Все связанное с ними прошло на эстетико-платоническом уровне, но тем не менее они оставили в душе несравненно теплый след.
Ведь только ничего не смыслящие в жизни мужчины полагают, будто лишь физическое обладание женщиной может дарить свет радости.
* * *
Вспоминаю всех по мере возникновения на том или ином периоде моей учебы.
Глубина идентификации героинь зависит от степени нескромности моих воспоминаний о каждой из них.
Лена Передреева – контр-Королева Красоты
Абитуриентом Литинститута я стал в 30 лет.
(Если быть точным, свое эпохальное тридцатилетие я пережил как раз в литинститутской «абитуре».)
Пройдя творческий конкурс с повестью «9-й цех» (http://www.proza.ru/2017/11/11/1024), я был допущен к обычным вступительным экзаменам.
Не помню уже сколько человек на место оставалось на этом этапе; думаю, что не больше 2-3, поскольку основная масса претендентов была отсеяна на уровне предварительного отбора произведений. Но тем не менее я волновался всерьез, поскольку школу окончил 13 лет назад, программы не раз поменялись, да и привычка сдавать подобного рода экзамены давно у меня пропала. Пол-лета, уехав во время отпуска в Ленинград, я готовился.
Работал, как грек на водокачке: перечитывал давно известные книги и листал современные школьные учебники, которые мне достала где-то первая жена.
У меня имелся шанс избежать устных терзаний, выложившись лишь письменно. Школу в 1976 году я окончил с золотой медалью, а при всех пертурбациях продолжало действовать положение о внеконкурсном зачислении медалистов по отличной оценке на первом экзамене.
Мне сильно повезло: среди тем сочинений оказался Гоголь и мне удалось вставить в рассуждения по не сильно любимых мною (и даже не перечитанных тем летом…) «Мертвых душ» проникновенные слова об Акакии Акакиевиче из «Шинели». Но тем не менее и этот экзамен был для меня мукой адской.
Хотя и не том смысле, как может пониматься. Сочинение сочинения труда не составляло: к тому времени я уже 5 лет прирабатывал журналистом при «Вечерней Уфе» и мог написать что угодно на какую угодно тему – нелегко было просто его записать.
(Писал от руки я всю жизнь из рук вон плохо. Это качество досталось по наследству от покойного отца – который, будучи врачом, вынужден был в возрасте 25 с чем-то лет заниматься по школьным прописям, поскольку его рецепты не мог прочитать ни один провизор.
Считается, что качество почерка находится в обратной зависимости от интеллекта – и с этим трудно не согласиться, видя завитушки писарей. Упомянутый математик Леонтьев писал так, что на следующий день все написанное могла прочитать лишь его строгая жена – сам он своих закорючек уже не понимал.
Если судить по почерку, то в интеллектуальном плане я превосходил своего жизненного кумира Алексея Федоровича: написанное только что я разбираю наполовину, не будучи способным восстановить начало слова по его окончанию.)
Разумеется, в редакцию газеты я всегда сдавал свои статьи машинописно. Хотя, конечно, писал их с великими усилиями от руки: в те годы о персональных компьютерах догадывался лишь Билл Гейтс, а трудность сочинения прямо на машинке знает каждый, имевший с нею дело.
Создав конкурсное произведение мысленно за пару минут, я еле уложился по времени, чтобы сначала его записать, а потом перечитать, соединяя буквы (которые писал отдельно в целях распознаваемости, но потом убоялся, что вместо «вместо» проверяющие прочитают «в место» со всеми последствиями для меня).
Но все-таки стояло лето, душа была полна неясных томлений, а аудитория – абитуриенток всех приятных возрастов.
И потому, просматривая свой текст одним глазом, вторым я смотрел по сторонам.
(Так, как будто мне, неуемному… Казанове, в тот момент старшему преподавателю Башгосуниверситета, не хватало по жизни аудиторий, полных свежих и сочных девичьих тел…)
* * *
И невдалеке от себя я увидел девушку лет двадцати.
Красивая, стройная и высокая, она чем-то сразу приглянулась, хотя по жизни я любил женщин миниатюрных, да и писаных красавиц всегда жаловал не сильно.
На ней сиял костюм морского стиля: синий, с белыми кантами, широкими обшлагами и большими блестящими пуговицами.
