Образ жертвы своекорыстной власти, мужественное поведение Михаила Ходорковского на суде и в период заключения, незаурядный талант политического аналитика, побуждавший внимательно изучать его тексты «из зоны» и сторонников, и гонителей, способствовали сакрализации этой фигуры носителями либеральных взглядов. Эффект сакрализации оказался весьма противоречивым. Почитание Ходорковского в качестве безупречного борца с режимом допускало несколько интерпретаций прошлого опального олигарха. В одном случае нужно было говорить о прозрении высшего менеджмента ЮКОСа, решившего раз и навсегда отказаться от прежних методов стяжания богатства и пожертвовать своими активами и свободой ради становления в России институтов демократии, правового государства и свободного рынка, основанного на честной конкуренции. В другом случае требовалось представить бизнес Ходорковского как удивительное исключение среди бизнесов других олигархов. Наконец, третья стратегия предполагала апологетику российской финансовой олигархии как таковой, например в качестве одного из эксцессов исторически неизбежного этапа первоначального накопления капитала. Все три стратегии базировались на целом ряде допущений и умолчаний, и, таким образом, оказывались уязвимыми как для сторонников власти, так и для тех, кого даже печальная участь Ходорковского не заставила признать легитимность произведенного в 1990-е годы перераспределения собственности.
После ареста Ходорковского в весьма деликатном положении оказались так называемые системные либералы. Хотя сам термин появился только в конце первого десятилетия XXI в.2, выход на арену российской политики системных либералов может быть синхронизирован с приходом к власти Владимира Путина. На протяжении почти всех 1990-х годов неолиберальные реформаторы обладали возможностями оказывать решающее или, по крайней мере, значимое воздействие на выбор стратегического направления развития России. При Путине они продолжали пользоваться немалым влиянием, однако это уже было влияние исполнителей или кураторов какой-либо подсистемы в рамках системы, которая контролировалась другими силами. Подчас дело доходило до готовности исполнить предложенную властью роль, за которую взялся бы далеко не каждый идеологически мотивированный государственник. Хрестоматийный пример – участие одного из главных организаторов залоговых аукционов Альфреда Коха в установлении контроля власти над телекомпанией НТВ, принадлежавшей Владимиру Гусинскому. Для занимавших ригористическую позицию демократов перестроечной волны, подобных Юрию Афанасьеву, такого рода системный либерализм был равнозначен коллаборационизму [Афанасьев 2011]. По мере развертывания «дела ЮКОСа» обвинения системных либералов в коллаборационизме, исходившие от радикальных противников режима, становились все более решительными. Найти убедительные аргументы, оправдывающие включенность системных либералов в вертикаль власти, становилось все труднее.
Традиционная линия самозащиты системных либералов состояла в том, что присутствие в структурах власти или сотрудничество с ними позволяют минимизировать ущерб от «поворота к авторитаризму», сохранить основные завоевания 1990-х годов, предотвратить тотальное доминирование силовиков в важнейших секторах экономики и ликвидацию автономии гражданского общества. Наряду с этим сохранялась и апелляция к пиночетовской модели, позволяющей под защитой служб безопасности и военных осуществить социально-экономические преобразования, мандат на которые либеральные силы были не в состоянии получить через свободные выборы. Наконец, время от времени воспроизводился тезис о том, что существование системных либералов будет способствовать смягчению, а в дальнейшем – внутреннему перерождению режима. «Дело ЮКОСа», а также отставка Михаила Касьянова с поста главы правительства в феврале 2004 г. давали достаточно оснований говорить о перерождении самих либералов, продолжающих оставаться во властных структурах. По сути дела, в начале второго президентского срока Владимира Путина пакт между элитами был заново отредактирован, и в соответствии с новой редакцией системным либералам не просто передавались на «аутсорсинг» важные сферы экономической, социальной, научно-образовательной политики, но требовалась их необратимая вовлеченность в систему властных отношений. Вместе с тем, перестав занимать ключевые позиции в системе властных отношений, системные либералы все же не превратились в ширму, прикрывающую консолидацию авторитарного режима. Они, скорее, выполняют внутри «вертикали власти» роль своеобразных балансиров или предохранителей, позволяющих избежать чрезмерного усиления других групп влияния либо удерживать их противоборство в приемлемых рамках.
