– Но вам определенно не нужна сейчас гувернантка, даже если родится девочка. В компаньонке для тебя тоже нет необходимости, каждую свободную минуту ты проводишь с Гидеоном. – Ровена улыбнулась подруге.
Возможность принять предложение Калли, сделанное лишь потому, что когда-то они вместе бегали по зеленым лугам, казалась абсурдной, как и просьба серьезно отнестись к мистеру Уинтерли.
Ровена задумчиво взглянула на взволновавшего ее мужчину. Лицо его казалось равнодушным, но глаза оставались холодными, взгляд напряженным, что подсказало ей, насколько он обеспокоен благополучием четы друзей. Ровена с некоторым удивлением отметила, что испытывает зависть. В браке с Нейтом ей отчаянно не хватало заботы, понимания, душевного тепла. Поначалу ей казалось, что со временем в их отношениях появится сердечность или даже то, что называют любовью… Но у судьбы на них были другие планы. Нейт ушел слишком рано, Ровене так и не удалось сполна насладиться замужеством. Впрочем, ее брак и со временем вряд ли стал бы лучше. Неужто ей и вовсе не суждено познать истинное счастье?
Ровена горько вздохнула и снова устремила взгляд на «византийского принца». Как бы там ни было, есть в этом Уинтерли нечто странное. Он уже довольно долго гостит у семейства Лафрен в Райн-Хаус и, вероятно, чувствует себя обязанным лорду и его жене.
– К сожалению, у меня не так много времени для общения с Гидеоном, хотя, проведя так много лет в разлуке, мы стараемся ценить каждую секунду, прожитую вместе. Надо сказать, это все сложнее, а ведь скоро еще появится малыш, с благословения Господа, – произнесла Каллиопа, возведя очи к небесам.
– Что я могу сделать для тебя, Калли? Матушка Уэстхоуп говорит, что я плохая хозяйка, так что в доме от меня мало пользы, – сказала Ровена, потупившись.
– Миссис Крибедж будет в высшей степени оскорблена, если я только намекну, что хочу нанять ей помощницу, она и ее подручные отлично справляются. Но мне нужен человек, который поможет мне с перепиской, а она, как ты знаешь, весьма обширна, а также возьмет на себя мои личные дела. – Предупредив возражения, Калли взяла Ровену за руку. – Уверена, с этими обязанностями ты отлично справишься. Ты всегда писала аккуратнее меня, и почерк у тебя лучше, – заверила она. – Полагаю, мне нужен секретарь, конечно, в основном они мужчины, но только представь, как отреагирует Гидеон, если я буду обращаться к его помощнику.
– На месте твоего мужа я была бы не в восторге, если бы ты регулярно общалась с другим представителем мужского пола, – ответила Ровена с понимающей улыбкой. – Но ты уверена, что тебе нужен человек, который будет помогать с корреспонденцией и прочими делами? Мне бы не хотелось думать, что эта мысль возникла, когда ты увидела меня, вернувшуюся домой без пенни в кармане.
Ровена не могла не сказать об этом, хотя работать вместе с дорогой подругой и жить в ее доме казалось лучшим, чего только можно пожелать. Так же сильно она желала еще лишь одного – никогда не встречаться с мужчиной, присутствие которого так ее смущало.
– Конечно, уверена. Я уже знаю, что буду занята с этим крохой, твоя помощь будет бесценна. – Калли улыбнулась и погладила живот, будто расставляя приоритеты будущего.
– Ты дашь мне несколько дней, чтобы обсудить все с мамой, папой и Джоанной? Если мне удастся отвлечь милую сестру и заставить подумать о чем-то, помимо ее ненаглядного мистера Гринвуда.
– Джоанна станет прекрасной женой священника. Покладистая, набожная, добросердечная – она подходит на эту роль лучше любой из нас. А вот Эстер – полная ей противоположность, настоящий сорванец! – Каллиопа перевела взгляд на младшую из сестер Финч, игравшую с другими детьми на лужайке у церкви. Энергия в ней била через край, она изо всех сил старалась быть лучшей среди товарищей, первой во всех затеях и играх. – Впрочем, она не похожа ни на одну из вас. Эстер такая живая, такая яркая! Уже сейчас видно, что она вырастет красавицей, от поклонников отбою не будет. У нее пылкое сердце. – Калли покачала головой, любуясь белокурыми локонами Эстер, выбившимися из-под шляпки. – Главное, чтобы ее не угораздило влюбиться в мужчину черствого или слишком серьезного, ей такой не подойдет. Он попытается обуздать, укротить ее вольный нрав, но куда там – с таким сорванцом ни один мужчина не сладит! Счастлива она будет лишь с близким по духу.
