В дальнейших планах <…> – выкладывать не только наши собственные издания, но и другие труды, ставшие уже библиографической редкостью, при условии, что они будут способствовать нашей цели: пропагандировать межконфессиональную толерантность, поощрять просветительство, вести ищущих знаний по пути веры и прогресса»45.
Суть подвижничества интеллектуальной когорты ИД «Медина» можно попытаться раскрыть с помощью двух концептов, обусловливающих коммуникативную природу мусульманского общества, таких как побуждение и призыв. В первом случае речь идет о важном принципе исламской организации человеческого общества, формулируемом как «побуждение к приобретению знаний», в основании которого лежит императив «приобретение знаний – обязанность каждого мусульманина»46. Второй концепт находит свое воплощение через «призыв стремиться к совершенству», знание которого позволяет понять «важность обращенного к нам еще пятнадцать веков назад побуждения ислама говорить наилучшее и делать все наилучшим образом»47. (В обоснование упомянутых принципов с нашей стороны, несомненно, следовало бы привести соответствующие аяты из Корана и цитаты из Сунны – основных сакральных текстов, которыми руководствуются члены мусульманских коллективов. Однако мы вынужденно опускаем их здесь из-за форматных требований, предъявляемых составителями научного сборника.)
Что важно отметить: практически на всех этапах религиозного и светского образования нижегородско-московской группы молодежи, составившей сплачивающие ядра многих других проектов ДУМЕР, далеко не ограничиваясь успешно действующим медиа-холдингом «Медина», ее активно поддерживал и идейно вдохновлял глава Совета муфтиев России Р. Гайнутдин – в прошлом выпускник исламского медресе «Мир Араб» в Бухаре, а также Российской академии государственной службы при Президенте РФ (РАГС). В 2003 г. Р.И. Гайнутдинов защитил диссертацию на кафедре религиоведения РАГС на тему: «Ислам в России (опыт философского анализа)», является автором многих научных трудов по мусульманскому богословию, догматике и праву48. Вместе с ним и под его руководством новое поколение мусульманских «младо-интеллектуалов» в течение нескольких последних лет корректирует деятельность по подготовке квалифицированных исламских кадров как основы следующего поколения российской мусульманской элиты. Следствием этого становится регулярное выдвижение своих соратников, в большинстве своем молодых ученых и дипломированных специалистов, на должности руководителей средних и высших исламских учебных заведений, находящихся в ведении ДУМЕР, – Нижегородского исламского медресе «Махинур», Нижегородского исламского института им. X. Фаизханова, Нижегородского исламского медресе им. шейха Абдулджалила Биккинина, Московского исламского университета (института) и др.
Другим важным аспектом становления нового поколения интеллектуальной мусульманской элиты следует определить взаимообогащающее сотрудничество с экспертными сетями по вопросам развития ислама и государственно-конфессиональных отношений, межрелигиозным и межкультурным связям. Существенный прирост интеллектуальной капитализации позволил медиа-холдингу создать устойчивую сеть исламских СМИ и производство оригинального информационного контента в собственных корреспондентских пунктах в Москве, Санкт-Петербурге, Нижнем Новгороде, Казани, Екатеринбурге, Грозном, Тюмени, Махачкале и др. для нескольких информационно-аналитических порталов и интернет-сайтов («Ислам в Российской Федерации», «Ислам в Содружестве Независимых Государств», «Мусульмане России» и др.), а также для более десяти периодических изданий (ежемесячные общероссийские, евразийские и областные газеты, интеллектуально ориентированные евразийские журналы мусульманской общественной мысли, ежеквартальные научно-публицистические альманахи и т.д.), выпускаемых на бумажных и электронных носителях.
Все это создало возможности для выхода на принципиально иной уровень позиционирования российского мусульманского сообщества в информационном общественно-политическом и религиозном пространстве страны и Евразии, а также значительного расширения коммуникативного потенциала символической власти Совета муфтиев России как одного из двух реальных институциональных объединений российских мусульман в стране, которое оправдывает статус Всероссийской централизованной религиозной организации мусульман (первая позиция исторически сохраняется за Центральным Духовным управлением мусульман России, возглавляемым верховным муфтием Т. Таджуддином).
Сейчас можно говорить о начале нового этапа в деятельности Совета муфтиев России, опирающегося в информационной деятельности на ресурсную базу Издательского дома «Медина». Он связан с выполнением очень амбициозной и важной задачи объединения мусульман на евразийском пространстве и в пределах СНГ. Именно это направление в ближайшее время будет являться одним из системообразующих в деятельности данной общероссийской мусульманской организации. Другие мусульманские организации как по региональному охвату населения, так и по уровню решаемых ими задач в публичном пространстве находятся в лучшем случае на уровне межрегиональных хозяйствующих ассоциаций, но никак не идеологических лидеров российских мусульман.
