– Дохнул на неё смертью, – продолжил брутт, не отрывая от меня взгляда. – Умерла через несколько дней. Никто не заподозрил колдовства: этот вид чёрной энергии убивает не сразу. Но убивает.
Я не усомнился в его словах или трезвости рассудка – есть моменты, когда понимаешь, что слышишь правду в самом неприглядном её виде.
– Зачем? – нашёл в себе силы спросить я.
– Ты же сам сказал, – так же отрывисто, даже торопливо, пояснил Люсьен, – зачем. Того рыжего альда у Живых Ключей я действительно убил из удовольствия. Это возбуждает. Когда душа отмирает, свежая кровь дарит живые ощущения. На какое-то время этого хватает, ты снова в строю. Потом опять задыхаешься и ищешь новую жертву. Что, варвар? – криво усмехнулся Люсьен. – Удивил я тебя? Не рвёшься теперь меня спасать? Или по-прежнему думаешь, что я – жертва?
Отмалчиваться было нельзя, брутт что-то решал для себя в этот миг. Жаркую волну, поднявшуюся изнутри, я успешно погасил: не тот случай, чтобы доказывать свою позицию силой.
– Думаю, что ты слабак, – резко проговорил я. – Разбалованный ребёнок. Неудивительно, учитывая твою настоящую сущность.
Удар был ниже пояса, но я не церемонился: не до того. Судя по тому, как исказилось лицо Люсьена, я был на верном пути: ничто другое, кроме презрения, его бы сейчас не пробудило.
– Хочешь быть мразью – будь, – неприязненно бросил я. – Хочешь стать человеком – стань. Но не оглядывайся на меня каждый раз. Что тебе до того, что я скажу? Если сдохнешь выродком – в том только твоя вина. Не моя. Даже не Сандры. Или ты не говорил, что сильнее её? Так докажи… маг шестого круга! Вырвись, стань свободным! Оставь всё чёрное в прошлом, начни набело. Каждый твой шаг – это выбор. Если ты сам выбираешь Тёмного – кто тебя спасёт? Не жди, что кто-то вытянет – сам выкарабкивайся. А я… могу только подхватить с другой стороны.
Для меня это была длинная речь. Сам не знаю, отчего вдруг так закипел. Не только злость за безвинно погибшую девушку, не досада на то, что проглядел, не разочарование в том, что брутт после исповеди не стал лучше, – но боль, как будто у меня похищали брата, а я ничего не мог сделать.
– Ты обещал, варвар, – вдруг тихо проговорил Люсьен. – Ты меня не бросишь, что бы ни говорил, я знаю.
Не помню, чтобы я ему что-то обещал, но спорить не стал тоже. Затянул перевязь с двуручником покрепче, не глядя на брутта, перебрал заклёпки да ремешки, и без того ладно завязанные. Люсьен, впрочем, деланным равнодушием к себе не обманулся.
– А что бы ты сказал, староста, если бы узнал, что я мог исцелить твоего мальца ещё год назад? – криво ухмыльнулся брутт. Чёрные глаза блестели лихорадочно и беспокойно, ничуть не подыгрывая злому веселью молодого колдуна. – В день нашего первого приезда в Ло-Хельм? Да не так, как посоветовал покойный Дамиан, а по-настоящему, намного проще и быстрее… и чистой энергией мог его накачать под завязку – мигом бы поумнел да окреп…
Мир снова обернулся, чтобы дать мне в зубы. Я застыл, не отрывая глаз от притихшего брутта. Тот ждал тоже, словно бросив ещё один камень в чашу весов, и наблюдая, хватит ли, или добавить новых. Будто проверял, останусь ли его… другом, что ли… после того, как узнаю всю правду.
– Прости меня, Сибранд, – впервые назвал меня по имени Люсьен. – Я хуже, чем ты думаешь.
Из таверны уже выходила госпожа Иннара, отыскивая нас взглядом среди чужих повозок и сновавших между ними людей, и я сдался.
Я не стал ему напоминать о том, что видел его сущность – и том, как я о нём после этого думаю, не ему судить; я не рассыпался в пустых уговорах, убеждая, что он станет лучше, если захочет. Я даже не выразился так, как хотел, коротким и ёмким стонгардским словечком – попросту отвернулся и подвёл осёдланного коня госпоже Иннаре. Деметра, если и заметила что-то во мне непривычное, вслух ничего не сказала. Приняла помощь, запрыгнула в седло, перехватывая поводья. Она тоже надела доспех – гладкий, кожаный, плотно прилегавший к телу. Оружия при ней я не заметил, кроме узкого кинжала у пояса, да и не видел я, чтобы дочь Сильнейшего пользовалась чем-то, кроме магии. И то верно – разве удержат добрый клинок эти тонкие руки?
