромный отель, — не дала ей договорить Рея. — Она может поехать туда. Ей придется провести там три-четыре дня, не больше.
— Как она доберется до отеля?
Рея нетерпеливо махнула рукой.
— У нее есть машина.
— Отличная машина, — кивнула Одетт. — «Т. Р.». Летит, как ветер.
— Вы не сможете добраться туда незамеченной, если поедете на своей машине. Местные жители без труда опознают вас.
Она удивленно взглянула на меня.
— Скорее всего.
Я посмотрел на Рею.
— Вы, разумеется, полагаете, что о похищении будут знать только вы, ваша падчерица и муж?
Она нахмурилась.
— Разумеется.
— Думаете, вам так легко исчезнуть? — спросил я у Одетт. — Разве у вас нет друзей? А слуг не удивит ваше отсутствие?
Девушка пожала плечами.
— Я частенько уезжаю.
— В таком случае на месте вашего мужа и отца я бы не торопился заплатить, если б мне позвонили и сказали, что моя дочь похищена, и потребовали выкуп в пятьсот тысяч. У вас лишь голая идея, а надо создать впечатление реальности похищения. На месте вашего мужа я бы даже решат, что это ложная тревога. — Я вдавил сигарету в пепельницу. — И обязательно позвонил бы в полицию.
— Многое будет зависеть от того, насколько убедительно прозвучат ваши слова по телефону, — отрезала Рея. — За это я и плачу вам пятьдесят тысяч.
— Я подберу убедительные слова, но, допустим, он позвонит в полицию? Как вы отреагируете? Скажете ему, что это шутка? Признаетесь, что решили разыграть его, или промолчите, надеясь, что я добуду деньги, а полиция меня не найдет?
— Я говорю вам… — сердито начала она.
— Что вы говорите, я знаю, но с чего вы взяли, что я должен вам верить? Если вмешается полиция, вы скомандуете «полный назад»? Или мы продолжим игру в похищение?
— Продолжим, — ответила Одетт. — Нам нужны деньги.
Нотка алчности, внезапно прозвучавшая в ее голосе, заставила меня повернуться к ней. Но девушка смотрела не на меня, а на Рею.
— Да, нам нужны деньги, — подтвердила Рея, — но, повторяю в сотый раз, полиция ничего не узнает.
— Будет лучше, если мы заранее подготовимся к худшему, — возразил я. — Допустим, ваш муж заплатит выкуп, но когда его дочь вернется, он наверняка пойдет в полицию, и начнется расследование. Человека, заработавшего столько денег, как ваш муж, нельзя держать за дурака. Как вы узнаете, что он не пометил купюры? Зачем они вам, если вы не сможете их тратить?
— Я прослежу за тем, чтобы он этого не сделал, — ответила Рея. — Об этом можете не беспокоиться.
— Да? Мне бы вашу уверенность.
— Мой муж тяжело болен. Он сделает то, что я ему скажу.
У меня похолодело внутри, когда я перевел взгляд с Реи на Одетт. Они обе смотрели на меня. Очарование юности исчезло. Остались лишь жестокость и безжалостность, свойственные ей и мачехе.
— Я убежден, что ваш муж обратится в полицию. Поэтому мы должны планировать наши действия, исходя из этого допущения. Если вы не согласны, скажите об этом прямо сейчас, и мы тут же расстанемся.
Сжавшиеся в кулаки руки Реи лежали у нее на коленях. Одетт, не сводя с меня глаз, покусывала ноготь большого пальца.
Я повернулся к ней.
— Сегодня вторник. К субботе у нас все будет готово. Я хочу, чтобы вы договорились с какой-нибудь подругой пойти в субботу в кино. Вы сможете это сделать?
В ее глазах мелькнуло удивление, но она кивнула.