— Вот это, — я протянул ей несколько листков, — вы возьмете с собой и заучите все, что там написано. Приходите сюда завтра вечером, и я проверю, как вы подготовились к похищению.
Одетт положила бумаги в сумочку.
— Прежде, чем вы уйдете, я хочу взглянуть на ваше платье и парик.
Она открыла чемодан и достала дешевое платье из бело-синего ситчика, белые тапочки и рыжий парик.
Я кивнул в сторону спальни.
— Идите туда и переоденьтесь. Посмотрим, как вы будете выглядеть.
— Похоже, ты знаешь, как командовать, — сказала она, подхватывая платье.
— Если вам не нравится…
— Наоборот! Это так необычно. — Она опустила глаза. — Мне нравятся мужчины старше меня.
— Этим вы обеспечиваете себе широкий выбор. Поторопитесь. Мне пора домой.
Она фыркнула, прошла в спальню и захлопнула дверь.
Только тут со всей отчетливостью я понял, что в кабинке мы одни. Со свадьбы я не изменял Нине и не собирался менять заведенного порядка, хотя и видел, что эта девушка не ответит отказом. Стоило только намекнуть, и она…
Я нетерпеливо вышагивал взад-вперед, когда она вышла из спальни. Рыжий парик резко изменил внешность Одетт. Я едва узнал ее. Обеими руками она прижимала платье к груди.
— Чертова «молния». — Она повернулась ко мне обнаженной спиной. — Застегни ее, а? Я не могу дотянуться.
Я взялся за застежку. Руки дрожали. Пальцы коснулись прохладной кожи. Одетт посмотрела на меня через плечо. Я отвел взгляд и застегнул «молнию». Сердце учащенно забилось. Она повернулась и прижалась ко мне, обвив шею руками.
На какое-то мгновение я разомлел, а затем усилием воли заставил себя оттолкнуть ее.
— Давайте обойдемся без этого. Сохраним чисто деловые отношения.
Она чуть наклонила голову, не сводя с меня взгляда.
— Я тебе не нравлюсь?
— Вы очень милы. И хватит об этом.
Она усмехнулась и отошла на несколько шагов.
— Ну? Как я тебе?
— Все отлично. Если вы наденете солнцезащитные очки, вас вообще никто не узнает. — Вытащив из кармана носовой платок, я вытер вспотевшие ладони. — Оставьте платье и парик здесь. Встретимся послезавтра, в девять вечера.
Она кивнула и пошла в спальню, оставив дверь полуоткрытой. Я закурил и присел на краешек стола. Затем она позвала:
— Гарри… Я не мигу расстегнуть «молнию».
Я вдавил сигарету в пепельницу, но не двинулся с места. Лишь гулко стучало сердце.
— Гарри…
Я встал, подошел к двери, запер ее на ключ. Затем выключил свет и направился в спальню…
* * *
У нашего бунгало стоял «бьюик» Реника, поэтому через открытые ворота я проехал прямо в гараж.
Меня словно ударило током, когда я увидел «бьюик». Я не встречался с Реником с тех пор, как он подвез меня от тюрьмы, и забыл даже думать о нем. Зачем он приехал?
И тут кровь бросилась мне в лицо. Нина, должно быть, сказала ему, что я по ночам считаю машины. Он мог без труда выяснить, что я лгу. А мне не хотелось связываться со служителями закона, особенно теперь, в преддверии похищения.
Кроме того, меня мучила совесть. Я сожалел о том, что поддался чарам Одетт. Наша близость не доставила радости. Она отдалась лишь для того, чтобы показать свою власть надо мной и презрение к мужчинам.
— Увидимся послезавтра, — сказала она на прощание из темноты, — счастливо, — и ушла, оставив меня в постели, клянущего весь свет, ее, но в первую очередь себя.
Когда за ней захлопнулась входная дверь, я встал, достал диктофон, снял кассету с пленкой. Потом принял душ, прошел в гостиную и один за другим выпил два стаканчика виски. Но ни душ, ни виски не заглушили чувства вины. Я предал Нину, а она изо дня в день гнула спину, чтобы удержать нас на плаву.
По дороге я медленно подошел к бунгало, достал ключ, открыл дверь. Часы в холле показывали без десяти одиннадцать. Я услышал голос Реника и ответный смех Нины.
