Поиски смысловой формулы для «неудобного юбилея»
Приближение 100-летнего юбилея возвращает тему революции в повестку официальной политики памяти. Дискуссии возобновились в связи с другим юбилеем – начала Первой мировой войны. 4 июля 2012 г. вопрос о ее коммеморации был поднят на встрече В.В. Путина с членами Совета Федерации. Горячо поддержав данную инициативу, Путин, по-видимому экспромтом, стал объяснять, почему эта война оказалась «забытой». По его версии, это произошло «не потому, что ее обозвали империалистической», а потому, что «тогдашнее руководство страны» предпочитало не вспоминать о собственном «национальном предательстве», определившем ее исход для России [Путин, 2012]. Как известно, в условиях Гражданской войны большевистское руководство подписало с де-факто проигравшей войну Германией сепаратный мир в Брест-Литовске. Некоторые историки усматривают в действиях большевиков, обеспечивших досрочный вывод России из войны, выполнение обязательств перед германским правительством, которое – это документально известно – оказывало им финансовую помощь. Однако Путин не стал развивать конспирологическую версию; он усмотрел «национальное предательство тогдашнего руководства страны» в действиях, которые привели к потере огромных территорий и принесли ущерб интересам страны. Правда, он тут же оговорился: большевистское руководство «искупило свою вину перед страной в ходе Второй мировой войны, Великой Отечественной» [Путин, 2012]. Очевидно, что при такой постановке вопроса Октябрьская революция вряд ли может рассматриваться как «великое событие», которым следует гордиться – скорее это момент трагического «срыва», «исправленный» последующим ходом истории.
Лидер коммунистов Г.А. Зюганов опроверг на партийном сайте заявление Путина о «национальном предательстве» большевиков, предложив свою версию событий, согласно которой в неудачах России в Первой мировой войне и падении империи виноваты «кризис царизма и вырождение династии Романовых». Большевики, по мнению Зюганова, не имеют отношения к распаду страны – напротив, «Гражданская война… быстро приобрела характер национально-освободительной», и победив, «они буквально в считаные годы заново собрали воедино подавляющую часть государства российского, обеспечив ему такое экономическое, социальное и культурное единство, которого наша страна никогда не знала прежде» [Зюганов, 2012].
Продолжение дискуссии последовало в связи с подготовкой Концепции нового учебно-методического комплекса по отечественной истории, инициированной В.В. Путиным в феврале 2013 г. В ходе дискуссий рабочей группы по подготовке Концепции родился новый вариант определения событий 1917 г. – «Великая российская революция 1917–1921 гг.» [Концепция… 2013, с. 40]. По аналогии с Французской революцией авторы Концепции решили представить Великую российскую революцию как сложный процесс, начавшийся свержением самодержавия в феврале 1917 г. и закончившийся Гражданской войной [см.: Чубарьян, 2013]. Формула, предложенная разработчиками Концепции, подчеркивала всемирно-исторический характер «Великой российской революции» и «начавшегося в октябре 1917 г. “советского эксперимента”» как событий, оказавших сильнейшее влияние на общемировые процессы [Концепция… 2013, с. 39]. Вместе с тем она отдавала должное трагической стороне революции, обернувшейся «катастрофическими… людскими потерями», ростом детской беспризорности и распадом государства [там же]. Хотя новое определение событий 1917–1921 гг. вызвало новую волну споров, в какой‐то момент казалось, что именно эта формула может быть положена в основу программы юбилейных мероприятий. С одной стороны, она в полной мере отвечает духу апологетической эклектики, характерной для путинской политики памяти: исторические эпизоды, имеющие кардинально разное общественно-политическое значение, собраны в единую смысловую конструкцию, подчеркивающую и трагическую, и всемирно-историческую составляющую «Великой российской революции». С другой стороны, данная формула в какой‐то мере позволяет решать задачи «проработки трудного прошлого» (даже если она и не ставит их во главу угла). В силу этого формулировка, предложенная рабочей группой по разработке Концепции, казалось бы, способна вписаться в широкий спектр идеологических конструкций, представленных на современном «рынке идей».