Будучи объединенной в своеобразную социально-символьную сеть, мусульманское духовенство и профессиональная интеллигенция ДУМЕР и СМР намерены определять мейнстрим развития общества, его дискурсы и мифологемы49. На это прямо указывает экспертно-блоггерская активность мусульманских молодых интеллектуалов. Назовем лишь некоторых из них, наиболее заметных в исламском сегменте публичной сферы: P.M. Мухаметов, политолог-исламовед, редактор Издательского дома «Ансар», член Экспертного совета Совета муфтиев России; Р.В. Курбанов, политолог-кавказовед, сопредседатель Российского конгресса народов Кавказа, член рабочей группы Общественной платы РФ по делам Северного Кавказа, представитель общественного крыла Совета муфтиев России, шеф-редактор портала «Кавказская политика» и основатель Московской школы мусульманской журналистики; А.В. Макаров, социолог и историк-тюрковед, публицист, начальник отдела по работе с общественными организациями и мигрантами; Р. Айсин, политолог, журналист-блоггер, бывший лидер Всемирного форума татарской молодежи и ряд других.
Названные личности молодых мусульман являются частыми участниками научных экспертных обсуждений, общественно-политических дискуссионных площадок на федеральных теле-радиоканалах, в новостных агентствах, интернет-сообществах, организуемых в столичном и региональных кластерах по проблемам политического ислама, противодействия радикальному исламизму и религиозному экстремизму. Впрочем, в оценках их идеологических оппонентов можно встретить и такие суждения, в которых некоторые из перечисленных специалистов именуются «федеральным исламистским лобби в медиапространстве», содействующим «реализации интересов как исламистских кругов в целом (в том числе пока не перешедших к силовой борьбе против российского государства), так и непосредственно вооруженного исламистского подполья»50. При всей жесткости подобных характеристик, звучащих в адрес мусульманских политологов и исламоведов, восстающих против бездоказательных и недобросовестных работ, вроде аналитического доклада «Карта этнорелигиозных угроз: Северный Кавказ и Поволжье», подготовленного рабочей группой Института национальной стратегии51, которые нагнетают исламофобские настроения вокруг российского ислама, унижая при этом представителей национальных окраин, молодые интеллектуалы намерены и впредь противостоять в публичном пространстве попыткам создания дезинтегративных настроений.
В этом вопросе они находят серьезную поддержку со стороны ряда членов Государственной думы и Совета Федерации Федерального Собрания РФ, Общественной палаты РФ, российского центра «Аль-Васатыйя», а также признанных специалистов и ученых страны. В частности, академика-секретаря отделения историко-филологических наук Российской академии наук, директора Института этнологии и антропологии РАН академика В.А. Тишкова, подвергшего также серьезной критике упомянутый доклад, авторы которого провокационно изображают Северо-Кавказский регион «цитаделью радикального исламизма»52. Академик Тишков, выражая надежду на то, что интеграции уроженцев Северного Кавказа в российское общество послужит новая Стратегия государственной национальной политики страны, предусматривающая формирование общегражданской нации, тем самым он со своей стороны также рассчитывает на энергичное содействие представителей мусульманской интеллектуальной молодежи в реализации большого национального проекта. Особенно в условиях, когда конструирование гражданской нации проходит под знаком «борьбы за идентичность», соперничества дискурсивных конструктов за групповую идентичность общности и составляющих ее индивидов.
Справедливым будет признать и тот факт, что в настоящий момент радикальные исламисты в борьбе мировоззренческих смыслов и ценностных паттернов могут действовать крайне успешно. В России противостояние между традиционным исламом и исламистами стало повсеместным. Помимо Северного Кавказа, где это противостояние принимает самые крайние, вплоть до вооруженных столкновений, формы, оно отмечается в Татарстане, Башкирии, Астраханской, Волгоградской и некоторых других областях»53.
Дагестанский исследователь А.-Н. Дибиров, вслед за американским ученым арабского происхождения М.З. Хусейном, выделяет как одну из главных причин радикализации ислама кризис идентичности общества54. В основе кризиса идентичности российских мусульман, считает он, лежит «гипертрофированная религиозность» молодого поколения, которая давит не только на политическую жизнь, но и на общественное сознание. Кризис идентичности вызван также тем, что ислам как образ жизни противопоставляется многими адептами мусульманской культуры такой важной составляющей нашей идентичности, как русско-европейская культура. Хотя события на Кавказе, где самое значимое расслоение фиксируется на поле идейных течений в исламе (традиционализм, фундаментализм, модернизм), прежде всего, по линии традиционализм – фундаментализм, отзываются эхом на идентичности всей мусульманской России, политолог С.А. Семедов считает, что «говорить о радикализации ислама мы можем только по отношению к Кавказскому региону России»55.