С Реником мы дружили двадцать лет. Мы вместе учились в школе. Он был хорошим, честным полицейским, а теперь начал работать у окружного прокурора, занял важное положение в этом городе, получил хорошее жалованье. Если бы наш план похищения рухнул, расследованием занялся бы он, а я знал, что Реник далеко не дурак, а, наоборот, блестящий специалист. Работая в газете, мне приходилось частенько сталкиваться с полицейскими. Реник мог дать фору каждому из них. Возьмись он за расследование, и меня ждали бы крупные неприятности.
Я собрался с духом и открыл дверь.
Нина раскрашивала большую садовую вазу, стоящую на ее верстаке. Реник, с сигаретой в руке, сидел в кресле.
Увидев меня, Нина бросила кисточку, подбежала ко мне, обняла и поцеловала. От прикосновения ее губ меня чуть не передернуло. Я еще помнил горячие животные ласки Одетт. Я осторожно отстранил ее, обнял за талию и попытался улыбнуться поднимающемуся из кресла Ренику.
— О, привет, Джон. — Я протянул руку. — Куда ты запропастился?
Полицейский всегда оставался полицейским. По его недоуменному взгляду я понял, что он почувствовал что-то неладное. Но пожал мне руку и тоже улыбнулся.
— Это не моя вина, Гарри, — ответил он. — Меня на целый месяц загнали в Вашингтон. Я только что вернулся. Как ты? Я слышал, ты нашел работу?
— Если ее можно так назвать. Впрочем, и это лучше, чем ничего.
Я плюхнулся в кресло, Нина примостилась на ручке, сел и Реник. Его изучающий взгляд не покидал моего лица.
— Послушай, Гарри, так дальше нельзя. Прибивайся к берегу. Думаю, я смогу договориться с Мидоусом, если ты согласишься.
Я удивленно посмотрел на него.
— С каким Мидоусом? О чем ты?
— Это мой босс. Я говорил тебе. Нам нужен хороший специалист по контактам с прессой. Ты просто создан для такой работы.
— Правда? Ну, я придерживаюсь другого мнения. После того, что сделали со мной эти мерзавцы, я не буду сотрудничать с городской администрацией ни за какие коврижки.
Рука Нины сжала мою.
— Ради Бога, Гарри, будь благоразумен! — воскликнул Ре-пик. — Прежней банды больше нет. Нельзя упускать такую возможность. Мы еще не знаем, сколько будем тебе платить, но думаю, что неплохо. Мидоус в курсе и твоего дела, и твоих репортерских заслуг. Если мы сможем выбить фонды, а я почти уверен, что нам это удастся, считай, что принят на работу.
У меня мелькнула мысль, что еще можно отказаться от похищения, но пятьдесят тысяч долларов не выходили из головы. С такими деньгами я бы уже ни от кого не зависел.
— Я подумаю об этом, — ответил я. — Возможно, прежней банды уже нет, но я еще не готов работать на город.
— Неужели ты можешь отказаться? — озабоченно спросила Нина. — Такая работа тебе нравится, и ты…
— Я сказал, что подумаю, — обрубил я.
Лицо Реника разочарованно вытянулось.
— Ну, хорошо. Конечно, нельзя гарантировать, что нам выделят фонды, но если это произойдет, решать придется немедля. Есть еще пара желающих.
— Один есть всегда, — кивнул я. — Благодарю за предложение, Джон. Я дам тебе знать.
Он пожал плечами и встал.
— Мне пора трогаться. Я заехал, чтобы сказать тебе об этом. Как решишь, позвони.
— Ты же не собираешься отказаться, не так ли, Гарри? — спросила Нина, когда он ушел. — Ты понимаешь…
— Я обдумаю его предложение. А теперь нам пора спать.
Она положила мне руку на плечо.
— Если они получат фонды, я хочу, чтобы ты согласился. Так дальше продолжаться не может. Тебе надо работать.
— Позволь мне самому распоряжаться своей жизнью, — отрезал я. — Я сказал, что подумаю, и намерен заняться именно этим.
В спальне я положил кассету на полку и разделся. Я слышал, как Нина возится на кухне.
Улегшись в постель, я вновь сравнил предложение Реника с пятьюдесятью тысячами Реи. Им могли не выделить фонды. Но мог лопнуть и план похищения. Я решил выжидать. Тогда, при удаче, я мог получить и работу у окружного прокурора, и деньги Реи.
Вошла Нина. Я притворился, что засыпаю. Прикрыв глаза, я наблюдал, как она раздевается. Наконец, она легла и погасила свет. Когда она прижалась ко мне, я отодвинулся. Я чувствовал себя таким мерзавцем, что не мог вынести ее прикосновения. Утром Нина взяла машину, чтобы отвезти в магазин несколько ваз. Я томился от безделья, слонялся по комнатам и думал об Одетт.
