За чашкой кофе Сергей с ухмылкой реагировал на комментарии Ковалева, бросаемыми в сторону сидящей за соседним столиком Анны.
– Не могу сказать. Такие невинные голубки не менее притягательны, чем доступные самочки… Может, даже больше. Хотя я всех женщин люблю.
– Ты ведь видишь, что она замужем. Хранит верность…
– Слушай, Серега, ты с луны упал? Любая баба нуждается в сексе не меньше, чем мужик…
– А ты откуда упал, Яковлевич?
– В смысле?
– Что за деревенский сленг «баба», «мужик»?..
– Это мой словарный запас еще с детства. Не подлежит контролю, когда эмоционально чем-то возмущен. Сути это не меняет: запомни, именно в страсти женщина жаждет чувствовать доминирование мужчины. И хотя бы изредка даже феминистка ощущает нужду в мужской силе. Если эта сила давно не касалась ее тела, можешь мне поверить, при тщательно спланированных действиях и удачно подобранных моментах можно сделать так, что даже самая верная станет инициатором связи и бросится в твои объятия. А если она «голодная», ее невозможно не суметь соблазнить… просто нужен подход. Красивый, правильный подход. Поверь опыту старого Казановы.
– Ой-ой, Ковалев, ты заносишься! – скривился с неким отвращением Сивков. Порой приятель немыслимо раздражал своим выпендрёжем. – И вообще, тебе не лень тратить время на планирование и замысловатую стратегию? Зачем это надо, когда почти весь коллектив у твоих ног…
– Теория запретного плода работает – это раз. Второе, ты не представляешь какие фанфары дребезжат во мне звуковыми вибрациями не только в теле, но и сознании от мысли о победе над чем-то особенным. Я слепну в такие мгновенья от фейерверков перед своими глазами.
– И эти фейерверки твоих рук дело? Что дает это лично тебе, помимо секса? Должна быть причина…
Саркастически настроенный Сергей явно не понимал Вадима и серьезности его намерений.
– Это придает уверенности в себе и благоприятно влияет на результат творческой работы, – объяснил Ковалев. – Даже не просто благоприятно, а порой феерически!
– Я так понимаю, опыт у тебя в укрощении верности уже присутствует? – с горькой иронией предположил Сергей.
– Разумеется, – глаза Вадима дьявольски сверкнули. – Главное, дать девочке понять, что она нуждается в этом больше, чем думает.
И его заводило, что с Анечкой несколько иначе обстоят дела, чем даже с теми девушками и женщинами, которые после недолгих сопротивлений все же оказывались в его объятиях, – она виделась ему чистой. Даже ее сознание казалось кристальным и внеземным, ибо это проявлялось в лучезарности мечтательного взгляда. Если бы в ее анкете не было речи о ребенке, то Ковалев однозначно сделал бы вывод, что она… девственница. Именно это умение вводить в заблуждение… ее умение… распаляло в нем утопический интерес, погружаемый в самую бурную и отборную фантазию.
Глава 2. «Там, в театре, вы мне – босс. А здесь, простите, за рулем я»
Приподняв капот, Вадим сомкнул губы. Разумеется, он знал, что случилось с машиной – ровным счетом ничего! Но нужно вспомнить актерский талант, данный от Бога, и применить его для приближения к долгожданному акту совращения…
– Что-то стряслось? – услышал он заботливую нотку в долгожданном голосе.
Приподняв брови, Вадим не смог удержать всплеска надменного облегчения, тут же отразившегося во взгляде: уже попалась.
– Да, видимо, что-то… Вы можете помочь?
– Помочь? Я? В этом? – она деловито указала наманикюренным пальчиком в сторону «внутренностей» машины. – Ха! Я в этой теме абсолютный «чайник»!
Это прозвучало так внезапно и торжественно, что Ковалев тихо рассмеялся.
– Я понял вас.
– Но могу подбросить, – тут же добавила она. – Если, конечно, вам не страшно.
Последняя фраза прозвучала с откровенным ехидством, и Ковалев невероятно обрадовался такому неожиданному повороту в их общении.
– Был бы благодарен… Если подбросите… А почему это мне должно быть страшно?
– А потому что я – обезьяна с гранатой, – хладнокровно протянула Анечка и небрежно бросила сумочку на заднее сиденье.