Подводя итоги сказанному, подчеркнем, что в постсоветской России спектр апелляций к исламу неизмеримо расширился. Ревайвализация ислама, предъявленная в начале 1990-х годов в качестве важного аргумента во внутриполитическом и культурном самоопределении регионов России с мусульманским населением, обеспечившая массовую поддержку этнического возрождения, о чем подробно говорится в работах Л.В. Сагитовой, входящей в казанскую группу исследователей ислама, смогла заполнить идеологический вакуум для миллионов людей, искавших ценностную опору и социально-политические ориентиры в сложную эпоху перемен. Одновременно религия ислама стала важнейшим ресурсом в поиске экономических и политических союзников для региональных элит и мусульманских институтов в условиях новых политических реалий и рыночной экономики56.
Настоящий этап, наблюдаемый в развитии мусульманского сообщества России, можно назвать периодом его всестороннего интеллектуального совершенствования и институционального укрепления символической элиты. Практически отказавшись от создания за последние десять лет каких-либо новых политических движений и партий, излагающих политические цели в терминах ислама (в отличие от 1990-х годов, когда партийное строительство мусульман России в значительной степени проходило под мусульманскими лозунгами), среда российских носителей исламской идентичности естественно «созрела» до нового уровня элитогенеза.
В структурной иерархии его акторов отчетливо определяются черты символической элиты, которая энергично интегрируется в единый конгломерат с другими элитными группами – с постепенно омолаживающейся политической элитой мусульманских регионов, которой также свойственно многоуровневое представительство57, и молодым пополнением – интеллектуальной элитой. Активно действуя в пространстве публичной сферы, они участвуют в переопределении и формировании исламской и национальной (общегражданской) идентичностей как коммуникативных конструктов. Добиваясь равноправного положения с православной доминирующей группой, мусульмане настаивают на признании равноположенности их сообщества ключевым субъектам программы российского нациестроительства. В противном случае любое дальнейшее пренебрежение политической элитой, властвующей сегодня от имени и в интересах православного большинства, высказывающимися в научной среде предупреждениями об опасности нелегитимного использования дискурсивной власти58 может вести к нежелательной радикал-исламизации отдельных групп мусульманского населения и далее продолжать провоцировать в российском социуме нежелательные конфликты в сфере этнополитических и межконфессиональных отношений. Опасность такого исхода крайне нежелательна, особенно в условиях гетерогенности постсоветского политического сообщества, все еще остающегося, по оценке авторитетного специалиста в области национальной политики В.А. Михайлова, «сложной, неравновесной системой, в которой потенциалы согласия и конфликтности сохраняются почти равновеликими»59.
Как справедливо отмечает политолог О.Ф. Шабров, «возникшему с крушением унифицированного советского строя разнообразию экономических, политических, идеологических форм, помноженному на растущее этническое и конфессиональное разнообразие, должна соответствовать модель государственного управления, отвечающая особенностям многосоставного (выделено нами. – Авт.) общества»60.
Проблемы конструирования коллективных идентичностей в таком сложном организме, каким является полиэтничная и много-конфессиональная страна – Российская Федерация, несомненно, в ближайшие годы продолжат сохранять свою особенную актуальность. Это обусловлено как необходимостью сохранения целостности Российского государства, так и тем, что феномен идентичности сегодня по всему миру задает определенные параметры национального развития. Следовательно, он требует выработки новых концептуальных подходов с привлечением коллективного разума современного неограниченного коммуникативного сообщества (по Ю. Хабермасу), способного дать простор для интегрирующего эффекта политическим, интеллектуальным и символическим элитам, которые сами поддерживают защитные силы против подавления и неравенства в социуме и руководимы побуждением совместного поиска истины.
Место и роль ислама в регионах Российской Федерации, Закавказья и Центральной Азии
Юг России в условиях неравномерного развития и роста напряженности
Юг многолик и эмоционален. Здесь переплетаются разнородные проблемы людей и общества. Обеспечение безопасности и стабильности на Юге России – одна из ключевых задач руководителей нашей страны. Социально-политические и экономические проблемы, угрозы и риски в южном макрорегионе61 являются актуальным предметом научного исследования по двум причинам: во-первых, в силу практической значимости самой темы для национальной безопасности в южном макрорегионе, особенно в преддверии зимней Олимпиады в Сочи в 2014 г., критической массы накопленных противоречий и возможности дальнейшего ухудшения ситуации в одном из самых многонациональных и поли-конфессиональных регионов; во-вторых, научная значимость исследования определяется самой сложностью переплетения на относительно небольшой территории целого комплекса проблем. Они связаны с теневой экономикой, гражданскими противоречиями в республиках, попытками административно-территориальной оптимизации и вялотекущей партизанской войной. Эти и другие негативные процессы разворачиваются на фоне колоссальной коррупции на местах. Целый ряд событий не достиг бы такого размаха без внешнего геополитического воздействия.