* * *
В 2018 г. исполняется 15 лет кульминационным событиям путинской олигархомахии. Нет сомнений, что без этой борьбы траектория развития России была бы существенно иной. Исход борьбы, прежде всего, означал, что серьезная угроза восстановлению «вертикали власти» устранена, а сама власть остается на доминирующих позициях в системной связке «власть–собственность». В некотором смысле это можно считать возвращением в российскую историческую колею, к той системе отношений, которую в свое время безапелляционно сформулировал Павел I: «Il n’y a de grand chez moi que celui a qui je parle et pendant que je lui parle» (нет [в России] важного человека, кроме того, с кем я говорю и пока я с ним говорю). Так или иначе, но в начале XXI в. владение или распоряжение действительно крупной собственностью в России возможно только с фактической санкции политической власти и лишь до тех пор, пока эта санкция сохраняется. Возможности конвертации собственности в политическое влияние если не пресечены полностью, то достаточно надежно ограничены. Можно сказать, что эти ограничения были установлены весьма своевременно: первая из так называемых «цветных революций» на постсоветском пространстве – грузинская «революция роз» – разразилась менее месяца спустя после ареста Михаила Ходорковского. Между тем одним из важнейших механизмов раскручивания политических кризисов, называемых «цветными революциями», является готовность тех или иных групп экономической элиты внутри соответствующей страны оказывать мощную ресурсную поддержку силам, нацеленным на захват власти. В отсутствие этого важнейшего фактора внешнее воздействие, направленное на дестабилизацию или смену режима, как правило, оказывается неэффективным. Поэтому «деолигархизацию» можно считать необходимым рубежом в процессе возрождения российского суверенитета и восстановления статуса России как важнейшего международного игрока.
Литература
1. Афанасьев Ю. Возможна ли сегодня в России либеральная миссия? // Континент. 2011. № 148.
2. Кляйн Н. Доктрина шока: Расцвет капитализма катастроф. М.: Добрая книга, 2009.
3. Никонов В. Назад, к концерту // Россия в глобальной политике. 2002. № 1.
4. Опыт и уроки 1990-х. – Стенограмма круглого стола в Фонде «Либеральная миссия». 20.12.2010. – Режим доступа: http://www.hse.ru/data/2011/02/24/1208 592426/Opyt_i_uroki_1990h_20122010.pdf (Последнее посещение – 02.04.2018.)
5. Пайпс Р. Россия при старом режиме. М.: «Независимая газета», 1993.
6. Панюшкин В. Узник тишины: История про то, как человеку в России стать свободным и что ему за это будет. М.: Секрет фирмы, 2006.
7. Стиглиц Дж. Куда ведут реформы? К десятилетию начала переходных процессов // Вопросы экономики. 1999. № 7.
8. Ясин Е. Демократия – цель или средство? // Эхо Москвы. – 17 декабря 2010 г. – Режим доступа: http://www.echo.msk.ru/blog/yasin/734938-echo/ (Последнее посещение – 02.04.2018.)
9. Eisenstadt S.N. Traditional patrimonialism and modern neopatrominialism. London – Beverly Hills, CA: Sage Publications, 1973.
10. Erdmann G., Engel U. Patrimonialism revisited – beyond a catch-all concept // Hamburg: German institute of global and area studies working papers, N. 16. – February 2006. – Режим доступа: http://repec.giga-hamburg.de/pdf/giga_06_ wp16_erdmann-engel.pdf (Последнее посещение – 02.04.2018.)
11. Rutland P. Putin’s economic record: Is the oil boom sustainable? // Europe–Asia Studies. 2008. Vol. 60. N 6.
12. Weber M. Wirtschaft und Gesellschaft. Grundriß der verstehenden Soziologie. Tübingen: Mohr, 1976.
Угрозы и риски духовной безопасности современной России // Гуманитарий Юга России, Ростов-на-Дону, 2018, т. 7, № 1, с. 161–169
Ключевые слова: духовная безопасность; национальная безопасность; глобализация; национально-культурная идентичность; массовая культура; духовная конкуренция; социокультурный раскол.
Шевченко О.М., доктор философских наук, доцент, Институт социологии и регионоведения (Южный федеральный университет, г. Ростов-на-Дону)
Тихоновскова М.П., магистрант, Институт социологии и регионоведения (Южный федеральный университет, г. Ростов-на-Дону)
В статье рассматривается проблема выявления угроз духовной безопасности России и поиска путей их преодоления в условиях глубокого социокультурного раскола российского общества.
В вводной части статьи авторы акцентируют внимание на определении понятия «духовная безопасность», которая является неотъемлемым элементом системы национальной безопасности общества. Долгое время духовная безопасность не рассматривалась в качестве значимого фактора национальной безопасности, поскольку на первый план выходили военные, экономические, политические, информационные, экологические и иные проблемы. Однако в последние годы, когда стали очевидными негативные последствия кризиса духовности и культуры, охватившие современное российское общество, духовная безопасность начинает рассматриваться в качестве ведущего фактора сохранения национального суверенитета и культурной идентичности России.
Несмотря на то что понятие «духовная безопасность» еще находится в процессе концептуализации, его введение в российский научный дискурс обусловлено потребностью в возрождении и трансляции духовных ценностей, которые способны стать основой для консолидации российского общества в условиях глубокого социокультурного раскола страны.