– Обезьяна… мгм… Очевидно, очень милое зрелище, – съязвил Вадим, усаживаясь на пассажирское.
– И не менее опасное, – сарказм в ее голосе немного его порадовал.
Порадовал, ибо в тот момент он узрел в ней некое противостояние: будто два совершенно разных женских типажа соперничали в одном характере. Словно в подтверждение его мыслей, Анечка чуть ударила по коробке передач и, пробежавшись прищуренным взглядом по зеркалам, прижала педаль газа, отчего машина томно заурчала послушным согласием чуть разогнаться.
На миг отвернувшись, Вадим вновь бросил взгляд в ее сторону, стараясь особо не демонстрировать свою заинтересованность. Чудесный повод увидеть Анечку в неофициальной обстановке, более раскрепощенной. А то поднадоел образ перепуганной, невольной, боящейся ему перечить… Нет, роль недотроги чем-то заводила… но быстро надоедала. А здесь – у девчонки и глазки поменялись, и улыбочка другая… Словом, проснулось в ней что-то другое, еще более манящее. И умиляясь этому моменту, Ковалев ненароком озвучил свои мысли:
– Оказывается, под ангельским ликом скрывается игривый…
Хотел произнести нехорошее слово, типа «дьяволенок», но оно застряло где-то на самом выдохе.
– С чего это вы взяли, что я – ангел? – она с удивлением сощурилась, а из глаз посыпались ведьмовские искорки.
– По вашей робости… и даже мягкохарактерности.
– Вадим Яковлевич, – ее голос зазвучал с некоторым ехидством, – я ведь новенькая, должна произвести нормальное впечатление ради своей карьеры. К чему вываливать «скелеты» из шкафа уже в первый месяц работы? Мне хотелось открыть себя коллективу с наилучшей стороны…
В этот самый момент Вадим заметил, как ее лицо обозлилось, и под протяжный скрип тормозов Аня гневно выпалила:
– Вот козел! – далее последовал жест возмущенного взмаха кисти, и в ответ – задорный сигнал подрезавшего их автомобиля.
– Анна, вот уж не мог подумать, что от вас когда-нибудь услышу это изящное, хоть и распространенное в женском кругу, ругательство.
Вадим иронизировал, хотя расслабиться не удавалось: женщина-водитель – непредсказуемое существо на самом деле. Сама по себе женщина – это атас, а за рулем… Не доверял он ей.
– Будьте, пожалуйста, аккуратней… Я вас прошу, Аня! Нет. Я требую!
– Там, в театре, – она махнула головой, – вы мне – босс. А здесь, простите, за рулем я.
Тихонько усмехнувшись, он бросил довольный взгляд в открытое окно. Все будет еще легче, чем ему думалось. Так. Стоп. Главное, не зацикливаться. Чтобы не спугнуть. Бегло сверив время, Вадим с сожалением сомкнул губы. Она это заметила.
– Опаздываете?
– Ничего-ничего… Не спешите, ради Бога.
– Вы пристегнуты?
– Что?
– Вы пристегнуты?
– Я… да… а что?
Ковалев не успел договорить по причине того, что его затылок прибило к подголовнику от резкого рывка автомобиля, который под руководством Анечки лихо обошел три «седана» с обеих полос движения. От зигзагообразного «полета» ему чуть вскружило голову.
– Аня, не стоит так! – резко воскликнул режиссер. – Притормозите.
– Вы боитесь? – ухмыльнулась она.
Ох эта женская хитрость… что он скажет? Разумеется, промолчит, и она продолжит лихачить, чтобы продемонстрировать виртуозное вождение. Да женщина за рулем – это катастрофа! Хоть и присутствует в этой катастрофе свой соблазн.
Резко затормозив у здания суда, Аня взглянула на шефа, пялившегося в одну точку.
– Успели? – с тревогой спросила она, выражая искреннюю надежду на ненапрасность своих стараний.
– Вы отвратительно водите, – сиплым голосом произнес Ковалев, потирая лоб. – Я три раза чуть не умер.
– Да ладно вам, – захохотала тихо она. – Зато в вашем распоряжении целая минута.
– Спасибо, – пробормотал он, открывая дверцу.
– Может, мне подождать?..
