Крым для России – первый шаг возвращения в мир
Законность воссоединения Крыма с Россией
Крым принадлежит России с XVIII в., населен и освоен, преимущественно русскими, и даже этнические украинцы, живущие там, в основном воспринимают себя как людей русской культуры. Его принадлежность остро ощущалась даже на сугубо бытовом уровне: тамошние экскурсоводы изумлялись, что историей Крыма (в значительной части татарской), экскурсиями по нему, в том числе в палящую жару, интересовались почти исключительно туристы из России. Украинские, в основном, лежали на пляжах – и это показывает, что украинский народ, каким бы близким он нам ни был, так и не ощутил Крым своим.
Украинское государство почти не развивало Крым – так Болгария не развивает самую южную часть своего побережья (за Синеморцем), когда-то принадлежавшую Турции, с неофициальной мотивацией «может быть, придется отдавать». Так поляки, переселенные в когда-то немецкие районы Силезии, до сих пор не селятся в брошенные добротные дома немцев: «хозяева могут вернуться». He только сам Крым так никогда и не счел себя украинским – «незалэжная» Украина тоже так и не начала считать его своим, и российскому руководству в 2014 г., во многом поневоле, пришлось проявить уважение к этим почти совпадающим позициям.
Возможно, отношение украинских властей к Крыму было вызвано и тем, что, с сугубо юридической точки зрения, в 1954 г. Хрущёв передал Крым Украине, пусть и в рамках одного государства, не просто «волюнтаристски», но и с прямым даже не нарушением, а игнорированием всех существовавших в то время правовых норм. Так что юридически эта передача, увы, была недействительной; и нужно обладать отечественным правовым нигилизмом, чтобы не замечать это в течение 60 лет.
Крымские татары составляют официально 12, по заявлениям их собственных представителей – аж 14% населения (при этом значительную их часть образуют турки-месхетинцы и представители других народов Средней Азии, спасавшиеся от этнических чисток и «прихваченные» руководителями крымско-татарской диаспоры для увеличения своей численности и, соответственно, представительности). Почти половина их, вопреки официально объявленному руководителями их диаспоры бойкоту и совершенно дикой пропаганде (большинство не раз и не два в течение двух недель получили листовки о том, что русские якобы собираются их выслать в Северный Казахстан и уже договорились с Назарбаевым), пришла на референдум. Социологические исследования показывали, что из числа тех, кто социализован, т.е. работает и зарабатывает деньги вне рамок своей общины и своего клана, большинство выступают за воссоединение с Россией, так как эти люди хотят жить по нормам современного мира, а не потерпевшего поражение Средневековья.
Крым населен русскими и является частью России: это видно и по настроениям людей. Доля стремящихся к воссоединению там качественно выше, чем даже в Донецке, Луганске и Харькове (где на момент проведения референдума она составляла, по оценкам, 55–60%). Стоит напомнить, что в той же Одессе, хотя доля сторонников России и превышала долю сторонников Украины вдвое (22 против 11%), две трети жителей выступали за «вольный город», т.е. свободную таможенную зону, формально кому-то принадлежащую, но никому на деле не подчиняющуюся. В Херсонской же области, непосредственно прилегающей к Крыму и имеющей стратегическое значение для его снабжения водой и электроэнергией, а также обеспечения транспортом, доля сторонников воссоединения с Россией составляла около 40%.
Крымский референдум полностью легитимен даже с формальной точки зрения, так как украинская государственность прекратила свое существование, как бы ни пыжились нацисты, при поддержке и прямом руководстве США и Евросоюза, захватившие власть в Киеве в результате государственного переворота. Реальная власть принадлежит финансировавшим Евромайдан олигархам, разобравшим «на кормление» отрасли и силовые министерства, и нацистским боевикам, находящимся у них на содержании. Сайентологи вроде Яценюка и баптистские проповедники наподобие Турчинова производят впечатление не более чем марионеток, играющих роль временной ширмы и формально приемлемой для Запада «витрины молодой украинской демократии». Реальной власти у них нет, так как нет своих бандформирований, и все, что они могут, – это обещать по дешевке продать западным «стратегическим инвесторам» и своим хозяевам-олигархам то, что еще осталось у Украины: газотранспортную систему, плодороднейшие земли сельхозназначения, морские и речные порты, угольные шахты.
Верховная рада была легитимна – но ровно до начала своей деятельности, когда она растоптала Конституцию и уничтожила единственный орган, который мог оправдать это действие «чрезвычайными обстоятельствами» – Конституционный суд. Тем самым она уничтожила не только себя, но и украинскую государственность, возникшую в 1991 г. (президент Янукович, сохранив формальную легитимность, перестал быть элементом государственности даже не в момент своего бегства, а позже – когда он отказался, в отличие от де Голля, от возможности воссоздания государственности на основе собственного аппарата).