– У Эстер еще есть время. Она вырастет и приобретет манеры настоящей леди. С людьми случаются и более кардинальные перемены. Вспомни, в этом возрасте мы были такими же непоседами, как и она. Хотя, пожалуй, Эстер стоит сейчас объяснить, что нельзя выбирать более слабого противника, – заметила Ровена и погрозила сестре пальцем.
Перехватив многозначительный взгляд матери, Ровена расцеловалась с Калли, заверив, что обсудит с родными ее предложение, и направилась к детям.
– Представь, что тебе предложили работу в доме людей, которых ты совсем не знаешь, – сказала на прощание Калли. – Тогда тебе будет легче принять правильное решение.
Ровена кивнула и поспешила на поляну, откуда доносились визг и крики побежденных соперников ее неуемной сестры. Необходимо вмешаться, прежде чем дело дойдет до слез. Видимо, придется прервать милую беседу родителей с Гидеоном, лордом Лафреном.
Глава 2
У преподобного Финча и его супруги прекрасные дети, но любопытно, как они все размещаются в доме священника? Слава Всевышнему, мисс Джоанна вскоре его покинет, ведь сегодня было объявлено о свадьбе. Пока следующая дочь не подросла, им надо поспешить выдать замуж бедняжку миссис Уэстхоуп, как думаешь? – Гарри Бовуд произнес это так небрежно, что Джеймс догадался: от друга не укрылся его интерес к хорошенькой молодой вдове.
Этот человек весьма прозорлив и всегда таким был. Джеймс решил, что следует соблюдать осторожность и реже смотреть на вдову.
– Да, у этой пары долгий и весьма плодотворный брак, – легко ответил он.
В голосе его слышалось равнодушие к замечанию друга, как и ко всему, что происходило вокруг, особенно к одной особе, всем своим видом желавшей дать понять, как много ей известно о жизни за пределами этого комфортного провинциального мирка. Ее манера была ему понятна, именно этим старшая дочь священника его заинтриговала. Ведь за весь месяц, что он провел в этой деревне под названием Райн-Хилл, она не сделала ничего, что может привлечь внимание мужчины или заинтересовать его.
С неохотой отвернувшись от играющих детей, Джеймс перевел взгляд на приятеля и добавил не без сарказма:
– Завидуешь? – и приподнял бровь, будто делая акцент, поставив себе цель смутить сына главы шпионской сети.
– Даже если бы я и подумывал о создании семьи, то вспомнил бы двух твоих отпрысков, живущих с новыми родителями по ту сторону Ла-Манша, и сей факт сразу бы меня охладил, – нервно парировал Бовуд.
Джеймс подавил вздох. Лучше оставить мысли о золотоволосых малышах с ясными голубыми глазами, познающих мир без его участия, и вернуться к делам насущным.
– Я безмерно благодарен тебе за все, что ты сделал, Гарри. Сейчас, когда Фуше узнал, что я не простой торговец, им могла бы грозить опасность. Только благодаря тебе я смог найти порядочных людей и дать детям спокойную жизнь.
– И все же ты так и не сказал мне, где находится ребенок Хебе. Два других, которых ты вытащил из ада перед самой гибелью их родителей, тоже могли остаться в семье. – Бовуд фыркнул и отвернулся.
– Чем меньше ты знаешь, тем лучше, учитывая, что глава полиции Бонапарта пойдет на все, чтобы уничтожить шпионское кольцо, что ему почти удалось, поскольку он немало вытянул из Хебе ле Курте, прежде чем тюремщики, перестаравшись с пытками, ее убили. Если бы ему удалось добраться до дочери Хебе, нам всем пришел бы конец.
– Не все люди столь милосердны, как ты, Джеймс, – заметил Бовуд.