– Нет-нет, Анечка, – он предупредительно выпятил ладонь. – Спасибо. Всё на этом. Спасибо. Счастливого пути.
Уже на бегу по пути в кабинет судьи Вадим понял, что совершенно иначе смотрел на объект своего обожания. Такая резкая перемена в женщине вряд ли возможна без причины. Да, понятно, – все они имеют свои «пунктики». И, кажется, эти самые «пунктики» женщины и сами понять не в силах. Но здесь было что-то другое. Два кардинально противоположных образа – ангел и… неАнгел. С этим предстоит разобраться…
Хотя чем скверно ее лицемерие? Для него оно – то самое орудие, которое можно использовать в своих целях.
В любом случае решено начать с обыкновенного эмоционального восприятия, и сделать так, чтобы девочка сама к нему потянулась.
Решая вопросы с подписями да с оформлением всякого рода неприятной документальной катавасией, связанной с нарушением авторского права на сценарий его предыдущей пьесы, Вадим поглядывал в окно, надеясь, что Анна все же ослушается его и останется ждать. Но ни из одного кабинета ему не удавалось увидеть ее автомобиль – все окна выходили то в стену соседнего здания, то в тень заднего двора… «Ты ведь очень преданная, девочка моя! – думал коварный «гулящий» мозг. – Постой у входа, подожди, и тогда я буду знать, что оказался прав… что интерес зажегся… Уж очень этого хочется…»
И когда Вадим Яковлевич вышел на крыльцо, в голове самопроизвольно загудели уже знакомые ему фанфары. Да! Она ждала. Стояла, опершись о крыло автомобиля, и «рылась» в мобильном.
– Я предупредила своих, что задержусь, – не глядя в его сторону, произнесла Анечка, будто ощущала его приближение своим телом на расстоянии. – Неудобно оставлять вас тут как сиротку.
И состервозничать не забыла. Как мило!
– Правильно сделала? – оторвавшись от телефона, она выразила сдержанную улыбку.
Что он увидел в этом мечтательном взгляде? Наверное, словами это не передать, но почему-то так ясно откликнулось его сердце, подскочившее и монотонно ускорившееся. Холод по телу, затем легкий жар и даже какое-то помутнение сознания – его организм не мог определиться, как ему реагировать. Вернее, он среагировал, но что это за чувства – мозгу было невдомек.
В ней не было прежней зажатости, но читалось желание идти навстречу. Главное выяснить, в чем именно она хотела ответить взаимностью – в профессиональной поддержке, или все-таки уже в существовании и личного интереса… Но Аня себя позиционировала верной женой, значит, последнее так быстро не могло разгореться… Или же… Ха! Разумеется! Просто он, Вадим Яковлевич, непревзойден в своем умении привлечь женский интерес, распалить его, а затем… погрузиться в его пламя. Так, уже есть восхищение, уже присутствует интерес, осталась искра. Что это должно быть?
Поглощая взглядом эту странную женщину, он будто искал ответ в ней. Анна – сострадательная душа, тонкая. Вот вполне вероятно, что сочувствие сможет стать основой его пункта «б».
– Вы расстроены? – поинтересовалась Аня, когда заметила, как Яковлевич нервно теребит связку ключей, оказавшуюся у него в руках, будто готовился выскочить из автомобиля в любой подходящий для себя момент.
Он спохватился: раздумья о пункте «б» заставили немного понервничать.
– О, нет, – ухмыльнулся шеф. – Просто как-то… Задумался… Сейчас вернусь домой, а там – та же мрачность. Ни на работе отдыха, ни дома…
Последовала пауза. Бросив на него прищуренный взгляд, Анечка чуть сбавила скорость.
– Не лады?
– Дома?
– Ну да.
– Да как-то… сплошной вынос мозга…
– Странно знать, что вы на этом заморачиваетесь…
– На чем?
– На женских импульсах.
– Полагаете, всего лишь это?
– Не могу судить, я не знаю ваших отношений. Но, как правило, когда супруга предпочитает «пилить», чаще всего дело именно в женских эмоциях и недовольстве, являющемся нормой жизни.
– То есть, вы считаете, что мужчина должен мириться с неумением жены спокойно изъяснять свои претензии?
– Не мириться. Немножко понимать. И желательно игнорировать.