Ничем другим незнакомка себя не проявляла; сидела, как все прочие, с несчастным лицом над своим сочинением – но было в ней неуловимое нечто, не позволившее сразу отвести глаза.
А отведя, я не мог посмотреть на нее еще раз.
А потом еще, еще и еще…
И лишь потом, уже после завершения экзаменов (из которых мне-таки удалось избежать всех, кроме первого!), когда на стене заочного корпуса появился список студентов, я узнал, что на нашем потоке будет учиться москвичка поэтесса Елена Передреева, занявшая III место на I конкурсе красоты «Московская красавица» (http://picterra.ru/?p=750 ).
* * *
Сейчас подобными хэппенингами не удивишь никого; интересуются сущностью лишь девчонки предпубертатного периода да престарелые эротоманцы.
На западе «конкурсы красоты» еще с бог весть каких пор проходили как нечто традиционное и безэмоциональное.
Тот же, первый, воспринимался жителями СССР как почти репортаж из публичного дома… хотя вряд ли был таковым.
(Показательным мне кажется и то, что первый конкурс красоты состоялся в 1988 – на год раньше последнего совещания молодых писателей и незадолго до гибели самого СССР и начала конца русскоязычной литературы.)
Конкурс создавал впечатление чего-то крайне пошлого и непристойного. Тем более, что освещал его кичевый усач, который позже долгие годы был ведущим одной из пошлейших российских телеигр.
Отборочные туры на ТВ выглядели омерзительно, и я воспринимал их именно такими.
Образ конкурса красоты оказался таким сильным, что у меня родился одноименный рассказ (http://www.proza.ru/2017/10/27/1253). В нем нашли отражение эмоции простого советского человека, приведшие героиню к радикальным размышлениям о жизни. Этот рассказ увидел свет в 1991 году, в сборнике «ТОЧКА ОПОРЫ» (повести и рассказы молодых Ленинградских писателей).
Но тем не менее то событие оказалось некоей этапной точной советского социума.
Имена победительниц «Московской красавицы» остались в памяти многих людей до сих пор.
Первых двух я вспоминать не стану, а вот 3-й стала та самая девушка в матросском костюме.
Я же бы не просто присудил ей 1-е место, но рядом с ней никому бы не дал и следующих двух.
* * *
На I курсе заочного отделения нас, как я уже сказал, насчитывалось около сотни человек, распределенных по семинарам: проза, поэзия, драматургия, критика, перевод… имелась и еще какая-то чертовня, которой я не помню
Общими для всех специальностей были потоковые лекции, но туда исправно ходили только иногородние, которые предпочитали ездить на Тверской бульвар, нежели сутками сидеть в холодном, грязном и вонючем общежитии. Москвичи же появлялись на них от случая к случаю, поскольку имели куда более дружественную среду внеучебного времяпровождения.
Все общались на своих семинарах, причем общежитские, как всегда и везде, несколько отделялись от москвичей.
Лена училась на поэзии, я – на прозе, за все пять лет мы могли так и не узнать самих имен друг друга.
Нас свела судьба: в те годы подавляющая масса советских людей не знала иностранных языков. Владев английским с 5 лет от роду, я был признан пригодным для литературного перевода.
(В этой книге можно прочитать 3 мои работы по переводу романа английского писателя Джерарда Тиккелла с оригинального Лондонского издания, которое я раздобыл в те непростые годы уже не помню каким образом.)
Лена тоже обладала знаниями – мы оказались в одной спецгруппе и познакомились естественным образом.
И я был тому очень рад.
* * *
Несмотря на титул почти Королевы красоты, Лена Передреева отличалась характером веселым и общительным.
Я был очарован ею с первых минут совместного пребывания в аудитории (кажется, бывшей дворницкой, в которой когда-то жил подметавший Литинститутские дворы одиозный писатель Андрей Платонов).
Лена, конечно, было очень красивой; не верящих моим словам отправляю на… страниц Яндекса, где можно увидеть ее конкурсные фотографии, от которых времена нашей учебы отделяли лишь несколько лет.
Но дело было даже не в красоте как таковой – не в совершенстве ее бюста, длине ног, разрезе глаз или форме носа…
По моему глубокому убеждению, некрасивых женщин не бывает в принципе, бывают лишь слепые мужчины.
Лена была живой, как сама жизнь.