Сочтя время неподходящим для воспоминаний о том, как ледяная рука сжимает шею, Джеймс запретил себе думать об этом и о том, насколько безжалостным может в определенных обстоятельствах быть его приятель. Мысли о неудавшейся операции в Париже заняли все его внимание, приглушили радостные возгласы детей и веселый щебет малиновки, устроившейся на ветке дерева. Непонятно, почему его не покидает желание вернуться туда и выяснить, что произошло? Перед глазами всплывали картины изуродованного тела любовницы, выброшенного на темную аллею в парке в самом центре города, следы усердия пытавших ее тюремщиков наводили ужас даже сейчас, стереть воспоминание не смогло даже мирное и солнечное воскресное утро. Ребенку Хебе не было еще и трех лет, скорее всего, малышка не вспомнит свою безрассудную красавицу мать.
– Это не милосердие, в чувство вины, – резко ответил Джеймс.
– Ты взвалил на себя заботу о ребенке той, с которой пару раз развлекся, и говоришь, что тобой движет чувство вины?
Бовуд позволил себе высказаться резче, чем следовало, и Джеймс взглядом предупредил его, что стоит быть сдержаннее.
– Положим, я заслужил эти муки, учитывая, что я сделал и не сделал за последние несколько лет.
– Общество ошибается на твой счет, Джеймс Уинтерли. В душе ты монах, а не праздный повеса.
– Ты и сейчас так считаешь? – усмехнулся он, подумав, как бы отреагировал монах на появившиеся у него неотступные мысли о старшей дочери преподобного Финча.
Первым желанием было снять с нее ужасный капор и провести рукой по роскошным золотистым волосам, увидеть, как смягчаются черты ее лица, что неминуемо должно было произойти при его появлении. Это подсказывал ему богатый опыт.
– Джеймс, лошади уже застоялись! – крикнул брат, переминавшийся с ноги на ногу в ожидании.
Усилием воли Джеймс выбросил из головы все, связанное с прошлым, а с ним и образ дочери священника в ее полумонашеском наряде.
– Я ничего не имею против того, чтобы пройтись пешком, Люк, – отмахнулся он несколько раздраженно. Всякий раз, глядя на брата, Джеймс вспоминал об их натянутых отношениях, и это особенно печалило в столь погожий воскресный день.
– Разумеется, ты можешь прогуляться, но что будет, если эти новенькие сапоги вдруг покроются пылью или на них, упаси бог, появится царапина?
– Отдам камердинеру, – пожал плечами Джеймс. – Конечно, сам я их больше не надену. – Он вздохнул с таким видом, будто состояние гардероба тревожило его значительно больше, чем мнение брата.
– Ох и щеголь, – пробормотал лорд Фарензе. Джеймс улыбнулся. Это именно та реакция, которой он ожидал, так почему слова должны его задевать?
– Не обращай внимания, Люк, – вступила в разговор леди Хлоя Уинтерли, виконтесса Фарензе, посмотрев на мужа так, как и должна смотреть женщина, чей брак длился всего шесть месяцев. – Джеймс тебя дразнит.
Уинтерли не был уверен, нравятся ли ему такие качества своего характера, как остроумие и доброта. Сейчас, когда рядом находился всегда державшийся настороженно Бовуд, он был недоволен поведением брата, позволившего себе вынести на обозрение присутствующих сложности в их отношениях. В конце концов, именно из-за Люка Джеймс оказался втянутым в столь рискованное дело, и Бовуд был одним из немногих, кто знал о жизни братьев Уинтерли.
И как могло быть иначе, если летом, когда им было по семнадцать, а Люк только женился на коварной интриганке Памеле, Джеймс сам примчался в дом школьного друга и выдал Гарри все секреты. Как хорошо, что Люк все же нашел счастье во втором браке, хотя ему и потребовалось почти десять лет для осознания простой истины: жить без женщины, которую не смог разлюбить, он не сможет. Джеймс с содроганием вспоминал, что с братьями Уинтерли сделала Памела. Казалось, ее призрак и сейчас где-то рядом с удовольствием наблюдает, к чему привел раскол в их отношениях, тщательно ею организованный.
– Я рад, что способствовал тому, чтобы Финч со всем семейством жили в мире и покое, – вмешался в разговор лорд Лафрен, заставив Джеймса задуматься о том, что и он смог найти тихое убежище во время бури именно этим летом, и сэр Гидеон Лафрен женился во второй раз и вполне счастлив.
Они возвращались в Райн-Хаус в роскошной новой карете Гидеона. Лес вдоль дороги уже выглядел совсем по-осеннему, был украшен богатыми и яркими дарами боярышника и глянцевыми ягодами ежевики, сверкающими на октябрьском солнце. Джеймс не мог не признать, что появление Бовуда внесло приятное разнообразие в монотонную сельскую жизнь, в которую он решил окунуться после покупки пришедшего в упадок поместья Брекли близ Райн-Хилл, состоявшего из полуразрушенного дома, дюжины убогих хозяйственных построек и нескольких акров незасеянных полей.