– Игнорировать? Это будет начало катастрофы! – позволив легкому отчаянию проявить себя в голосе, взмахнул руками.
– Не преувеличиваете?
– Ох, Анечка, об этом можно говорить долго…
Он с довольством заметил, как ее глазки взглянули на часы, что-то сверяя.
– Некоторое время в моем распоряжении имеется, если вам хочется поговорить, разумеется. Ух ты! Поэзия вышла… Рифма…
Он тихо рассмеялся. Даже немного смутился неожиданно для себя.
– Не откажусь. Вы почему-то благоприятно на меня влияете.
– Главное этим влиянием не злоупотребить, – усмехнулась Анечка. – Ибо могут случиться передоз и обратная реакция.
Внутри себя Вадим хохотал, но внешне старался всеми силами сдержаться – это походило на какое-то торжество души, невероятно довольной удачно складывающимися обстоятельствами и эмоциональной обстановкой. Нет, разумеется, переходить к активности сегодня не стоит – уж очень рано. Но уже можно кое-что попробовать.
Отпив из бумажного стаканчика, она с наслаждением выдохнула – пряный аромат корицы, сливок и кофе немного растворяли в себе усталость после трудового дня.
Вадим и Анна стояли на холме над рекой возле городского парка и смотрели издали, как по трассе на побережье мотаются автомобили.
– Вы любите сюда приезжать? – поинтересовался он, изучая ее мечтательный взгляд.
– Нет. Я тут первый раз. Просто свернула в удачном месте. Так что вы намеревались поведать о ваших отношениях?
– Сказать честно, не хотелось бы растворять негативом наше общение.
– Я, наоборот, всегда рада помочь. Собственно, надеялась, что удастся. Иногда элементарное недопонимание не только играет против нас, но и ведет к расколу. По себе знаю, как это больно.
– У вас что-то не так с мужем? – хотел было возликовать, но следующая фраза обрубила эту преждевременность.
– В отношениях всегда «что-то не так», и это нормально. Не бывает идеально хорошо или катастрофически плохо. Из любой ситуации можно найти выход, даже кажущейся самой безвыходной.
Начитанная, не по годам мудрая или это какая-то популярная цитата из соцсетей? Вадим вновь всмотрелся в ее взгляд, наконец заметив, что последние два часа общения только и делает, что изучает этот новый персонаж на своей сцене.
– Считаете, что не нужно зацикливаться на постоянной ревности, упреках, желании высверлить в моей голове дырку?
– Не преувеличивать значимость этого – да. Но что вы имеете в виду под фразой «не зацикливаться»? Нужно искать причины! Возможно, ревность не беспочвенна?
Она осведомленно сверкнула взглядом, устремившись в его глаза, поймав на себе нескрываемое восхищение, и отвернулась. На губах играла улыбка, сначала показавшаяся ему надменной, затем – горькой.
– Вы просто имели неосторожность порекомендовать игнор…
– Игнор женской импульсивности, которая есть природным фактом, Вадим Яковлевич! – ее тон поднялся до холодного официоза. – Вы прекрасно разбираетесь в женщинах, это я заметила по корректировкам в сценарии, не прошедшим мимо моего внимания, и образах героинь пьесы, которые вы все время совершенствуете. Как мне кажется, совершенствуете, исходя из особенностей характера актрис, которые их играют.
Откуда столько ума? Она ведь казалась воплощением наивности… даже девичьей глупости. А оказывается, ее сознание скрывало столько остроумных выводов и замечаний!..
– Я не умею притворяться глупым? – рассмеялся он.
– Мне хочется надеяться, что вы этого и не делали, – ее тон по-прежнему покрывал инеем охватившую его теплоту от приятной беседы.
– Нет. Разумеется, нет, Анечка. Мне действительно хотелось знать ваше мнение. Когда брак на грани раскола, любые попытки склеить его не бывают лишними.
– Почему же? Можно услышать много лишнего и ненужного. Вопрос в том, что именно вас беспокоит – собственное эго, не желающее уступать измученной вашими похождениями жене, или же… тайное желание прекратить этот ужас наслужившихся отношений и заняться личной жизнью вне брака…
– Ух, как вас понесло, Аня, – вдруг рассердился он, скрывая недовольство за поджатыми губами.