И, кроме того, вхождение в модельный бизнес сотворило из нее гражданку мира без национально-территориальных приоритетов, и это делало ее особо близкой мне по духу.
* * *
Постепенно я узнал, что после Конкурса красоты Лена получила годовой контракт в каком-то западном агентстве, откуда привезла модные туалеты, которые теперь радовали наш глаз в институтских аудиториях.
Одним из них был и тот замечательный матросский костюм, который привлек мое внимание и который я потом видел на нашей курсовой королеве не раз и не два.
Она часто и много смеялась без видимых на то причин – точнее, умела солнечно смеяться там, где иной человек мог едва выдавить из себя улыбку.
Общение с Леной всегда дарило беззаботную радость еще и потому, что она была просто неистощима на всякие шутки.
У нее имелась длинная, до пят, шуба из чернобурой лисы – роскошная, какие тогда были в диковинку.
Как-то раз, появившись в коридоре перед очередной парой по английскому, Лена закричала издали:
– Хотите, покажу вам лисий стриптиз?!
Разумеется, все мы были «за»; последнее слово дарило невнятные надежды.
Радостно хихикнув, королева распахнула свою несравненную шубу…
Взмахнула полами, как крыльями – как делают настоящие стриптизерши, у которых под шубой ничего нет…
…Лена взмахнула великолепной шубой – и все увидели голую лисью кожу, обнажившуюся из-под отпоровшейся подкладки.
Тогда это показалось смешным; сегодня вспоминается с грустью.
* * *
Причем не только потому, что все ушло в невозвратность.
Что я никогда не стану снова молодым и не буду радоваться невинным шуткам королевы красоты.
Мне грустно от мыслей о самой Лене.
* * *
Она окончила полный курс Литинститута; в файле «Выпускники 94-95 гг», когда-то присланном мне Валерой Роньшиным, есть строчка:
Передреева Елена Анатольевна. Поэзия.
В нынешнем Интернете о ней не нашлось ничего.
Про победительницу 1 КК – школьницу с 332 зубами – было несколько слов о том, что она где-то занимается чем-то околоспортивным.
Девушка, занявшая второе место, стала киноактрисой и снимается до сих пор, хотя уже давно перестала быть девушкой. Причем должен признаться, что как зрелая женщина она мне очень даже нравится.
А относительно Елены Передреевой имеется лапидарная запись, что сведений о ней не имеется.
* * *
Стихи Лена, как видно, оставила.
В Литинституте я их не читал, но не думаю, что писала она плохо.
Ведь отец ее был не просто известным московским поэтом, но еще и другом моего старшего друга – ленинградского прозаика Валерия Петровича Сурова (http://www.proza.ru/2018/06/06/794), а с людьми плохими и бездарными тот никогда не дружил.
С другой стороны, сам Петрович прожил жизнь нелегкую и не слишком счастливую – и, боюсь, что дружеское окружение его тоже не отличалось устроенностью судеб.
А благополучное пребывание на вершинах литературного Олимпа без сильной поддержки невозможно.
Да, Лена пожила год как человек, благородно зарабатывая внешними данными в том неведомом агентстве. Но ведь одним годом все и ограничилось; с западных подиумов она вернулась на заплеванный асфальт России.
И те привезенные из заграниц наряды, что ослепляли нас на первом курсе, к концу учебы ветшали и блекли – о чем говорит эпизод с «лисьим стриптизом».
Красуясь в разваливающейся шубе посреди холла около учебной части заочного отделения, Лена делала хорошую мину при плохой игре.
* * *
Надеюсь лишь на то, что Лена Передреева удачно вышла замуж.
Сменила фамилию, куда-то уехала и забыла богом прОклятую шестую часть суши, как тягостный сон перед рассветом.
* * *
А я до сих пор вспоминаю ее с тихой радостью.
Вспоминаю Елену Передрееву как одного из солнечных людей, которыми дарила меня жизнь в далекой и счастливой молодости.
Она была первой девушкой, вошедшей в Литинститутские впечатления, и осталась со мной навсегда.
И в своем давнем шуточном стихотворении «Алексею Ланкину» (http://www.proza.ru/2017/10/30/428) я посвятил нашей милой королеве красоты целую строфу…
Аня Данилова – моя любовь на первых курсах
Фамилию Анину – указанную в заголовке – знает не только вся Россия, но и весь читающий мир.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.