Однако набор предложений относительно официальной формулы коммеморации этим не ограничился. В производство таковой включилась «тяжелая артиллерия» в лице министра культуры РФ В. Мединского и министра иностранных дел РФ С. Лаврова. Первый предложил «Платформу национального примирения», которую представил в мае 2015 г. на круглом столе «100 лет Великой российской революции: Осмысление во имя консолидации», организованном возглавляемым им Российским военно-историческим обществом в Музее современной истории России. Формула Мединского подчеркивала «живую преемственность в развитии страны от Российской империи к Советскому Союзу и далее – к Российской Федерации». Говоря о недопустимости «войны с памятью», министр культуры предлагал не углубляться в исторические оценки, а просто «проявить уважение к памяти героев обеих сторон (“красных и белых”)». Правда, сам он не удержался от оценок, заявив, что «искренне отстаивавшими свои идеалы» красными и белыми «двигал патриотизм», и потому «герои» «невиновны в массовых репрессиях и военных преступлениях». Таким образом, предложение Мединского сводилось к «примирению» за счет отказа от «критической проработки прошлого». Революцию предлагалось вписать в «апологетический» национальный нарратив как трагическое столкновение не пришедших к согласию «патриотов». Закреплением этой «патриотически-примирительной» формулы юбилея, по предложению Мединского, должен стать памятник примирения в «вернувшемся в родную гавань» Крыму – «там, где закончилась Гражданская война» [Мединский, 2015].
Несколько иная версия того же нарратива была предложена в статье С. Лаврова «Историческая перспектива внешней политики России», опубликованной в марте 2016 г. Опираясь на хронологическую рамку, предложенную авторами Концепции 2013 г., Лавров попытался вписать «революцию 1917 года и Гражданскую войну» в общемировой контекст: назвав их «тяжелейшей трагедией для нашего народа», он подчеркнул, что «трагедиями были и все другие революции». Министр иностранных дел высказывал опасение, что предстоящий юбилей «может быть использован для новых информационных атак на Россию», представляющих революцию «в виде какого‐то варварского переворота, чуть ли не столкнувшего под откос европейскую историю». Возражая против возможных нападок, Лавров писал о «неоднозначном и многоплановом» воздействии революции 1917 года на мировую историю и представлял ее как «своего рода эксперимент по реализации на практике социалистических идей, имевших тогда широчайшее распространение в Европе». Хотя в этой версии не было рассуждений о «патриотизме» красных и белых, идея «непрерывности российской истории» также была поставлена во главу угла. Говоря о невозможности «вымарать какие‐то периоды» нашей истории, автор статьи тем не менее в духе «апологетического» подхода призывал сосредоточиться на «позитивных традициях» [Лавров, 2016].
Таким образом, в преддверии юбилейного года в распоряжении лиц, принимавших решение о коммеморации, были как минимум три варианта ее формулы: 1) «Великая российская революция» как «сложный процесс», требующий взвешенной оценки, 2) «революция 2017 года и Гражданская война» как неотъемлемая часть мировой и «непрерывной российской» истории, 3) «примирение» на почве признания «патриотизма» как красных, так и белых. Как мы видели, выбор был сделан в пользу «революции 1917 года в России» как повода для «примирения» и «укрепления… согласия» [Путин, 2016].
Несмотря на очевидное сходство, выбранная формула не идентична ельцинскому «согласию и примирению». Хотя и в середине 1990‐х годов основной целью была «стабилизация» достигнутого статус-кво, «согласие» тогда предполагалось достигнуть на базе «критического» нарратива. Поэтому если бы за переименованием праздника последовали реальные шаги по изменению инфраструктуры памяти о революции 1917 года, это в перспективе могло бы привести к «проработке» травмы и «включению» противоположных «видений событий в общий контекст более высокого уровня» [Ассман, 2014, с. 73]. Однако ни властвующая элита, ни оппозиция были не готовы работать над этими задачами.