Думал я обо всём этом отстранённо, даже безразлично. Мыслями я всё возвращался к Люсьену, сейчас запрыгнувшему в седло и уже тронувшему поводья. Прокручивал жестокие слова в голове, стараясь не думать про Олана. О том, что уже целый год он мог бы быть здоров. Расти, радовать отцовское сердце и развиваться, как положено младенцу.
Нет; я боролся с яростью и отчаянием, чтобы не упустить главную мысль. Ту, которая пряталась за ворохом масок, фальшивых слов и болезненных признаний.
К моменту, когда мы въехали в долину, я её наконец поймал.
– Там, впереди, – негромко заметила Деметра, ехавшая первой.
– Брейгорн, – признал Люсьен, вглядываясь в силуэт у развилки. – Тебя ждёт, госпожа Иннара. Сопроводить к жениху, видимо. Как узнал, что мы уже на подходе?
– Сердце стихии, – помедлив, отозвалась колдунья. – Эллаэнис чувствует источники. Наше приближение тоже не пропустила бы.
– Нужно было приглушить артефакт, – лениво бросил Люсьен, скользнув взглядом по придорожным сумкам госпожи Иннары. – Сплела зеркальную сеть – и бросила поверх стихии. Ни одна альдка с раздутым самомнением не учуяла бы.
– Зачем? Мы везём артефакт в крепость, так или иначе. Не вижу причин скрывать.
Брутт только плечами пожал: дело, мол, твоё.
– Люсьен, – вдруг позвала Деметра, не глядя на брутта. – Ты точно возвращаешься в гильдию? – ответа не последовало, но дочь Сильнейшего и не ждала его. – Ты достаточно силён и без того, за чем едешь. Да и претендентов, сам понимаешь, немало.
– Не знаю ни одного, – процедил молодой колдун, отворачиваясь от Деметры.
Люсьен не договорил, но я и сам понял: брутт не признавал соперников. Не верил, что кто-то окажется сильнее его. Даже Сандру, как оказалось, уже не опасался. Подобрался, опустил на лицо стальную маску, взгляд – что острый клинок, режет, пронзает насквозь…
Даже в огненной шахте я его таким не видел. И не знал, чего от него ожидать.
– Госпожа Иннара, – поприветствовал низкорослый альд, слегка склонившись в седле. – Рад приветствовать вас живой и невредимой. Но… вас было четверо, когда вы отправились за сердцем стихии.
– Фавиан и Дина погибли у врат, – голосом ровным, как сикирийская степь, проронила Деметра. – Сибранд присоединился в пути.
Судя по взгляду, каким наградил меня Брейгорн, он не забыл ни нашего поединка с Дейруином, ни меча, который я выхватил из его ножен, чтобы сразиться с господином. Впрочем, я альда наградил взглядом не менее тяжёлым: не до шуток. Хочешь смерти, получишь. Время уговоров вышло, каждый шаг приближал к воющей, как боевая труба, судьбе. Привычное ощущение близкой крови и густого от запаха смерти воздуха.
– В гильдии всё спокойно? – обратилась к альду Деметра, когда мы тронули поводья.
Дочь Сильнейшего ехала впереди, за ней, почтительно склонившись в седле, следовал серокожий. Мы с Люсьеном поневоле отстали, но ветер бросал в лицо обрывки разговора, так что в неведении мы не остались.
– Всё ждёт вашего возвращения, госпожа. Асса Дейруин выражал беспокойство задержкой, тревожился о вашем благополучии. Мастер Сандра едва уговорила его не ехать к вам навстречу: вы разминулись бы в пути.
– Как адепты? Занятия продолжаются? Я просила мастеров гильдии не прекращать обучения. Просьбу выполнили?
– Безусловно, – Брейгорн поколебался, затем вынужденно добавил, – однако некоторые из адептов покинули стены гильдии. Мастер Йоаким предоставит вам список. Ушедших немного, но они предпочли обучение в сикирийской гильдии Оша.
– Неудивительно, – ровно отозвалась Деметра. – Гибель мастеров, смерть Сильнейшего, неопределённая судьба самой гильдии – их можно понять. Наверняка ушли лучшие, – вздох получился почти естественным.
