— Пожалуй, чаю, — сдался Игорь и расстегнул дубленку.
Увидев его элегантный костюм, собеседница явно почувствовала себя неловко, и Игорь простил ей нелепый вид. Вряд ли она ждала гостей. В конце концов, он сам дома может натянуть любимый вытянувшийся чуть ли не колен свитер с дырой на локте. В остальном по части внешности Игорь был педант — выглядеть с иголочки его приучила мама. Бывшая жена привила чувство стиля. Это помогало в карьере: руководители экспаты принимали его за своего; представительность была на руку на переговорах и в личной жизни — стильный, подтянутый мужчина его возраста с девушками имел куда больше шансов, чем неопрятный плешивец с пивным животиком.
Хозяйка подала Игорю лед, обернутый в чистое полотенце, и принялась суетиться с чаем. Игорь тем временем рассматривал женщину. Нет, полнота ее была, конечно, излишней. Однако то ли свет так падал от энергосберегающей лампочки, то ли зрение подводило — давно уже пора заказывать очки, — но казалось, что кожа у женщины светится изнутри. И вся она была какая-то домашняя, плавная и вызывала приязнь даже несмотря на безвкусный халат, шерстяные носки в полоску и растоптанные тапочки. Сколько ей? Сорок, больше?
Игорь привык к совсем другому типу женщин: либо к молоденьким девицам модельной внешности, которые охотно проводили с ним время, либо к леди в строгих костюмах, с коммерческим интересом в улыбке и экселевскими отчетами в глазах. Подобную женственную мягкость не излучали ни те дамы, ни другие. А в этой женщине что-то было. Что-то забытое и хорошее. Такое ощущение испытываешь, когда щелкаешь каналы, никуда не спеша в воскресенье, и вдруг натыкаешься на фильм, который любил в детстве. И тогда совершенно плевать, что это не блокбастер и не хит сезона. Сидишь и смотришь с удовольствием.
Игорь обернулся и взглянул в коридор. На вешалке — недорогой пуховик с песцом на капюшоне и тот самый жуткий ватник. Женская обувь на полочке, и стариковская. Похоже, мужа нет. Детей тоже.
— Вот, пожалуйста, — хозяйка с улыбкой поставила перед ним фарфоровую чашечку на блюдце. Подняла вышитую салфетку с миски в красный горох и извлекла из нее пухлые домашние пирожки, от одного вида которых у Игоря потекли слюнки. Последним, что он ел сегодня, была пицца из коробки часа четыре назад.
Женщина поставила на столик большую тарелку и принялась показывать небольшим пальчиком с аккуратным маникюром:
— Это с грибами, это с капустой, а это с мясом. Угощайтесь. Вечером напекла. Деда попросил.
— Неужели сейчас кто-то печет дома? — изумился Игорь, выбрав мясное подрумяненное чудо. — О, еще теплый…
— Конечно. Разве ваша жена не стряпает? — Наташа плеснула из чайника во вторую такую же кружку кипятка и села напротив.
— Я не женат, разведен, — признался Игорь и с полным ртом, подбирая крошку у уголка рта пальцем, проговорил: — Давно не пробовал такой вкуснотищи! Как у моей бабушки.
— Спасибо, — ответила его собеседница и посмотрела на него странно. Игорь тут же подумал, что в данной ситуации сравнивать ее с бабушкой — не самая удачная идея. Но женщина, поправив челку, произнесла: — Нехорошо как-то не знать, с кем сидишь за столом. Меня зовут Наташа, а вас?
Поняв, что количество его оплошностей за тот вечер можно оправдать только мерзкой погодой, Игорь оторвался от пирожка и встал:
— Прошу простить, не представился сразу: Игорь. Игорь Калганов. Очень приятно.
— Мне тоже, — улыбнулась Наташа. — Вы издалека к нам приехали?
— Из Краснодара. Работаю там. Региональный директор по продажам. Кофе, — Игорь мотнул головой в сторону баночки на кухонном столе, — наш бренд. А вообще я москвич, недавно перебрался на юг. Так уж у нас принято — обязательная ротация через пять лет. Или меняешь должность, или пишешь по собственному желанию.
— Надо же! Я думала, людей с опытом больше ценят в таких компаниях, как ваша.
— Ценят, но политика свежей крови важнее. В целом, это даже хорошо. Не успеваешь закиснуть. Порядок есть порядок.
— Как в армии, — заметила Наташа.