А в отсутствие центральной, унитарной государственности – даже предполагаемой, даже существующей в качестве лишь возможности, а не реальности – каждый регион, каждое большое сообщество граждан вправе учреждать собственную государственность. Впрочем, даже если бы этого и не случилось и в Киеве сидела бы не банда поддерживаемых Евросоюзом нацистов (что позволяет говорить о них как о «евронацистах»), а совершенно легитимное полноценное государство, ситуация бы не изменилась. Ведь принцип территориальной целостности доминирует над правом наций на самоопределение только в том случае, если государство выполняет перед представителями этих наций необходимый минимум своих прямых, неотъемлемых обязанностей.
Сейчас на Украине не выплачиваются пенсии; по дорогам нельзя проехать из-за самодеятельных блокпостов, собирающих дань (как это было, например, в Афганистане между Наджибуллой и «Талибаном»), и просто бандитов; евронацистские каратели терроризируют даже миллионные города; а страна неумолимо валится даже не в кризис, а в разруху по образцу времен Гражданской войны. Соответственно, ни о каком исполнении властями своих обязанностей перед населением не идет и речи – и принцип самоопределения по международному праву решительно доминирует над идеей территориальной целостности. Впрочем, даже если бы на Украине существовала государственность и даже если бы она обеспечивала нормальную жизнь, реализованный Западом прецедент Косова вполне внятно и убедительно доказывает: этнические группы все равно имеют право добиваться своей независимости в формате государственности.
Стоит вспомнить и то, что в 1991 г. Украина вышла из Советского Союза сразу после специально проведенного референдума, на котором абсолютное большинство ее населения вполне однозначно высказалось за ее сохранение, пусть и независимой, но «в составе Советского Союза». Таким образом, выход был осуществлен в прямом противоречии с волей народа, закрепленной решением референдума, на основании одной лишь «декларации независимости» – и при этом не дожидаясь никакой, даже сугубо формальной, реакции тогда еще существовавших союзных властей. В 2014 г. Крым принял решение о самоопределении со значительно бóльшим соблюдением правовых норм, чем Украина в 1991 г. (строго говоря, с полным соблюдением всех мыслимых и немыслимых норм): по крайней мере в соответствии с решением референдума, а не вопреки ему.
Правовую же возможность государства присоединиться к другому государству, в том числе и вопреки воле стран Запада (оформляемой обычно как «воля всего мирового сообщества»), доказала ГДР, вошедшая в состав ФРГ, как справедливо напомнил президент В.В. Путин, вопреки воле всего Запада, при поддержке одного лишь горбачёвского СССР. Поведение А. Меркель, впрочем, показывает, что это было ошибкой. Таким образом, воссоединение Крыма с Россией не только абсолютно естественно, но и совершенно законно и легитимно даже с наиболее формальной из возможных точек зрения.
Россия начала свое воссоединение – в полной мере даже не сознавая это, вопреки интересам правящей бюрократической тусовки, во многом подчиняясь давлению случайных обстоятельств. Но неумолимая, железная воля народов прокладывает себе путь, и мы должны сознавать: каким бы робким, частичным, половинчатым ни был первый шаг – он сделан. Россия начала возвращаться в историю человечества, в настоящую, серьезную мировую политику – и это потрясает всех, привыкших к четверти века национального предательства.
Подлинный «национальный проект»
«Мировое сообщество» нам объяснило с предельной искренностью и предельной доступностью: Россия для него будет виноватой всегда. И даже если мы исчезнем с лица Земли – мы все равно будем виноваты перед ним уже тем, что когда-то вообще существовали. Поэтому обращать внимание на это сборище лжецов и провокаторов, признающих право народа на вооруженное восстание в своих интересах, но не его же право на мирный и цивилизованный референдум, когда их интересы могут оказаться под угрозой, не стоит. Президент России В.В. Путин правильно констатировал: для Запада не существует ни законов, ни обязательств – значение имеют только интересы, причем исключительно его собственные. И единственное, что он понимает, – это сила. «Мягкая» или «грубая» – это уже по обстоятельствам. И разговаривать с ним, если мы не хотим стать трупами, жертвами бомбежек, бесправными замученными беженцами или, в самом лучшем случае, овощеподобными януковичами, имеет смысл только на единственно доступном и интересном ему языке – на языке силы.
Сегодня следующий этап необходимой демонстрации силы – это возрождение Крыма. Посмотрите: воссоединение Крыма соединило вновь, казалось бы, навсегда разорванные власть и народ. Известный телеведущий И.С. Виттель после открытия Олимпиады воскликнул: «Украдите у меня еще денег, чтобы я еще раз пел стоя гимн своей страны!» – но в той ситуации речь шла именно о «еще одном разе». Российское общество прекрасно понимало, что праздник пройдет, а жизнь останется. Сейчас же, после воссоединения Крыма, народ России испытал забытое, казалось, навсегда чувство гордости за свою страну. Суворов во время его покорения писал: «Мы русские, какой восторг!»