– В Ош направилось пять человек, – припомнил Брейгорн. – Но ещё шестеро покинули ряды без разрешения мастера Йоакима, и об их судьбе неизвестно. Асса Дейруин сказал, что непременно проследит, чтобы к ним применили суровые меры. Среди них – стонгардец, – выплюнул, как ругательство, Брейгорн, – полукровка и несколько сикирийцев. Прости, госпожа, я не знаю имён.
Деметра кивнула, а я напрягся сразу по двум причинам. Первая: я знал, что из всех юных магов в гильдии только Мартину, Зоране и Бруно некуда идти, и они бы точно не покинули стен крепости до нашего прибытия; вторая – почтение, с каким обращался к дочери Сильнейшего Брейгорн. Оно вовсе не казалось наигранным – даже в моменты, когда Деметра не смотрела на него, альд не менял позы и не поднимал головы выше, чем положено при общении с ассанами – господами. Такого уважения не удостаивался у нелюдей даже покойный мастер Дамиан; мало кого из бруттов бы так приветствовали в Альдском Доминионе.
Что скрывала от меня госпожа Иннара? Отчего, несмотря на взаимное недоверие, альды по-прежнему относились к ней, как к союзнице? Не собирался ли Дейруин, в конце концов, сдержать слово и… жениться на бруттской колдунье? Эта мысль подстегнула не хуже кнута: сразу вспомнился последний приказ Витольда. Теперь бы выжить, чтобы его выполнить…
Мельница, мимо которой мы теперь проезжали, оказалась наглухо заперта. Тяжёлый засов на двери, замок, плотно закрытая калитка. Даже домашней живности я не заметил: словно улетучился из своего обиталища старый хозяин, прихватив с собой дочку и внука. Дурное ли предчувствие прогнало мельника с насиженного места, или мудрый совет его нового друга, оглума Оука, но мертвенная тишина заброшенной мельницы показалась мне оглушающей, и поскрипывавшее от ветра колесо лишь подпевало в такт нехорошим мыслям.
Дорога на Унтерхолд тоже показалась пустынной: вдалеке едва тащилась одинокая повозка, из города выехал последний боевой отряд стражи, охранявшей торговые пути. Слишком тихо. И если я это заметил, то и остальные, как мне казалось, поняли нехитрые приготовления местных: ждали беды.
До ущелья и крутой горной тропы, ведущей наверх, к крепости магов, мы, впрочем, не доехали.
– У-у-у, – многозначительно протянул Люсьен.
– Брейгорн, – голосом ровным, как натянутая струна, проронила Деметра, – это что?
– Лучшие маги Альдского Доминиона приветствуют тебя, госпожа Иннара, – почтительно произнёс телохранитель. – Они прибыли, чтобы помочь вам с асса Дейруином создать артефакт.
– Логика в этом, конечно, есть, – заговорил Люсьен, потому что упавшую вслед за этим тишину можно было резать ножом, – ведь амулет четырёх стихий не создать одному магу. Их нужно как минимум четыре, и не ниже шестого круга. Для верности я бы подстраховался магами послабее, так что расчёт, конечно, правильный: пригнать сюда десяток ваших ребят явно не первого круга. Вот только почему здесь одни альды, друг мой Брейгорн? Помнится, договор был о том, чтобы в обряде участвовали представители Совета Бруттской Империи…
– Асса Дейруин говорил, что госпожа Иннара вполне может представлять Совет одна, – подчёркнуто вежливо, обращаясь к одной Деметре, проговорил Брейгорн. – Кроме того, в обряде может участвовать мастер Сандра, маг шестого круга.
Я увидел, как дёрнулась щека Деметры, но дочь Сильнейшего ничего не сказала. Подправила растрепавшиеся русые пряди, тронула поводья, выпрямляя спину, и первой поехала навстречу ожидавшим нас магам. Я невольно залюбовался бруттской колдуньей: маленькая и решительная, она сейчас казалась мне воплощением величественности, внутренней силы и строгой красоты. Потемневшие от влаги волосы обрамляли открытое, волевое лицо, тёмные от напряжения глаза смотрели только вперёд. Отчего я считал её в первые дни нашего знакомства серой да невзрачной? Видит Дух, женщины прекраснее после смерти Орлы я не встречал…
– Любовь моя, дорогая невеста, – обратился к Деметре Аркуэнон, едва она приблизилась к альдам, – позволь тебе помочь.
Дейруин протянул руки, помогая госпоже Иннаре выбраться из седла – привычная и приятная мне обязанность на время нашего совместного пути. Люсьен едва слышно хмыкнул, услышав, как я скрипнул зубами, но мне было не до шуток: довольно с меня закулисных игр! Всего одно движение – метнуть короткий топор – и последний приказ Витольда будет выполнен!..