— В некотором роде да. Разве что в армии не бывает корпоративов на круглую сумму и отчетов по продажам. В остальном — стратегии, поля… Красим, что называется, траву перед генералами, — увидев непонимающий взгляд собеседницы, Игорь пояснил: — В нашем случае трава — это мерчандайзинг — то, как выставлен товар на полке. Есть золотые стандарты, к примеру, столько-то баночек кофе на полке — это вам пятерка в карму. Но вы сами понимаете, в аутлетах… хм, извините, в магазинах покупатели могут забрать товар, продавцы переставить. Им-то начхать на наши КиПиАй. Поэтому, чтобы не полагаться на случай, при визитах руководства мы разрабатываем «случайный» маршрут. Я еду в машине с топами, а впереди, за пару кварталов мчится тройка удалая — наш торговый, и пара мерчандайзеров с полным боекомплектом. За пять минут до нашего приезда ставят на полки все, что не достает — кофе, батончики, шоколад. И фьють. Бонусы наши.
— Забавно. А если начальство попросит свернуть на другую улицу?
Игорь подмигнул:
— А на этот случай у нас всегда есть план Б — еще пару минивэнов с товаром.
— И как они узнают?
— Мобильная связь.
— Потрясающе. Просто шпионский боевик.
— А вы, Наташа? Чем занимаетесь?
— Преподаю английский. Частным образом. И деткам, и взрослым. А так я тут родилась и выросла. Немножко вам завидую, всегда хотелось попробовать жить в другом городе…
— Отчего же не уехали?
— Не сложилось. Родители не хотели, потом бабушка болела. Теперь не оставлять же деда одного?
— Кстати, дедушка у вас боевой. Сколько ему?
— Девяносто.
Игорь присвистнул:
— И такой живчик. Мне хотя б дожить до таких лет.
— В шестьдесят начал заниматься йогой, — проговорила Наташа так буднично, словно рассказывала это сотню раз. — Каждое утро зарядка по полтора часа, обтирания, обливания. Качается до сих пор.
— Серьезный подход.
— Но возраст все равно берет свое. Иногда делает ужасно смешные вещи, до нелепости. А уж если ему что-то втемяшится в голову, — она указала на тележку, так и оставшуюся стоять в широком проходе между кухней и коридором, — к примеру, тачка. За лето дедушка сделал их три. Предполагалось, для того, чтобы не таскать с базара тяжести. Однако ваяет он их на совесть, и потому его колесные творения больше подходят для транспортировки артиллерийских снарядов по пересеченной местности, но никак не для походов на ближайший рынок. Судя по запчастям в мастерской, к весне можно ожидать четвертую. Возможно, это будет танк.
— Да он перфекционист.
— Ага, совершенство должно быть достигнуто. Ну, как голова? — поинтересовалась Наташа, увидев, что Игорь отложил в сторону полотенце со льдом.
— Больше не штормит, — заметил он.
— Я волновалась, что будет сотрясение.
— Нет, вроде. Ваш дедушка бил с точным прицелом, — усмехнулся Калганов и нехотя встал. Здесь ему было уютно и как-то по-домашнему хорошо, словно не попал он в эту кухню при совершенно дурацких обстоятельствах, а пришел в гости к подруге, знакомой с детского сада, с которой смотрели «Электроника» и ели вместе эскимо. Игорю даже было жаль, что милая собеседница не в его вкусе, иначе вышло бы совсем сказочно. Впрочем, Игорь в сказки не верил, и насчет чудес был большим скептиком. Он наелся, согрелся. Пора и честь знать. — Благодарю за превосходное угощение, однако я все же пойду, поучаствую в раскопках своего автомобиля.
— Дедушка все равно не отдаст вам лопату, — хмыкнула Наташа.
— Надеюсь, у вас есть вторая?
Дверь распахнулась, и в дом влетел дед с победным видом:
— Все, товарищи. Принимайте работу!
Пока Игорь одевался, Наташа любопытства ради тоже накинула пуховик и надела сапожки. Подумала, что ватное пальто надо бы сжечь. Они отправились за дедом. Тот шел впереди почти вприпрыжку, показывая, что «порох в пороховницах» был, есть и будет, поднеси спичку — устроит фейерверк. Распахнув калитку, дед с видом «знай наших» указал на полностью отчищенный от снега старый Опель соседа:
— Вот!
Серебристый Форд Игоря, стоящий на дороге, похоже, не только припорошила метель, но и дедушка щедро снежку подкинул, раскапывая, как бульдозер, припаркованный рядом Опель.