И теперь надо развить и углубить это чувство гордости, чтобы оно не обернулось чувством стыда, ставшим привычным за четверть века национального предательства. Нужно оправдать доверие Крыма – и русских, и украинцев, и татар, которые поверили нам, вопреки жесткой пропаганде своих диаспор. А тех, кто нам не поверил, надо переубедить. Это реальный «национальный проект», объединивший власть и народ, за исключением либеральных отщепенцев: на бытовом уровне они сами исключили себя из страны, – и теперь надо исключить их из государственной власти.
Интеграция Крыма состоит из трех групп задач: решения наиболее острых текущих проблем жизнеобеспечения, унификации нормативно-правового поля, достижения стратегических целей. Решить задачи первой группы можно за год, максимум полтора, но их специфика и сложность требуют создания на это время специального органа управления с особыми полномочиями; на сегодняшний день идеальной организационной формой представляется Госкомитет при Президенте России. В оперативной работе он должен входить в правительство, но быть «ведомством со звездочкой» и подчиняться президенту, так как и внешнеполитических, и оборонных проблем, и диверсионно-террористической деятельности евронацистов никто не отменял.
Слухи о назначении «главным по Крыму» вице-премьера Д. Козака обнадеживают (пугает огромная пауза с принятием управленческого решения по развитию Крыма). В первой половине 2000-х годов он показал себя ограниченным юристом, почти не видящим разницы между писаным правом и практикой правоприменения – что обернулось для страны разрушительными судебной, административной реформами, «разграничением полномочий между уровнями управления» и некоторыми иными действиями со схожими печальными результатами. Однако работа на Северном Кавказе и подготовка к Олимпиаде безусловно расширили его кругозор и укрепили навыки практической работы – в противном случае он не смог бы достичь, например, совершенно неправдоподобного успеха в Сочи.
Д. Козак обладает незапятнанной репутацией, что большая редкость для нынешних руководителей этого уровня (и далеко не только в России, но и в других европейских странах), и хорошей практической хваткой. Поэтому его направление «на Крым» было бы абсолютно оправданно, хотя и обернулось бы определенной потерей для остальной России. Не вызывает никаких сомнений, что он способен организовать постоянное конструктивное взаимодействие и с «вежливыми военными» (которые, насколько можно понять, были крымчанами, служившими рядом со своими домами в армиях и России, и Украины), и с диаспорами крымских татар.
Среди текущих проблем, которые в настоящее время все еще не все сознают в России в полном объеме, наиболее важной представляется проблема воды. До советской власти ее в Крыму почти не было: все помнят стихотворение Пушкина о Бахчисарайском фонтане, но надо понимать, что его «поэтические слезы» – это слезы в прямом смысле слова. Вся роскошь, которую мог себе позволить властелин Крыма, не раз сжигавший Москву, – это «фонтан», по которому вода сочится отдельными, считанными каплями: основная часть Крыма воды не имеет. В настоящее время Крым получает ее из Днепра; и не только официальное перекрытие канала, но и приезд обычной диверсионной нацистской группы из Киева способны оставить 2,7 млн человек практически без воды.
Нужно понимать, что нацистам не впервые устраивать, или по крайней мере пытаться устраивать, геноцид, а мировое сообщество и германский канцлер, считающая для себя нормальным избрание по три раза подряд просто потому, что ее фамилия – не «Путин», всецело поддержат нацистов в этом деле или, по крайней мере, не будут возражать – в том числе и по исторической традиции своих государств. Исторический опыт учит: люди, уповавшие на нормальность нацистов, в основном становятся мертвыми или беженцами.
Однако в силу важности и очевидности эта проблема, насколько можно судить по информации ряда компетентных источников, в принципе решена. На тот случай, если не удастся обеспечить договоренность о взятии ключевых объектов канала вне Крыма под охрану, в том числе неформальную или совместную, проведена полноценная подготовка к быстрой прокладке по дну Керченского канала полноценного стратегического водопровода вроде того, который снабжает Кипр водой Турции.
Важно, что Черноморский флот в Севастополе по советским нормам имеет опреснительные установки, достаточные для водоснабжения города и его окрестностей. И что является приятной неожиданностью для всех, знакомых с деятельностью А. Сердюкова, эти установки имеются в наличии и исправны. Мощности для водоснабжения остального Крыма до ввода в действие стратегического водопровода, даже с учетом потока курортников, есть, хотя и по аварийным нормам. Эти нормы вполне достаточны для нормальной жизни; а вот о сельском хозяйстве в таких условиях, к сожалению, придется забыть.
Вторая острейшая проблема полуострова – электроэнергия: Крым обеспечивает свое пиковое потребление на 20%. Категорически необходим энергомост с Россией, и все необходимые работы в этом направлении ведутся весьма интенсивно. Крым имеет месторождения, поставляющие по трубопроводам нефть и газ на Украину, но даже для сжигания газа в ТЭС мало ее построить: нужны значительные мощности по «подготовке» (сушке и очистке) газа, полностью оставшиеся на Украине. Поэтому быстрое создание собственной электроэнергетики Крыма не только дорого, но и попросту невозможно.