— Клуб? — восхитился Амос. — Затейливо.
Верхний этаж был обставлен мягкой мебелью с плюшевой обивкой и выстелен бордовыми коврами. Конвоир открыл дверь в конце коридора — она выглядела деревянной, но, судя по тяжести, под панелями скрывалась сталь. Затейливо, но не в ущерб безопасности.
После роскоши коридора офис по ту сторону двери выглядел почти спартанским: панели и терминалы на металлическом столе, настенный экран с видом на океан притворяется окном, а вместо офисного кресла — большой резиновый шар.
Эрик всегда начинал ерзать, если приходилось долго сидеть.
— Тимми, — сказал он, поднимаясь за столом, как за баррикадой.
Двое охранников остановились по сторонам двери.
— Меня теперь называют Амосом.
— Думаешь, я не знал? — рассмеялся Эрик.
— Ты знал, — согласился Амос.
Эрик хорошо выглядел. Выглядел здоровым, как никогда в детстве. У него даже наметилось брюшко. А вот левая рука осталась маленькой, ссохшейся. И хромота была заметна, даже когда он стоял. Впрочем, теперь, среди символов успеха и па фоне сытой фигуры, увечье представлялось памяткой прошлой жизни, а не бессилием.
— Ну вот, — сказал Эрик, — я тут гадаю, что привело тебя в наш городок.
— Он побил Троя, — предупредил один из охранников. — И Люси сказала, что он и ее лапал.
— Убил кого–то? — осведомился Эрик и, не услышав ответа, заключил: — Это он еще вежливый.
— Верно, — дружески кивнул ему Амос. — Я тебе не гадить пришел, просто поболтать.
— Что ж. — Эрик опустился на свой резиновый шар. — Давай поболтаем.
Глава 11
Алекс
Через три дня после встречи с Талиссой — последней встречи, как он теперь думал, — и обеда с Бобби Драпер Алекс понял, что пора домой. Он поужинал с родными и с парой старых друзей. Он посмотрел, как изменился родной город и в чем остался прежним. И еще раз убедился, что сломанное не всегда можно починить. Ближе к «все в порядке» ему не подобраться.
До отлета оставалось разочаровать еще одного человека. Экспресс — «труба» на Лондрес–Нову тихонько гудела, реклама над сиденьями сулила на тысячу ладов улучшить жизнь пассажиров: техническими сертификатами, усовершенствованным нижним бельем, отбеливателем для зубов. Система распознавания лиц затруднилась определить Алекса, и ни одна реклама к нему не обращалась. Разве что тощий адвокат в костюме оливкового оттенка, обещавший помощь в переселении на новые миры за Кольцом. «Начни новую жизнь в дальних колониях! Мы поможем!»
Сидевший напротив парень лет семнадцати уставился в пространство, прикрыв глаза то ли от скуки, то ли в полудреме. Алекс в этом возрасте решал, поступить ему во флот пли подать документы в Верхний университет. И встречался с Керри Траутвайн, несмотря на то что Траутвайн–отец был религиозным фанатиком, ненавидевшим принадлежащего не к той секте ухажера дочери. А по ночам они с Амал–шахом и Королом Надкарни разыгрывали сражения на боевом симуляторе.
Сидящий напротив мальчик ходил но тем же коридорам, ел в тех же ресторанах, примерно так же думал о сексе, но жил при этом в другой вселенной. Алекс попробовал представить: будь у него в семнадцать лет возможность перебраться к чужому солнцу, что бы он выбрал? Познакомился бы тогда с Талиссой?
Нежный механический голос объявил о прибытии на терминал Атерпол. Парень открыл глаза, встрепенулся и недоверчиво зыркнул на Алекса. Торможение толкнуло Алекса в спину — почти как при плавном разгоне на тяге — почти, но не совсем.
Атерпол был пригородом Лондрес–Новы, единственным узлом, откуда расходись ветки во все районы города. Пассажирский зал перекрывал сводчатый потолок, перронные двери в стенах были уплотнены, чтобы воздух не утекал в вакуумные «трубы». Выход из терминала открывался в большой публичный парк с настоящими растениями, маячившими в искусственных сумерках. Материал скамеек изображал дуб и железо, между деревьями вились дорожки, а от пруда пахло сыростью и водорослями. Успокоительное бормотание воздуховодов накрывало все вокруг непрестанной и вечной молитвой. В стенах были окна — светлые и темные. Окна контор и квартир, ресторанов и ремонтных помещений.