Глава 2
Наташа не могла заснуть. Лежала и смотрела в потолок.
Машину Игоря все-таки откопали общими усилиями, и он уехал. Поблагодарил вежливо, особенно за пирожки, еще раз извинился и укатил. Может, надо было предложить ему остаться?
Наташа усмехнулась: и куда его положить — к ней в постель, что ли, или на старую тахту тети Ани, чтобы жизнь медом не казалась? Нет уж. Наташа никогда не делала первых шагов в отношениях с мужчинами и не собирается. Все равно это пустое, и ни к чему привести не может, ведь Игорь не проявил к ней ни малейшего интереса. Разве что улыбался как-то по-доброму и очень хорошо. Словно друг, тысячу лет назад уехавший из города, и внезапно заглянувший на часок. Словно у них было общее детство, и лет тридцать назад они вместе ели пломбир и закапывали глупые секретики за школой. Кстати, прощаясь, Игорь улыбался так, будто этот закопанный ими секретик, до сих пор никто не раскопал.
Наташа вспомнила его высокий лоб, голубые глаза, мечтательно вздохнула и тут же рассердилась на себя: Игорь видел ее практически обнаженной, и этого хватило лишь на то, чтобы признать ее не-бабушкой. Неужели все так плохо? Но ведь раньше ножки-то у нее были очень даже ничего, а сейчас… Наташа откинула одеяло и подняла вверх обе ноги. Задралась майка, и складки на животе сложились в гигантский смайлик, говорящий: «Вот он я, Целлюлит. Не ждала?» Наташа тут же стыдливо отдернула вниз хлопчатобумажную ткань, чтобы этого безобразия не было видно, и загрустила. А вот Игорь явно посещает спортзал…
Дедушка притих в своей комнате. Заснул.
Ветер, видимо, тоже зарылся в сугроб подремать, на улице стало тихо-тихо, а на душе у Наташи — сумрачно. Но скоро послышался поскрипывающий звук от шин по наледи, по стенам поползли желтые пятна от фар… Наташа вскочила с кровати и зайцем метнулась к окну. Сердце стукнуло радостно: вернулся? Не доехал до гостиницы? Или бронь сняли?
Увы. Мимо проехал неопознанный УАЗик.
Разочарованная Наташа насупилась, чувствуя, что ей хочется или убить кого-нибудь, или съесть сладкого. Достала из фарфоровой вазочки шарик в золотистой фольге. Но шоколад не порадовал, напротив, показался приторным и вызвал угрызения совести. Наташа представила, как от лишней конфеты на ночь злорадно растягивается улыбка целлюлитного смайла на животе, и скривилась. С горя открыла крышку ноутбука.
Олька, одноклассница, как обычно, засиделась в сети.
С жалостливым выражением лица, словно кто-то ее мог видеть, Наташа напечатала:
Привет! А я совсем некрасивая?:(((
С ума сошла?! Ты чего вдруг? — мгновенно отреагировала Олька.
Так… — ответила Наташа, и почувствовала, как чешутся глаза.
Мдя, в 45 баба ягодка опять, а у тебя запоздалый кризис среднего возраста?:)
Нет, меня сегодня бабушкой назвали… — и, не глядя, что там пишет Олька, Наташа расплакалась.
Картинки и сообщения на экране затуманились. С упоением жалея себя, Наташа размазывала по щекам слезы, подвывала в такт вновь загулявшему ветру. И уже совершенно было не важно, почему Игорь ее так назвал и зачем… Ведь раньше такого не происходило! Раньше посторонние мужчины с ней хотя бы заигрывали, а этот… Гад просто, красивый, холеный гад. И встречается, наверное, только с моделями лет девятнадцати. У него, между прочим, одна рубашка стоит больше, чем ее выходное платье и туфли. Да она и не покупала новых платьев уже лет пять, наверное. Все только джинсы, брюки, что-нибудь удобное, практичное. Бегать по ученикам в любую погоду.
И зачем она понесла ему этот дурацкий чай?
Требовательный звонок мобильного заставил ее вытереть нос и взять трубку.
— Кто назвал? Какая еще бабушка?! Да я ему! — судя по Олькиному тону, она была готова разорвать на кусочки или как минимум посадить на кол этого мерзавца.
— А он такой краси-и-ивый, — потянула с жалобной укоризной Наташа, всхлипывая. Но после второго требовательного вопроса, рассказала все, что произошло.
