Настроение в нашей удивительно разношёрстной компании, таким образом, оказалось довольно мрачным, когда мы выступили в поход несколько часов спустя. Фавиан после той стычки не произнёс ни слова, даже взглядом нас не проводил. Впрочем, мы между собой тоже не говорили, перекидываясь односложными фразами в случае необходимости.
Наверх я поднимался без доспехов: если предстояло нам спускаться в шахту, то едва ли мне помогут стальные латы. Да и спекусь в них, как дичь, от одного дыхания огненных духов…
Двуручник, впрочем, оставил, захватив для верности ещё и топор: обыкновенный, походный, зато небольшой и манёвренный. Магии я по-прежнему не доверял: колдовская сила быстро истощала телесные и душевные силы, оставляя меня измождённым, как после долгого боя.
Люсьен оценил:
– Давно бы разделся. Ходил тут, гремел…
Шутки у молодого колдуна получались чем дальше, тем всё более рассеянные, словно весёлый спутник с каждым шагом терял маску беспечности и постепенно становился тем, кем быть отчаянно не хотел. Я видел, как заострялись рублёные черты брутта, как становился всё более цепким и колючим ледяной взгляд бездонных чёрных глаз. Люсьен менялся разительно, хотя, пожалуй, один только я это подмечал.
Деметра после случая у костра замкнулась тоже. Я скользил взглядом по невысокой колдунье, решительно мерявшей шаг за шагом трудной горной тропы. Энергии у дочери Сильнейшего будто прибавилось: новая синяя мантия мелькала впереди процессии победным знаменем, кожаные сапоги мягко касались голых камней, помогая хозяйке преодолевать преграду за преградой с почти кошачьей грацией. За госпожой Иннарой следовала молчаливая Дина, и высокий волнистый хвост молодой сикирийки подпрыгивал при каждом шаге. Что время от времени не уставал комментировать ступавший за ней шаг в шаг Люсьен.
– Как ты с такой гривой к огненным духам сунешься? – интересовался брутт, поддевая одну из смоляных прядей. – Давай я подрежу? Я мастер в цирюльном деле – Сибранд подтвердит!
– Руки убери.
– Руки? Всего лишь руки? Скучно, красавица! У тебя в обиходе есть куда более лестные эпитеты! Досадно, что раздариваешь ты их только таким идиотам, как Фавиан. Ну хоть ты ей скажи, друг мой варвар! – обратился ко мне Люсьен.
– Что? – отстранённо поинтересовался я.
– Что я хорош.
– В каком смысле? – на всякий случай уточнил я.
– Во всех, – почти оскорбился брутт. – Хотя ты не обо всех знаешь, в силу врождённой непривлекательности…
– Неправда, – вдруг отозвалась Дина, не оборачиваясь. – Сибранд очень красивый.
От такого признания мы с Люсьеном онемели оба. Прошли, пожалуй, с пару десятков шагов, прежде чем брутт прочистил горло:
– Вот говорил же: даром я тебе бороду-то сбрил! Сам себе могилу вырыл. Своими, можно сказать, руками.
Я закашлялся, когда Люсьен метнул в меня наколдованным вихрем мелкую каменную крошку, подняв с тропы облако плотной пыли.
– А как же я, радость моя? – поинтересовался брутт, нагоняя Дину. – Я-то чем плох?
– Ты тоже симпатичный, – снизошла до ответа сикирийка.
Больше Дина ничего не прибавила, оставив нас с молодым колдуном теряться в догадках. Свою версию Люсьен высказал первым:
– Близость царства огня сказывается. Всё-таки её стихия…
– Сюда! – раздался впереди резкий окрик Деметры.
– Постой, – обогнав сикирийку, брутт поравнялся с госпожой Иннарой, заговорил быстро, торопясь, – врата. Я думал. Печать сорвал Совет Сильнейших. Великие мужи не потрудились прийти сюда лично, всё проделали через магическое поле Мира. Но закрывать-то придётся нам. Это совсем не как… другие царства. Там, у Живых Ключей, мы всё сделали по правилам. В день, когда зима встречается с весной… Обряд строго по канонам. Врата открылись и закрылись так, как положено. А здесь…
– Я тоже думала об этом, – нетерпеливо прервала Деметра. – Хранители не отойдут отсюда дальше, чем им позволено. Нам придётся либо спасаться бегством, либо попытаться захлопнуть их так же, как открыли – силой.
– И ты надеешься… сделать это самостоятельно?