– И я рада видеть тебя в добром здравии, – проговорила Деметра, внимательно рассматривая лицо жениха, – если, конечно, ты солжёшь мне о том же.
По лицу альда пробежала быстрая тень, заготовленные слова приветствия замерли на языке. Я воспользовался секундным замешательством, чтобы скользнуть взглядом ему за спину. Около десяти незнакомых мне альдов, все в длинных серых балахонах с чёрными узорами, мастер Сандра, вперившая немигающий взгляд в Люсьена, Эллаэнис, затерявшаяся среди земляков, но, тем не менее, одетая, как на праздник – недаром стояла рядом с Дейруином, когда мы подъезжали. Возможно, что и прельстился её красотой наследник альдского престола, – не удивлюсь, если так…
– О чём ты, Деметра? – мигом растерял альдскую чопорность Аркуэнон. – Разве я не послал с тобой телохранителя, Фавиана? Вижу, что он не вернулся с вами – значит, верно выполнял свой долг…
Люсьен фыркнул, уже не сдерживаясь, но Дейруин его даже взглядом не удостоил.
– Фавиан убил Дину, Арк, – тихо проговорила Деметра, не отстраняясь от жениха. – Теперь ты мне ответь: почему?
Ошарашенное изумление на лице альда было искренним. Даже я, с затуманенным от болезненной ревности взором, смог это понять. Видит Дух, хотел бы я свернуть ему шею! Но против всех человеческих законов, гласа совести и чувства справедливости – разве мог я поддаться бессильной ярости, что сейчас сжигала меня изнутри?
– Я не отдавал подобного приказа, Деметра, – с силой вытолкнул Дейруин, сжимая ладони невесты. Выше маленькой бруттки на целую голову, он бессознательно притягивал её ближе, чтобы заглянуть в глаза. – Никогда… я бы никогда, и ты это знаешь!
– Как я могу верить тебе, Арк? Он убил её, – всё так же тихо продолжила Деметра. – И как знать, может, я была следующей?
– Даже не сомневайся, – подтвердил за её спиной Люсьен, спешиваясь. – Точно была.
Наверное, маг круга Дейруина мог убивать взглядом, и Люсьена спасло лишь то, что его круг был ещё выше.
– Асса Дейруин не давал указаний, – нехотя припомнил я, разрубая напряжённую тишину. – Так нелюдь сказал. Перед смертью.
Удивление, смешанное с тщетно подавляемой благодарностью, тенью мелькнуло на лице альда и пропало. Он отвернулся, но Люсьен вновь не дал ему заговорить.
– Я и не говорю, что это он давал, – пожал плечами брутт, обращаясь ко мне. Забавным получался разговор: почти все собеседники игнорировали друг друга. – Я просто уточняю, что наша дорогая Деметра была в списке смертников на первом месте. Дина прилагалась. А теперь и заказчика вычислять не нужно: по грустному лицу и так понятно, что живая госпожа Иннара очень расстроила дражайшую Эллаэнис.
Все взгляды обратились к кусавшей губы альдке в тот момент, когда она хмуро рассматривала дочь Сильнейшего. Не ожидавшая всеобщего внимания, Элла вскинулась, ошарашенно завертела головой.
– Что ты несёшь? – севшим голосом вытолкнула она. – Люсьен, ты…
– Я, – безжалостно подтвердил брутт, – срываю надоевшие маски. Приворот – вещь замечательная, если только не использовать его на всяком полезном мужике, и не мстить каждому, на кого он не подействовал. Судя по тому, как ты обхаживаешь Дейруина, он тебе тоже отказал? Ну, так я и думал. Это-то тебя и заводит, а, Элла? Сибранд тоже плевать на тебя хотел, как и я. А виной твоей зависти госпожа Иннара, к ногам которой завидные женихи так и падают. Зато Фавиана и уговаривать не пришлось: он же твой след, как пёс, лизал. Так вожделел, что забыл о своём прямом долге перед господином и его невестой…
Во время этого короткого монолога серокожая альдка то темнела, то светлела лицом, не в силах вытолкнуть ни слова. Взгляды её сородичей, самого Дейруина и скудной горстки людей обратились к ней; под перекрёстным огнём чужих мыслей Эллаэнис не сразу собралась с духом, чтобы выкрикнуть:
– Заткнись!!! Клевета, это позорная клевета, Арк!
Крик сорвался в визг; большего доказательства, чем обращение к наследнику альдского престола, мне и не требовалось. Если бы в самом деле переживала за обесчещенное имя, взывала бы к госпоже Иннаре, которая едва не пострадала от рук предателя…