В 2017 г. «примирение» предполагается на основе «апологетического» нарратива, ради поддержания «согласия, которого нам удалось достичь» по итогам «крымского консенсуса» [Путин, 2016]. Оно направлено не на проработку травмы, а на «усмирение страстей» с помощью «патриотической риторики». Можно согласиться с И. Калининым – «официальная идеологическая рамка отмечаемого юбилея предназначена как раз для того, чтобы встать на пути» призрака революции, «не дать ему стать частью возможного исторического горизонта, определяющего линии политического размежевания, – или хотя бы частью необходимой общественной исторической рефлексии» [Калинин, 2017]. В этом смысле выбор главного «мемориального мероприятия» – запланированного на 4 ноября 2017 г. открытия Памятника примирению в Керчи – выглядит примечательно. Не углубляясь в споры о «великой российской революции», властвующая элита собирается привязать «неудобный юбилей» к новым символам согласия – возвращению Крыма «в родную гавань» и недавно изобретенному «народному единству». Вопрос, однако, заключается в том, сможет ли миф о «достигнутом согласии» перевесить конфликты современных интерпретаций бывшего «мифа основания» Советской России. Ответ станет известен совсем скоро.
Список литературы
Ассман А. Длинная тень прошлого: Мемориальная культура и историческая политика / Пер. с англ. Б. Хлебникова. – М.: Новое литературное обозрение, 2014. – 328 с.
Бурдье П. Социология социального пространства. – М.: Институт экспериментальной социологии; СПб.: Алетейя, 2007. – 288 с.
Васильков Ю. Третий путь в ХХI век // Российская газета. – М., 2000. – № 241 (2605), 22 декабря. – С. 4.
Голованов Л. Мифы, которые мы выбираем // Общая газета. – М., 1996. – № 21, 30 мая. – С. 5.
Мединский В. Документ дня: Платформа национального примирения России. Министр культуры России сформулировал пять тезисов, обеспечивающих преемственность истории страны // Lenta.ru. – М., 2015. – 20 мая. – Режим доступа: https://lenta.ru/articles/2015/05/20/medinskyvoice/ (Дата посещения: 01.05.2017.)
Драгунский Д. Октябрь уж отступил // Итоги. – М., 1997. – № 43. – С. 8.
Дубин Б. Символы возврата вместо символов перемен // Pro et contra. – М., 2011. – № 5 (53). – С. 6–22.
Ельцин Б.Н. О демократической российской государственности и проекте новой Конституции // Обозреватель – Observer. – М., 1993. – № 15. – С. 4.
Ельцин Б.Н. Послание Президента России Бориса Ельцина Федеральному Собранию РФ: «О действенности государственной власти в России». – М., 1995. – Режим доступа: http://www.intelros.ru/2007/02/05/poslanie_prezidenta_rosii_borisa_elcina_federalnomu_sobraniju_rf_o_dejjstvennosti_gosudarstvennojj_vlasti_v_rossii_1995_god.html (Дата посещения: 11.11.2012.)
Ельцин Б.Н. Послание Президента России Бориса Ельцина Федеральному Собранию РФ: «Россия, за которую мы в ответе». – М., 1996. – Режим доступа: http://www.intelros.ru/2007/02/05/poslanie_prezidenta_rosii_borisa_elcina_federalnomu_sobraniju_rf_rossija_za_kotoruju_my_v_otvete_1996_god.html (Дата посещения: 11.11.2012.)
Закатнова А. День примирения и согласия прошел без эксцессов // Независимая газета. – М., 2000. – 9 ноября. – Режим доступа: http://www.ng.ru/events/2000-11-09/2_day.html (Дата посещения: 04.06.2017.)
Зюганов Г.А. Взгляд за горизонт // Обозреватель – Observer. – М., 1994. – № 18. – С. 139–156.
Зюганов Г.А. «Не Ленин со Сталиным» // Персональный сайт Г.А. Зюганова. – М., 2012. – 24 июля. – Режим доступа: http://www.zyuganov.kprf.ru/news/ne-lenin-so-stalinym (Дата посещения: 04.06.2017.)
Иноземцев В. Раздвоение сознания // Независимая газета. – М., 2012. – № 232 (5719), 7 ноября. – С. 2.
Калинин И. Призрак юбилея // Неприкосновенный запас. – М., 2017. – № 111 (1). – С. 11–20. – Режим доступа: http://www.nlobooks.ru/node/8279 (Дата посещения: 29.04.2017.)
Каспэ С.И. Политическая теология и nation-building: Общие положения, российский случай. – М.: РОССПЭН, 2012. – 191 с.