Снова это жёсткое выражение на враз постаревшем лице и внимательный, пробирающий взгляд бездонных глаз. Сколько же масок носил с собой молодой брутт?
– Некогда, – отмахнулась Деметра. – Здесь, видите?
Мы посмотрели туда, куда указывала бруттская колдунья. Выбитые в скале ступени вели в каменный котлован, в стене которого чёрная решётка прикрывала зияющую пасть открытой шахты. Обугленная горная порода и толстый настил жидкой сажи не предвещали приятного по ним продвижения, но Деметра бесстрашно спрыгнула с последней ступени прямо на площадку, тотчас погрузившись в чёрное месиво по щиколотку.
– Мда, – кисло прокомментировал Люсьен, когда примеру Деметры последовала и Дина. – Осталось только поскользнуться, красавица, и я, пожалуй, не сильно расстроюсь, если ты так и не ответишь взаимностью. Ты согласен, друг мой варвар?
– Нет.
Интерес Люсьена к сикирийке носил исключительно плотский характер, так что я теперь, пожалуй, вполне понимал презрение Дины, которое она даже не скрывала. Избалованная мужским вниманием, девушка, видимо, на раз вычислила природу поползновений молодого брутта и тут же выстроила вокруг себя глухую стену, которую Люсьен, как ни старался, пробить уже не мог. Женщины! Чтобы обрести потерянное расположение, нужно постараться – но брутт не собирался этого делать, привыкнув, в свою очередь, к лёгким победам.
– Как в старые добрые времена, – пробормотал Люсьен, с отвращением ступая в вязкую жижу. – Ненавижу грязь.
По неизменному закону – не желай другим того, чего не хочешь себе – брутт тут же поскользнулся на склизком камне, едва не рухнув в сажу плашмя. Я поддержал его под локоть и вопросительно глянул на молодого колдуна. Тот казался раздражённым и подавленным одновременно, но до ответа снизошёл:
– Вырос на улицах Лидса. Ночами прятались в канализации…
Больше Люсьен ничего не прибавил, но мне хватило и этого. Столица Бруттской Империи сама по себе была местом, малопригодным для воспитания детей, а уж её улицы и подавно. Выходит, молодой брутт тоже вырос сиротой? И, в отличие от меня, не в тёплой столице Сикирии, а в туманном Лидсе…
– Заклинило, – потянув решётку, нахмурилась Деметра.
– Отойди, женщина! – тут же встрепенулся Люсьен. – Это мужская работа!
Дина фыркнула и отвернулась, госпожа Иннара молча шагнула в сторону. Железные прутья не поддались ни на второй, ни на третий раз после того, как брутт дёрнул их на себя, и я молча отстранил уязвлённого колдуна от входа.
Решётку действительно заклинило на совесть: расплавленные петли срослись с камнем, железо погнулось, зацепившись одним углом за внутреннюю сторону. Сорвать хлипкую преграду можно было, таким образом, только выгнув прутья обратно. Или приложив усилия втрое против обыкновенного.
– Отойдите, – попросил негромко.
Деметра с Диной благоразумно послушались. Люсьен отскочил в последний момент, так что вырванный одним из прутьев камень едва не угодил ему в голову. Я глубоко вдохнул, взялся за раскалённое железо покрепче и дёрнул второй раз.
– Тёмный и его полчища, – выдохнул брутт, когда я, морщась, с диким скрежетом вырвал решётку из узкого прохода. – Вот вроде и не завидую тебе, друг мой варвар, но…
Я отставил искорёженный металл в сторону, подвинув Люсьена, и перевёл дыхание. Плечи будто судорогой свело, напряжённые руки ждали новых приказов.
– …уважаю, – закончил мысль брутт, рассматривая вздувшиеся бугры мышц.
– Почему столько пепла? – пробормотала Дина, как только Деметра нетерпеливо щёлкнула пальцами, создавая светящийся шар. Тот улетел в тёмный коридор шахты, и бруттская колдунья шагнула следом.
– Если только в Сикирии вдруг не объявились вулканы, и мы не стоим на одном из них, то версия одна, – хмуро отозвался Люсьен, доставая из-за спины посох. – Те, которые должны были смирно ждать тебя в своём царстве, вышли к нам навстречу.
Я обвёл взглядом чёрную площадку. Кое-где виднелись остовы шахтёрских тележек и обломки инструментов, от деревянных скамей на краю котлована остались одни головешки. Славно повеселились здесь огненные духи, если это и в самом деле так.