— И что? Что ты себе вбила в голову, Марфутка-Самоедка? Нечего тут комплексы взращивать буйным цветом! Подумаешь, какой-то тип не разглядел в темноте?! Сама напялила на себя костюм «Прощай, молодость» и еще жалуешься. Он что, тебе понравился, а?
Наташа перестала плакать и поспешила отрицательно замотать головой:
— Нет, ну, он красивый, конечно. Но зачем мне такой? Зачем мне вообще какие-то отношения? Мне и одной хорошо. Я уже привыкла.
— Вот именно, — с облегчением проговорила Олька. — Тебе и дедушки хватает. Тот еще командир. А если захочешь, я тебя с Юрий Васильичем познакомлю, с работы. Хороший, между прочим, мужик. Не мачо, конечно. Зато нос не задирает. Он, кстати, полненьких любит.
— Значит, я все-таки толстая, — резюмировала Наташа с горечью.
— Слушай, прекрати, а? Ты — женщина в самом соку, красивая и аппетитная.
— Спасибо, — совсем не радостно сказала Наташа. — Аппетитные у меня пирожки. Игорь так и сказал. Так что не льсти мне.
— А я и не льщу, — вспылила Олька. — И вообще была б ты не такая разборчивая, и поменьше бы возилась с папа-мамами и деда-бабами, давно б уже сидела с мужем и семью детьми-переростками.
— Угу.
— Еще, между прочим, неизвестно, кто счастливее — я с моими оболтусами или ты, Наташка. Представь, тебе не надо про ЕГЭ нервничать или за сына перед классной краснеть. А с дочкой? Ой, это ужас! Тебе, заметь, не приходится, глядя на ее страницу вконтакте, гадать, «в активном поиске» кого она сейчас, и не покажет ли мне завтра тест на беременность вместо зачетки. А муж… Думаешь Алик мне помогает? Щаззз. Он или на работе, или футбол смотрит с пивом в обнимку. Нет, ты счастливая, Наташка, правда. Сама себе хозяйка. Делаешь, что хочешь и когда хочешь.
— Угу, — кивнула Наташа, думая, что если б у нее были муж и дети, наверное, было бы все не так, как у Оли. А даже если и так… все равно.
Хотя нет, вряд ли Игорь пьет пиво дома, лежа на диване в дырявом свитере, и он не смотрит футбол. Он точно не такой.
Надо признать, что в мыслях Наташи об Игоре активно чередовались два понятия «гад» и «не такой». Ее кидало от одного к другому со скоростью торнадо. Какое из них восторжествует, она не знала сама. Наташины щеки пылали, сердце билось быстрее, как у семнадцатилетней, но при этом начинало тикать в висках. Надо бы померить давление…
— Угу-угу. Как сова, честное слово, — отчитала ее Олька и заявила: — Все, решено. Послезавтра мы с тобой в театр, на Щелкунчика, как собирались. А в воскресенье я тебя знакомлю с Юрь Васильчем. С ним не соскучишься!
Тот сразу же представился Наташе веселым, полноватым дядькой с лысиной на макушке и потными руками. Не рыцарь, конечно. Но от нахлынувшей тоски Наташа была готова познакомиться хоть со Змеем Горынычем, лишь бы успокоиться. Игоря все равно она уже не увидит. Ни-ког-да.
Что касается Олькиного коллеги, Наташа заранее чувствовала, что ни к чему это знакомство не приведет. Олька, как обычно, придти не сможет, и они с ним встретятся в стандартном сетевом кафе. Поговорят о погоде и пробках. Он закажет пиво, она — кофе. Он станет рассказывать бородатые анекдоты. И сам над ними смеяться. Спошлит немного. Она посидит чуть-чуть, борясь с неловкостью, а потом сошлется на дела, и уйдет, забыв оставить номер телефона. Он еще пару раз напомнит о себе через Ольку. А к Новому году все встанет на свои места, и Наташа снова с удовольствием будет есть конфеты с мандаринками, смотреть «Иронию судьбы» и вполуха слушать дедушкино ворчание.
«Да, так и будет», — решила Наташа, снова оставшись наедине с темнотой. Она улеглась, натянула уютное, теплое одеяло с большими красными маками на пододеяльнике и собралась спать, но сквозняком колыхнуло штору и висящего на ней ангела с колокольчиком в руке. Раздался нежный звон, и в душу Наташи снова закралось волнительное предвкушение чуда, глупая, ничем не оправданная надежда на сказку… И до мурашек захотелось побыть Золушкой! Ну, хоть немножечко!