Чувство вины понемногу притуплялось. Прошлым вечером, по дороге домой, я давал себе слово, что при наших последующих встречах ничего такого больше не повторится, но утром в голову полезли иные мысли.
Теперь я говорил себе, что Нины не убудет от моего романа с Одетт. Надо было останавливаться сразу. А так… какая разница, один раз или два? Сделанного уже не вернешь. Я даже сумел внушить себе, что мне понравились неуклюжие объятия Одетт, и уже с нетерпением ждал следующего вечера.
А пока я сходил в банк, положил вторую кассету рядом с первой и провел остаток дня на пляже, купаясь и загорая…
— Что ты решил ответить Джону? — спросила Нина за завтраком.
— Пока не знаю. Я все еще думаю.
Она смотрела мне прямо в глаза, и мне пришлось отвести взгляд.
— Ну, пока ты думаешь, у нас не оплачены три счета. Денег у меня нет. — Она бросила счета на стол. — Хозяин гаража не даст нам горючего, пока мы не вернем долг. Если не заплатить за электричество, нам отключат свет. Да и бакалейщик больше не хочет отпускать товар в кредит.
У меня оставалось еще шестьдесят долларов из сотни, полученной от Реи. По крайней мере, я мог заплатить за бакалею и электричество.
— По этим счетам я все улажу, а хозяину гаража придется подождать. У нас много горючего?
— Примерно полбака.
— Будем по возможности пользоваться автобусом.
— Мне завтра надо отдать четыре вазы. Я не могу везти их на автобусе. — В голосе Нины проскочила нотка раздражения.
Ее глаза почернели от злости.
Рассердился и я.
— Я не говорил, что ты не можешь взять машину. Я лишь сказал, что по возможности нам надо пользоваться автобусом.
— Я тебя слышала.
— Вот и отлично.
Нина замялась. Ей хотелось сказать что-то еще, по вместо этого она развернулась и вышла из комнаты.
На душе у меня остался неприятный осадок. Впервые мы вплотную приблизились к ссоре. Из бунгало я направился к автобусной остановке. На оплату счетов ушли сорок пять долларов. В конце недели мне предстояло рассчитаться с Биллом Холденом за аренду кабинки, но к тому времени, при удаче, я надеялся стать богаче на пятьдесят тысяч.
Потом я поехал на пляж, загорал, купался и постоянно поглядывал на часы, с нетерпением ожидая, когда же Одетт появится на ступеньках веранды.
К половине девятого пляж, как обычно, опустел. Я сидел на веранде, волнуясь, словно школьник, пришедший на первое свидание.
Она возникла из темноты в начале десятого. Увидев Одетт, я с гулко бьющимся сердцем вылетел из кресла. Когда девушка поднялась по ступенькам, я схватил ее за руки, потянул на себя.
Она уперлась руками мне в грудь и с силой оттолкнула меня.
— Убери лапы. — От ее голоса веяло могильным холодом. — Если я захочу, чтобы ты обнимал меня, то скажу об этом. — И она прошла в кабинку.
Меня словно окатили ведром ледяной воды. Я чувствовал себя полнейшим ничтожеством. Постояв, я поплелся следом за Одетт и закрыл дверь.
В этот вечер она пришла в брючках зеленовато-голубого цвета и белой плиссированной блузке. Ее черные волосы были забраны белой лентой. Свернувшись калачиком на софе, она выглядела очень соблазнительно.
— Ты слишком торопишься с выводами, — улыбнулась Одетт. — Женщины непостоянны. Вчера ты забавлял меня, сегодня — нет.
Кипя от ярости, я сел, дрожащей рукой зажег сигарету.
— Как хорошо, что я не твой отец, — сказал я. — Слава богу, что я не твой отец.
Одетт хихикнула, глубоко затянулась, выпустила через нос две струйки дыма.
— При чем тут мой отец? Ты злишься, потому что я оказалась не столь доступной, как тебе хотелось бы. Мужчины все одинаковы: глупые и сексуально озабоченные. — Она пригладила волосы и надменно усмехнулась. — Теперь, раз мы поняли друг друга, давай перейдем к Делу.
Как же я ненавидел ее в те минуты!
С трудом мне удалось открыть «дипломат» и достать приготовленный вопросник.
— Я буду задавать вопросы, — едва сдерживаясь, процедил я, — а ты — отвечать.
— Не расстраивайся, — хмыкнула Одетт. — Тебе же хорошо заплатят.