Особняк Брекли, выстроенный из местного серого камня с медового цвета прожилками, был таким старым, что никто из местных жителей не помнил, когда его заложили. После того как Гарри узнал о причине, по которой Джеймс забрался в этот тихий уголок Англии, называть покупку поместья причудой, связанной с романтическим очарованием этих мест, уже не хотелось. И все же приятель в чем-то прав. При первом посещении поместья в душе появилось желание вернуть забытую на полвека развалину к жизни, наконец, построить что-то, а не разрушить, даже если он не заслужил счастья провести здесь годы с милой женушкой и выводком детей, что обычно и делает дом настоящим домом.
Гарри же был частью мира, в котором Джеймсу больше не было места. Он был выдавшим себя шпионом, а в их деле это самый бесполезный товар, от которого спешат избавиться. Отрадно, что даже после этого Гарри не отказался от дружбы с ним, но отчего-то в сердце не было благодарности и теплоты при взгляде на этого умного, хитрого и ловкого мужчину, как было в семнадцать…
На мгновение Джеймс словно вернулся в прошлое. В голове прозвучали жестокие слова Люка о том, что каждый, протянувший Бовуду руку с предложением дружбы, скоро узнает, каковы его представления о преданности. Сейчас Джеймс уже сомневался, что радужные надежды, возлагаемые на новую жизнь, которая позволит сохранить секреты юности, как он полагал тогда, оправдались. Проведя лето во Франции, получив возможность стать свидетелем всех трагических событий и эйфории революции, он доложил обо всем лорду Грисби. А затем проделал путь до самого Оксфорда, сохранив стойкое чувство, что узнал больше, чем следовало, а вместе с этим и уверенность в том, что стремление брата избежать встречи с ним не ранит так сильно, как могло бы.
Последующие три года Джеймс путешествовал по отдаленным уголкам Европы, не переставая убеждать себя, что замок Даркмер, при всей его захватывающей красоте, недоступен ему, как и дружба брата. Он проводил лето в Италии и Австрии, даже пережил незабываемое приключение в России, что наилучшим образом подготовило к будущему, полному обмана и разочарований, и все чаще думал, как бы все сложилось, не прибеги он в тот день к Гарри? Что с ним произошло бы, найди он в себе силы остаться дома и справиться с тем, что предал Люка, пережить муки уязвленной гордости, понять поступок брата, выгнавшего его из дома, что, впрочем, было меньшим проступком по сравнению с его собственным?
Догадки и умозрительные построения теперь были бесполезны, однако благодарность Джеймса старому другу была все же меньше, чем, видимо, полагалось. Что это? Еще один из темных уголков души, в которые он боялся заглядывать, чтобы вновь не почувствовать себя трусом? Время не стерло из памяти последний ужасный разговор с братом, лишь сделало собственное предательство еще страшнее.
«Ты спал с моей женой?»
Он слышал этот оставленный без ответа вопрос столь же ясно, словно Люк задал его не семнадцать лет назад, а секундой ранее. Несколько слов заставили Джеймса осознать, что в тот день его жизнь закончилась. Все, что он смог тогда предложить в ответ, – трусливое молчание, так и не нарушенное до самого отъезда. Люк отвернулся от него и каждый раз при встрече с единокровным братом вел себя так, будто один вид его доставлял неимоверные страдания. «У меня больше нет брата», – сказал он позже. Положение не изменилось до сих пор, несмотря на неимоверные старания новой жены Люка перебросить мост над пропастью между братьями, созданной ее предшественницей.
– Черт возьми, Хлоя, почему я не могу присутствовать при оглашении завещания? – с возмущением вопрошал Люк несколько дней спустя, когда они застали брата в библиотеке Райн-Хаус.
Джеймсу было позволено оставаться в поместье Лафренов сколь угодно долго – работать над чертежами по восстановлению Брекли и приданию дому былой красоты. Джеймс привнес в архитектурный план усадьбы некоторые современные черты, а также намеревался применить в обустройстве дома собственные оригинальные идеи. Работать над проектом дома его мечты было необычайно увлекательно, однако в глубине души Джеймс сомневался, что его планы будут реализованы.