В шахте оказалось душно, пыльно и темно. Из широкого главного коридора свернули в боковой, и темпы продвижения снизились. Одна только Деметра шла в полный рост, Дина с Люсьеном пригибали головы, мне же приходилось идти на полусогнутых, чтобы не цеплять макушкой низкий каменный свод. Помимо глухих звуков, доносившихся из-под земли, я различал лишь шорох наших шагов и учащённое дыхание спутников.
– Лестница, – предупредила Деметра, первой спускаясь по выбитым в скале ступеням.
На нижнем уровне стало жарче, но зато яснее – слабый свет из глубины разветвлённых коридоров выхватывал куски разбитой породы на стенах, обломки оборудования и блестящий слой чёрного пепла везде, куда ни кинь взор.
– Уже близко, – негромко проронила Дина.
– Эллы не хватает, – заметил Люсьен. – Она лучше чувствует источники, даже чужих стихий.
– Эллаэнис отказалась, если ты помнишь, – резко напомнила Деметра, – покидать стены гильдии. Сибранд, – дочь Сильнейшего повернулась ко мне, встревожено оглядела с ног до головы, – помнишь, как пользоваться защитным щитом?
– Конечно.
Вероятно, Деметра уловила сомнение в моём голосе, но ничего не сказала, только нахмурилась. Я поднял руку, демонстрируя чёрное кольцо на мизинце. Едва ли это успокоило госпожу Иннару, но, по крайней мере, она коротко улыбнулась в ответ, отворачиваясь, чтобы подсветить путь колдовским светлячком.
– Тот щит, который мастер Сандра учила вас набрасывать против огня, не используй, – негромко подсказал Люсьен, проходя мимо. – Делай то, что лучше получается. Земля или воздух, на твой выбор. Не экспериментируй.
Я был благодарен и за такой совет: без доспехов я чувствовал себя непривычно и едва ли мог противостоять огненным духам так, как привык. Приходилось в этот раз полагаться на то, чему обучился в гильдии.
– Подъёмник, – снова предупредила Деметра из конца коридора. – Сюда, быстрее.
Оплавленная платформа медленно поползла вниз, наполняя шахту скрежетом непослушного механизма. Мы опускались в каменный колодец, и металл под нашими ногами нагревался с каждой секундой. Люсьен присел на корточки, касаясь пальцами ненадёжной преграды между нами и бездной, прикрыл глаза. По напряжённому лицу пробежала судорога, на лбу пролегла глубокая складка. Молодой брутт будто состарился разом на десяток лет, даже кожа казалась серой в призрачном свете колдовского светлячка. Не открывая глаз, Люсьен отвёл руку назад, подцепил плотный капюшон, натягивая его на голову.
– Они прямо под нами.
– Чувствую, – негромко отозвалась Деметра. – Дина, ты помнишь карту?
– Да.
– Отлично. Мы прикроем. Ищи врата, в бой не вступай.
Сикирийка коротко кивнула, поджимая губы так, что те превратились в тонкую полосу. Платформа со скрипом вырвалась из плена каменного колодца, опустилась ещё немного и замерла в нескольких метрах от пола. А затем из-под неё, будто ожидая этой заминки, вырвались струи жидкого пламени, обдав нас смертельным жаром со всех сторон. Я даже защитное заклинание вспомнить не успел – но этого и не потребовалось.
Деметра вскинула руки, накрывая щитом сразу всех, в то время как Люсьен с перекошенным лицом обернулся к нам с Диной.
– Нужно вниз!..
Наши взгляды пересеклись, и я разом понял всё: что Деметра не продержит щит долго, что мелькающих вокруг нас огненных духов не успокоить, находясь на узкой платформе, и что счёт пошёл на секунды.
Ухватив вскрикнувшую сикирийку под колени, я спрыгнул с подъёмника. Охлаждающий щит порвался, выпуская нас; короткий свист в ушах, шипение огненных хранителей – и твёрдая скала, бросившаяся под ноги. Дину из рук я не выпустил, так что удар принял только я. В следующий момент девушка вскочила на ноги, вырываясь из моей хватки, и бросилась через зал нижнего уровня в один из коридоров шахты. Вовремя, потому что огненные духи тут же метнулись ко мне, упустив из внимания исчезнувшую сикирийку.