Существует несколько подходов в понимании духовной безопасности общества. В настоящее время в научном дискурсе сложился комплексный подход в понимании духовной безопасности, который позволяет рассматривать ее в единстве трех аспектов:
– как способность личности, общества и государства сохранять и развивать позитивную созидательную духовность;
– как состояние защищенности жизненно важных интересов и потребностей личности, общества и государства;
– как систему отношений между субъектами общественной жизни, обеспечивающую благоприятные условия для духовной жизни и духовного развития.
Однако духовная безопасность выступает не просто элементом системы национальной безопасности, но и сама по себе представляет достаточно сложную систему, охватывающую различные сферы жизнедеятельности общества: культурную, религиозную, идеологическую и т.п. Кроме того, в систему духовной безопасности попадают и условно смежные с духовной сферой области: политическая, экономическая, социальная, сфера межэтнического взаимодействия. Это дает основание рассматривать духовную безопасность как многогранное социальное явление, обеспечивающее нормальное функционирование всех общественных институтов государства.
Специфику внешних угроз духовной сфере российского общества ученые в первую очередь связывают с негативным воздействием глобальной культуры на традиционные российские духовные ценности. Причем стержнем глобальной культуры являются западные нормы и принципы, которые считаются принципиально чуждыми российской ментальности и обладают деструктивным потенциалом в отношении как личности, так и общества в целом. В этой стратегии все «незападное», своеобразное, другое должно исчезнуть или занять скромную нишу в установленной системе западных ценностей. Одним из векторов глобализационных процессов является культурная глобализация, стратегией которой выступает культурная экспансия.
Угрозу духовной безопасности современной России представляет массовая культура, которая ориентирована на подражание наиболее примитивным образцам западной поп-культуры. Отсутствие воспитательного противодействия разлагающему влиянию СМИ усугубляет нравственные проблемы общества на всех уровнях, и в такой ситуации вопрос сохранения национальной духовной культуры – это вопрос сохранения духовного и политического суверенитета страны. Подмена национальной духовной культуры культурой другого народа или космополитичной массовой культурой ведет к уничтожению государства как в нравственном, так и в политическом аспекте.
В последнее время в мире идет процесс ужесточения духовной конкуренции, которая используется для воздействия на ментальность соперника с целью его духовной дезориентации, при которой становится возможным оказывать влияние на сознание социума с целью дальнейшего овладения уже его природными и экономическими ресурсами. Сегодня основным средством достижения геостратегических целей является информационно-психологическая, культурная, конфессиональная, идеологическая и научно-техническая борьба между геополитическими конкурентами.
Существуют также угрозы внутреннего характера, которые связаны с деструктивными последствиями постсоветских трансформаций для духовной сферы российского социума, в результате чего произошло изменение системы ценностных ориентаций и мотивов поведения людей, приведших к переоценке базовых ценностей. Среди основных внутренних угроз авторы статьи акцентируют внимание на социокультурном расколе, возникшем в результате травматических институциональных изменений в обществе. На сегодняшний день социокультурный раскол российского общества (цивилизационный – на Запад и Восток, территориальный – на центр и периферию, социокультурный – на элиту и простонародье и др.) только усугубляется. Более того, он проявляется в нарушении нормальных эмоциональных связей между людьми, нарастании взаимной отчужденности в обществе. Отечественные социологи отмечают наличие в российском обществе устойчивой тенденции к атомизации, которая подрывает чувство принадлежности граждан к общей культуре, истории, судьбе.
Причем социокультурный раскол общества проявляется не только в утрате общих духовно-нравственных ориентиров, культурных смыслов, единой национально-культурной идентичности народов России, но и в политико-правовой, экономической, социальной сферах общественной жизни страны. Сформировавшееся недоверие людей к институтам власти подтверждает данный тезис.
Анализируя внутренние угрозы духовной безопасности современной России авторы, основываясь на исследованиях социологов, выделяют наиболее характерные факторы: кризис институциональной системы общества; демографический кризис и девальвация традиционных семейных ценностей; кризис межпоколенческих отношений; несформированность общероссийской национально-культурной идентичности; криминализация общества; рост социального пессимизма; отсутствие культуры доверия в обществе. Исследователи полагают, что причиной распространения в обществе недоверия является потребность личности в обеспечении зоны своей безопасности.
В заключение статьи авторы отмечают, что духовное состояние современного российского общества следует рассматривать как рискогенное в силу присутствия таких факторов, как взаимное отчуждение населения и государства, атомизация общества, разочарование граждан в деятельности политических институтов страны, колоссальное социальное неравенство, духовно-нравственная деградация, засилье массовой культуры. Необходимо определение четких критерий оценок идей и явлений, умение дифференцировать их по принципу конструктивные / деструктивные, созидательные / разрушительные.