Концепция нового учебно-методического комплекса по отечественной истории. – М., 2013. – Режим доступа: http://www.kommersant.ru/docs/2013/standart.pdf (Дата посещения: 21.04.2017.)
Константинов С. Октябрьская революция была неизбежна // Независимая газета. – М., 2000. – № 211 (2273), 5 ноября. – Режим доступа: http://www.ng.ru/politics/2000-11-05/1_inevitable.html (Дата посещения: 04.06.2017.)
Копосов Н.Е. Память строгого режима. История и политика в России. – М.: Новое литературное обозрение, 2011. – 320 с.
Лавров С. Историческая перспектива внешней политики России // Россия в современном мире. – М., 2016. – Режим доступа: http://www.globalaffairs.ru/global-processes/Istoricheskaya-perspektiva-vneshnei-politiki-Rossii-18017 (Дата посещения: 01.05.2017.)
Малинова О.Ю. Символическая политика: Контуры проблемного поля // Символическая политика / РАН. ИНИОН. – Вып. 1: Конструирование представлений о прошлом как властный ресурс. – М., 2012. – С. 5–16.
Малинова О.Ю. Актуальное прошлое: Символическая политика властвующей элиты и дилеммы российской идентичности. – М.: Политическая энциклопедия, 2015. – 207 с.
Малинова О.Ю. Официальный исторический нарратив как элемент политики идентичности в России: от 1990‐х к 2010‐м годам // Полис. Политические исследования. – М., 2016. – № 6. – С. 139–158.
Медведев Д.А. Интервью газете «Известия» // Портал «Президент России». – М., 2010. – 7 мая. – Режим доступа: http://www.kremlin.ru/events/president/ transcripts/7659 (Дата посещения: 11.08.2016.)
Миллер А.И. Историческая политика в Восточной Европе начала XXI века // Историческая политика в XXI веке. – М.: Новое литературное обозрение, 2012. – С. 328–367.
Митрополит Кирилл считает духовной, а не политической инициативу отмечать День согласия и примирения 4 ноября // Православное информационное агентство «Русская линия». – М., 2004. – 28 октября. – Режим доступа: http://rusk.ru/st.php?idar=712217 (Дата посещения: 21.04.2017.)
Никонов В. Российский век // Известия. – М., 1999. – 28 декабря. – С. 5.
О Дне согласия и примирения. Указ Президента РФ // Российская газета. – М., 1996. – № 214 (1574), 10 ноября. – С. 2.
Пинскер Д. Год, которого не было // Итоги. – М., 1997. – № 43. – С. 6.
План основных мероприятий, связанных со 100‐летием революции 1917 года в России. – М., 2017. – 23 января. – Режим доступа: http://rushistory.org/ images/documents/plan100letrevolution.pdf (Дата посещения: 22.04.2017.)
Предложения об учреждении общенациональной государственно-общественной программы «Об увековечении памяти жертв тоталитарного режима и о национальном примирении». Подготовлены Рабочей группой Совета по исторической памяти и переданы Президенту РФ на встрече 1 февраля 2011 года в Екатеринбурге. – Екатеринбург, 2011. – Режим доступа: http://www.president-sovet.ru/structure/group_5/materials/proposals_at_a_meeting_in_ekb/index.php (Дата посещения: 22.04.2017.)
Путин В.В. Ответы на вопросы членов Совета Федерации // Президент России. – М., 2012. – 27 июня. – Режим доступа: http://www.kremlin.ru/transcripts/ 15781/work (Дата посещения: 22.04.2017.)
Путин В.В. Послание Президента Федеральному Собранию // Президент России. – М., 2016. – 1 декабря. – Режим доступа: http://www.kremlin.ru/events/president/news/53379 (Дата посещения: 21.04.2017.)
Распоряжение о подготовке и проведении мероприятий, посвященных 100‐летию революции 1917 года в России // Президент России. – М., 2016. – 19 декабря. – Режим доступа: http://kremlin.ru/acts/news/53503 (Дата посещения: 22.04.2017.)
Соколова М., Яковлева Е. Прибавление смуты. Что мы будем праздновать 4 ноября // Российская газета (Федеральный выпуск). – М., 2004. – № 3621, 4 ноября. – Режим доступа: https://rg.ru/2004/11/04/prazdnik.html (Дата посещения: 04.06.2017.)