Алекс прошел к дальним воротам парка, откуда местная «труба» вела в другой район. Иннис–Шэллоу, где жила Бобби, пользовался не лучшей репутацией. Впрочем, самый зловещий район Марса был лучше самого фешенебельного сектора Цереры, а что касается Бобби, всякому, кто рискнул бы поднять на нее руку, если он не задумал самоубийства, следовало иметь за спиной армию.
На станции Иннис–Шэллоу Алекс накинул куртку и пошел дальше пешком. Можно было взять напрокат карт, а на углу девочка не старше четырнадцати зазывала воспользоваться услугами рикши, но идти было недалеко, а предстоящий в конце пути разговор сильно пугал Алекса.
***
Он уже шел этой дорогой три дня назад — когда еще саднила неудача с Тали. Терминал вывел его к комнатам Бобби. Алекс не виделся с бывшей десантницей с той ночи, когда Кольцо взмыло из руин Венеры и отправилось на дальний край системы, но сейчас ему подошел бы любой собеседник, лишь бы отвлечься от первой встречи этого дня.
Бобби проживала в очень милом боковом коридоре, украшенном продольной оранжереей и коваными фонарями в стиле, который дизайнер счел викторианским. Не успел Алекс остановиться перед нужной дверью, как она открылась.
Бобби Драпер была крупной женщиной, и хотя жизнь на гражданке чуть смягчила выпуклость ее мускулатуры, от нее, как жаром от огня, било силой и уверенностью в себе. При виде ее Алексу всякий раз вспоминалась древняя история — когда жители Самоа копьями и камнями сбросили в море вооруженных испанских конкистадоров. Такие женщины, как Бобби, помогали поверить в эту историю.
— Алекс! Заходи! Извини за беспорядок.
— Не страшнее, чем у меня в кабине под конец долгого рейса.
Большая комната Бобби оказалась просторнее рубки «Роси» и была декорирована в серых и терракотовых тонах, которые здесь странным образом сочетались. В столовой поместилось бы не больше четырех человек, а еще два стула стояли в других комнатах. От входной двери сквозь арку напротив был виден монитор, на котором медленно расплывались цветные пятна — словно ожили кувшинки на пруду с картины Моне. Там, где в обычном доме стоял бы диван, располагался тренажер и стойка с гантелями. Спираль лестницы уходила наверх в маленькую спальню — бамбуковые ступени мягко светились.
— Уютно устроилась, — заметил Алекс.
Бобби виновато оглянулась на собственную квартиру.
— Мне так много не нужно. Совсем не нужно. Но я думала, что мне хочется простора. Чтобы расправить плечи.
— Думала, что хочется?
Она пожала плечами.
— Так много не нужно.
Надев куртку из коричневой кожи, придавшую ей деловой вид и отчасти скрывшую ширину плеч, Бобби отвела гостя в рыбный ресторанчик и угостила рубленой форелью под черным соусом — вкуснее Алекс не пробовал. Местное пиво подавали охлажденным. За два часа раны, оставленные словами Талиссы и презрением к себе, стали меньше саднить. Бобби рассказывала о работе с ветеранами. О женщине, которая обратилась за помощью к психиатру — ее сын после отставки не вылезал из–за игровой консоли. Бобби связалась с его сержантом, и парень получил работу на верфи. И еще о человеке, который объявил застрявшую у него в прямой кишке секс-игрушку боевым ранением. Когда Бобби смеялась, Алекс смеялся с ней за компанию.
Понемногу и он разговорился. Рассказал о том, каково было по ту сторону Кольца. О том, как выглядели с орбиты судороги Илоса — или Новой Терры, или как там ее в конечном счете назовут. И о том, каково было возвращаться с пленником на борту — отсюда разговор перешел на первый раз, когда они везли арестантку — Клариссу Мао, дочь Жюля–Пьера и сестру первой жертвы протомолекулы, — и к тому, как теперь поживают Холден, Амос и Наоми.
Вот тут его и накрыла боль. Тоска по дому — по команде и кораблю. Он наслаждался остроумием Бобби и ее компанией, но на самом деле ему с той минуты и до сих пор хотелось одного — вернуться на «Росинант». Вот почему то, к чему Бобби перешла в конце разговора, прозвучало для него как гром среди ясного неба.