Не поднимаясь с пола, я укрылся земляным щитом, чувствуя, как быстро рвутся магические нити. Зал наполнился жаром, воздух превратился в кипяток, лёгкие наполнил жидкий огонь. Обозлённые духи накрыли меня плотным панцирем, разбирая хлипкую защиту по кусочку – точь-в-точь армия муравьёв, пожирающая полудохлого жука.
– Держись, варвар!..
Проклятье! Когда этот самоуверенный брутт начнёт звать меня по имени?! Короткий всплеск злости придал сил – я выплюнул ещё несколько слогов заклинания, поддерживая земляной щит. А в следующий миг давление на него ослабло, словно огненные духи нашли новый объект для внимания.
Я тут же распрямился, сбрасывая с себя защиту, глянул вокруг. Сгустки живого огня, в которых смутно угадывались фигуры вроде человеческих, теперь окружили молодого брутта, каким-то чудом спрыгнувшего с платформы. Люсьен казался спокойным и сосредоточенным, отбиваясь от целой армии хранителей заклинаниями и неизменным посохом. От последнего духи уворачивались, как мне показалось, с ужасом, но колдун не знал ни пощады, ни промедления. Несколько огненных фигур, повстречавшись с мутной жемчужиной на конце дивного посоха, осыпались горстками пепла на каменный пол, остальные поливали колдуна струями пламени, не приближаясь к страшному оружию. Страшным и восхитительным казался брутт в своём мастерстве. Четвертый круг? Пятый?..
– Сибранд!
Я резко обернулся и тут же бросился вперёд, успев поймать бруттскую колдунью до того, как она упала бы на камни. Платформа, застрявшая на середине пути, вдруг поползла вверх, так что решение Деметры оказалось, в конце концов, верным. Наколдованным воздушным потоком колдунья замедлила собственное падение, так что удара я не ощутил – скорее, приятную тяжесть женского тела, упавшего ко мне в объятия.
А затем Деметра отшатнулась, перекатившись в сторону – и наводнившие каменный зал духи стеклись к новой жертве, как саранча. Я не знал, как сражаться с бестелесными хранителями, но опыт воздушного царства не прошёл даром – я выхватил двуручник из-за спины, ввинчивая клинок в первую же мутную фигуру в огненном ореоле, и ожидаемо ощутил ответную волну боли, пронзившую тело. А потом я не замечал уже ничего, кроме мельтешения огненных духов, наводнившего зал пара, огня и раздирающего плоть жара. И только одна мысль билась в голове: как мы выберемся из каменной западни, если врата открыты, хранителей меньше не становится, а подъёмник застрял где-то наверху?
В какой-то момент я понял, что стою практически на коленях, сжимая задеревеневшими руками раскалённый двуручник, а губы выплёвывают очередное охлаждающее заклинание, которое уже почти не освежало уставшего тела. Огненных хранителей стало как будто меньше, стараниями Люсьена и его посоха, остальных держала на расстоянии госпожа Иннара, отгоняя их от меня и от брутта так далеко, как могла – но и её силы заканчивались. Я видел это по замедленным движениям, по мокрому от пота лицу, по тёмным кругам под глазами. Сколько ещё продержимся?
Сейчас хранители отвлеклись большей частью на Деметру и Люсьена, посчитав меня, видимо, уже почти покойником, поэтому я оказался единственным, кто обратил внимание на то, как опускается вниз сбежавшая платформа.
Морщась от неизбежной боли – огненные духи наградили меня обширными ожогами под обгоревшей, прилипшей к коже тканью – я поднялся, но подбежать к подъёмнику не успел. Спрыгнувший с платформы Фавиан, мельком окинув поле боя быстрым взглядом, побежал к тому коридору, в котором скрылась целую вечность назад сикирийская колдунья.
Если Деметра с Люсьеном его и заметили, то вырваться из пламенного клубка всё равно бы не сумели. За альдом побежал только я, прихрамывая на обе ноги. Несколько огненных фигур метнулись наперерез; я отмахнулся от одной из них мечом, швырнул каменным вихрем в другую, чтобы только прорваться вперёд, и достиг наконец заветного коридора.
Стихией воды в таком раскалённом колодце я пользоваться не рисковал: воздуха и без того не хватало, чтобы вытягивать из него остатки влаги. Использовать ресурсы своего тела я и вовсе не собирался: с моей сопротивляемостью огню это станет последним, что я сделал бы в своей жизни. Оставалось только уповать на стихию земли, которой оказалось довольно легко управлять, находясь в сердце горы, в глубине раскалённой шахты.