— Заткнись! — рявкнул я. — Оставь при себе эти глупые шуточки. Как вы попали в «Пиратскую хижину»? Опишите комнату, в которой вас держали. Как выглядела женщина, которая приносила вам еду? Видели ли вы на ферме кого-то еще, кроме этой женщины? — И так далее, и так далее.
Ее ответы были кратки и точны. Ни разу она не запнулась и не ошиблась.
Допрос продолжался два часа. Она с честью выдержала его.
Наконец, я сдался.
— Все хорошо. Если ты не отойдешь от этой версии и будешь избегать ловушек, они нас не поймают.
Она улыбнулась:
— Я постараюсь… Гарри.
— Ладно, считаем, что к субботе мы готовы. Я буду в «Пиратской хижине» в четверть десятого. Ты помнишь, что надо делать?
Она слезла с софы.
— Да, я все помню.
Мы посмотрели друг на друга, затем она улыбнулась и шагнула ко мне.
— Бедняжка. Обними меня, если хочешь. Я не возражаю.
Я подождал, пока она подойдет, а затем влепил ей крепкую затрещину. Ее голова дернулась. Тогда я ударил снова.
Она отступила назад, ее лицо зарделось, глаза зло сверкнули.
— Мерзавец! — взвизгнула она. — Я тебе это припомню. Мерзавец!
— Убирайся! — рявкнул я. — Пока я тебя не прибил.
Она двинулась к двери, нарочито виляя бедрами. На пороге она обернулась.
— Как хорошо, что я не твоя жена. Слава Богу, что я не твоя жена. — Она хихикнула и сбежала по ступенькам.
Глава 5
Когда я проснулся в субботу утром, в воздухе чувствовалось приближение дождя. Я нервничал. В голову лезли нехорошие мысли. Меня сдерживали лишь обещанные пятьдесят тысяч.
— Я вернусь поздно, — предупредил я Нину за завтраком. — Сегодня последняя ночь по учету транспорта.
Она озабоченно взглянула на меня.
— Ты собираешься заглянуть к Джону?
— Я заеду к нему в понедельник. Он бы позвонил, если б мог сказать что-нибудь новенькое.
— Ты согласишься на эту работу? — помявшись, спросила она.
— Думаю, что да. Все будет зависеть от того, сколько они будут платить.
— Джон обещал, что жалование будет высоким. — Нина улыбнулась. — Я так рада. Я очень волновалась из-за тебя.
— Я волновался сам, — мягко ответил я. — Вечером я возьму машину. Похоже, пойдет дождь.
— Бензина совсем мало, Гарри.
— Ничего страшного. Я позабочусь об этом.
После завтрака я отправился на пляж. Едва я надел плавки, как на пороге кабинки возник Билл Холден.
— Привет, мистер Барбер. Вы оставляете кабинку еще на неделю?
— Пожалуй, — кивнул я. — Возможно, не на всю неделю, но, по меньшей мере, до вторника.
— Не могли бы вы рассчитаться за эту неделю?
— Я заплачу завтра. Оставил бумажник дома.
— Хорошо, мистер Барбер, завтра так завтра.
Я оглядел серое, затянутое тяжелыми облаками небо.
— Похоже, сейчас хлынет. Успеть бы искупаться до дождя.
Холден уверил меня, что времени мне хватит, но ошибся. Тяжелые капли забарабанили по песку, как только я вышел из моря.
Я устроился на софе с книгой. На пляже никого не было.
Вот и хорошо, подумал я, пусть льет до вечера.
В час дня я съездил в ресторан, съел гамбургер, выпил пива и вернулся в кабинку. Тут же зазвонил телефон.
— Слушаю?
— Все в порядке? — раздался в трубке озабоченный голос Реи.
— С моей стороны — да, — ответил я. — У меня все готово. Остальное зависит от Одетт.
— Вы можете положиться на нее.
— Отлично. Без четверти девять начинаю действовать.
— Я позвоню вам завтра в одиннадцать утра.
— Мне нужны деньги, — заметил я. — Надо оплатить аренду кабинки. Может, вам лучше прийти сюда? Я буду вас ждать.
— Я приду, — коротко ответила она и положила трубку.
До вечера я просидел в кабинке. Дождь не прекращался. Море посерело. Я попытался сосредоточиться на содержании книги, но буквы прыгали у меня перед глазами. Наконец, я поднялся с софы и принялся мерить гостиную шагами, останавливаясь лишь для того, чтобы бросить окурок в пепельницу и зажечь новую сигарету.