— Да, Алекс, — заговорила она, и сразу стало заметно, как она старается сохранить прежний, свободный и дружеский, тон, — у тебя остались связи на флоте?
— Есть кое–кто, служат на Гекате.
— Я вот подумала, не окажешь ли ты мне маленькую услугу?
— Конечно, — согласился Алекс и через долю секунды уточнил: — Какую?
— У меня завелось хобби, — неловко объяснила она. — Это… неофициально.
— Работа на Авасаралу?
— Вроде того. Последний раз мы с ней обедали, и она рассказала кое–что, что заставило меня задуматься. О том, что открытие новых миров многое меняет. Меняет стратегии. Что-то этом роде. А один из главных ресурсов Марса — из тех, на которые будет спрос, — его флот.
— Не понял, — признался Алекс. — Ты о наемниках?
— Я о том, что у нас исчезают разные вещи. Черный рынок… За последние годы мы пережили пару немаленьких войн. Много кораблей пропало. Некоторые мы просто потеряли из вида. А флот так растянут — не знаю, много ли они сейчас уделяют внимания пропажам. Ты слышал о нападении на верфи Каллисто?
— Да, смотрел что–то такое.
— Вот тебе и пример, да? Серьезный инцидент, а первая реакция — выяснить, кто за ним стоял, и восстановить оборону.
— Конечно, — сказал Алекс, — этим ведь надо заниматься.
— И потому задача узнать, что пропало, оказывается если и в списке, то далеко не первым пунктом. И все это, в общем, понимают, только вслух не говорят.
Алекс выпил, поставил бутылку и вытер губы ладонью.
— Значит, ловкачи на базе могут под этим предлогом выкинуть кое–какое оборудование на черный рынок, объявив его пропавшим?
— Именно. Такое и раньше бывало, но сейчас, когда всюду хаос и он все ширится…
— А население Марса утекает на корабли колонистов…
— Да, и это тоже, — кивнула Бобби.
Взгляд ее стал жестким. Алекс склонился к ней, оперся локтями на стол. Запах рыбы и соуса еще висел в воздухе, хотя тарелки убрали. На экране над входом отплясывал под компьютерную поп–музыку молодой человек в пародийном деловом костюме. Языка Алекс не разобрал: на такой скорости все языки превращаются в бессмысленный набор звуков.
— Ты хочешь сказать, что разыскиваешь каналы, по которым военная техника Марса утекает на черный рынок?
— Оружие, — добавила Бобби. — Медицинское оборудование. Боеприпасы. Боевые скафандры. И даже корабли.
— И ты занимаешься этим в одиночку, на досуге, потому что Крисьен Авасарала что–то такое сказала.
— Я в некотором роде работаю на нее.
Алекс рассмеялся.
— Уже побаиваюсь напоминать, но ты начала с того, что тебе нужна помощь. А какая, не сказала.
— Ребята с Гекаты со мной не станут разговаривать. Я из десанта, они — флотские. В этом все дело. А ты с ними знаком, а если и не знаком, ты для них свой, мне такой никогда не стать. Я думала, не согласишься ли ты для меня чуток покопать.
Алекс кивнул, по сказал только:
— Я подумаю.
Впоследствии, решив, что хоть какой–то отрезок его жизни должен окончательно завершиться, он понял, что придется сказать Бобби, что они встречаются последний раз, и ответить ей отказом. Ему надо вернуться на свой корабль. Если он сможет чем–то помочь ей оттуда, будет только рад. Но прежде всего ему нужно покинуть Марс и больше не возвращаться.
***
Алекс дошел до ее коридора. Чугунные фонари мерцали, создавая иллюзию земной улицы, какой она могла быть столетия тому назад. Эхо незнакомых ни ему, пи Бобби, но приятных и уютных мест. Он пошел медленнее, прислушиваясь к почти беззвучному тиканью воздухоочистителей, словно за их шепотом надеялся уловить журчание Темзы.
Где–то рядом коротко вскрикнул мужчина. Нет, это все–таки Иннис–Шэлоу. Алекс прибавил шагу. У двери Бобби он задержался.
Та оказалась закрыта, но не плотно. Черная, идеально круглая клякса лежала на панели в том месте, где язычок замка входил в раму. Тонкая светлая линия отмечала трещину в по гнутой керамике. Снова донесся мужской голос — тихое бормотание, закончившееся резким, властным окриком. Голос звучал за дверью Бобби.
Сердце Алекса застучало втрое быстрее. Он выхватил из кармана терминал и поспешно вызвал местную службу спасения. Нажал кнопку срочного вызова и подтверждение, но заполнять подробно не стал — было некогда. Встав перед дверью и сжав кулаки, он мечтал, чтобы рядом оказался Амос.
Затем Алекс толкнул дверь и ворвался внутрь.
Бобби сидела у стола, на одном из двух стульев, с руками, заведенными за спину. Ноги были вытянуты вперед — стул оказался ей не но росту. На губах и на шее сбоку Алекс увидел кровь. Мужчина в сером комбинезоне целился ей в затылок.
Двое других, тоже в сером, повернулись к Алексу. Оба сжимали автоматические пистолеты. Четвертый, в удобном костюме цвета золы и в яркой голубой рубашке, взглянул на вошедшего с досадным удивлением. При виде Алекса он округлил глаза.
Его ругательство почти потерялось за треском дерева. Алекс не уследил за мгновенным движением Бобби, когда та в щепки разбила стул, к которому была привязана, и перехватила руку с пистолетом за запястье. Вопль стрелка слился с влажным хрустом.
Кто–то выстрелил наобум, грохот отдался в ушах. Алекс с криком бросился вперед и наткнулся на мужчину в костюме. Они оба отлетели назад. Колено врезалось Алексу в пах, и мир растворился в слепящей боли. Алекс осел на колени, пытаясь удержать противника за полу пиджака. Выстрелы не умолкали, в воздухе завоняло порохом.
Человек в костюме потянулся к наплечной кобуре, но Алекс вцепился ему в руку. Запястье иод пальцами было словно бетонное. В кулаке он уже сжимал пистолет. Кто–то заорал, и рев выстрелов перешел в низкий звериный вой. Алекс подался вперед: сумасшедшая боль в мошонке уже стала просто сильной болью. Он вцепился в неподатливую руку зубами, вонзив их в толстый шелк рукава и сжимая челюсти, пока не сошлись резцы. Мужчина не вскрикнул, а просто опустил вторую руку на висок Алекса.
Мир стал тихим и далеким. Алекс почувствовал, что выпускает врага, запрокидывается, жестко приземляется на копчик. Боль ощутилась смутно. Человек в костюме поднимал пистолет. Отверстие ствола зияло как пещера.
«О, — подумал Алекс, — так я и умру».
Голова стрелка коротко кивнула, и он рухнул на пол. За его спиной показалась Бобби с шестикилограммовой гантелей в руке. На хромированной поверхности осталась кровь и, кажется, волосы. Никто больше не стрелял.
— Эй, — сказал Алекс.
— Ты как? — Бобби села рядом.
Один из стрелков, спотыкаясь и баюкая руку, метнулся за дверь. Бобби за ним не погналась.
— Больновато, — выговорил Алекс и, завалившись набок, свернулся в комок.
— Это ничего, — сказала Бобби. — Ты молодец.
— Давно не дрался врукопашную. Будь у меня практика, наверное, справился бы лучше.
— Да ну! Четверо с оружием против двух безоружных. Для таких условий мы отлично справились.
Она, опустив голову, медленно вздохнула. Алекс приподнялся.
— Ты в порядке?
— Пару раз они попали, — сказала она. — Жжет.
— Черт, тебя ранили?
— Да. Минутку посижу и доберусь до консоли, вызову «скорую», пока не перестала соображать от потери крови.
— Я уже вызвал, — успокоил ее Алекс. — Прежде чем войти.
— Предусмотрительно.
— Вряд ли я такое предвидел, — признался он и попросил: — Бобби, не бросай меня.
— Я здесь, — сонно отозвалась она. — В порядке.
Вдали уже была слышна сирена. С каждым вдохом она завывала всё ближе. Алексу долго казалось, что дрожит пол, потом он понял, что трясется сам. К боковой стене привалился один из стрелков. Шея у него выгнулась под странным углом, а на груди засохла кровь. Значит, мертв. Человек в костюме давился кашлем. Сирена выла уже рядом. И звучали голоса. Женский голос сообщил, что прибыла полиция, что они собираются войти.
— Я приехал тебе сказать, — обратился Алекс к Бобби, — что остаюсь и помогу.
— Спасибо.
— Это из–за черного рынка, да? — добавил он. — Наверное, ты задавала правильные вопросы.