— Пошел ты… — ответил Иван и осекся — уел его предавшийся.
— Вот и я о том же, — засмеялся Круль. — Да ты не волнуйся, не долго осталось. Еще минут двадцать, если ничего не помешает.
— Куда ты меня везешь? — спросил Иван.
— По маршруту, Ваня, по установленному маршруту. Мы совсем чуть-чуть уклонимся.
— Куда ты меня везешь? — повторил свой вопрос Иван.
Он лежал на полу, неудобно зажатый между сиденьем заднего кресла и спинкой переднего. Было жарко, руки и ноги затекли, в горле пересохло, а виски пульсировали болью.
По днищу машины грохотали мелкие камешки.
— Только что проскочили то, что раньше называлось Афулой. Приближаемся к соединению долины Ирон с долиной Израэль. Тебе стало легче?
— Какого хрена?
— В смысле, зачем мы едем в такое странное место? — уточнил Круль. — У нас здесь есть дело. Я должен тебя сюда доставить, хочешь ты этого или нет. Что ты сказал?
Иван повторил свои ругательства громче.
— Вот, — одобрил Круль. — Уже значительно лучше. Богаче и ярче. Вот этот оборот по поводу самки бабуина я раньше не слышал, честное слово. Можно я его тоже буду использовать?
— Я рук не чувствую, — сказал Иван. — Сколько я уже в браслетах?
— Инструкция по применению не нарушена, не переживай. Совсем чуть-чуть осталось… Мать твою… — Машина резко остановилась, Иван ударился головой и снова выругался. — Ты здесь никогда не был?
— На полу машины?
— Нет, здесь…
Круль вышел из машины, открыл дверцу и посадил Ивана на заднее сиденье.
Было чертовски неудобно сидеть со скованными сзади руками, от сильного рывка боль резанула от локтей куда-то к сердцу, но очередная обойма ругательств застряла у Ивана в горле.
Мать твою? Это слишком слабо сказано. Похоже, Круль был настолько изумлен и потрясен, что содержание всех прочитанных словарей разом вылетело из его головы при виде…
Иван и раньше видел танки. В армии, в срочную, довелось даже пару раз побегать за ними, крича «ура», матерясь и наглотавшись копоти от этих чудищ. Ивану даже пришлось видеть много танков одновременно. Целую бригаду.
Получалось, что все это время Иван себя обманывал — МНОГО танков он еще не видел. Даже не сотни — тысячи бронированных остовов покрывали холмы справа и слева от дороги. Краска слезла с брони, песок засыпал некоторые из них до самых башен, стволы большинства пушек были повернуты в глубину долины, вдоль дороги, некоторые — смотрели в небо, словно танкисты в последний момент пытались выцелить кого-то среди облаков, но большинство — бессильно опустились к земле.
Танки-танки-танки-танки…
Круль присел на капот «номада», вскочил и оглянулся вокруг со странным выражением на лице, словно ожидая какого-то подвоха, будто подозревал, что вот сейчас, через секунду, все это железо исчезнет, рассыплется в пыль и ржавчину.
— Сколько лет оно тут стоит? — спросил Круль тихо. — С последней Нефтяной?
— Дурак? На Святой Земле не воевали, — так же тихо ответил Иван. — И откуда могли нагнать столько танков?
— Так сколько они тут стоят? Десять лет? Двадцать? Семьдесят?
— Полагаешь, их сюда пригнали в связи с Возвращением? — Иван хотел пошутить, только пошутить, но фраза вдруг оказалась не смешной.
— Нет подбитых, — сказал Круль. — Не вижу…
— Гусеницы рваные…
— Гусеницы… Они и от времени могли порваться. Броня… Броня без дыр…
Круль подбежал к ближайшему танку, вскочил на броню и заглянул в открытый люк.
— Танкист сейчас ка-ак выскочит! — предупредил Иван.
— На стопоре стоит люк, — сказал Круль. — И второй тоже. На всех танках открыты люки… И нет дыр. Нет дыр.
— А ты глазастый, — похвалил Иван. — Молодец. Ты обратил внимание, что танки не стоят на дороге. Вон некоторые у обочин стоят тесно, будто их туда отогнали по-быстрому, чтобы дорогу не загромождали.
— Ты посиди. — Круль оглянулся на Ивана немного растерянно. — А я сейчас вернусь…
— Руки расстегни мне! — крикнул Иван, но Круль даже не оглянулся, а быстрым шагом двинулся к вершине ближайшего холма, поднимая облачка пыли. — Козел!
Иван попытался пошевелить пальцами рук — не получилось.
Какого хрена? Он ничего не слышал об этих краях, хотя, казалось бы, народ должен был трепаться о таком замечательном месте обильно и радостно. Сколько тут до Иерусалима или Хайфы? Ерунда.
Правда, Круль сворачивал с останков шоссе. Наверное, сюда не ездят. Кому ездить, по здравом размышлении, если демографическая экспансия в Святую Землю не одобряется, а в момент Возвращения тут обитали иудеи и мусульмане. И это значит, что в момент Возвращения все эти места разом опустели.
Чик — не стало никого.
Иван так и не выспросил у Крулева деда, как это все происходило. Как выглядело на самом деле, когда Земля перестала быть круглой, а стала плоской, небо превратилось в небесный купол, а Господь явил себя миру в славе своей? Хотя дед Круля говорил, что не помнит самого момента Возвращения, был пьян и по этой причине многое пропустил. Самое важное — пропустил.
Не могли танки случайно оказаться в Святой Земле, да еще в таком количестве. Не могли. Кто-то их сюда пригнал и привез через моря…
Плохо, что Иван не был специалистом по старинной бронетанковой технике. Хотя, чтобы понять, что танки вокруг стоят разные, — особо много знаний не требуется. Справа стоят танки с округлыми башнями, чуть дальше, по обе стороны дороги — с массивными квадратными. Похоже, дальние родственники нынешних штатовских.
Раскаленный воздух дрожал над танками, ветер гнал пыль и какие-то колючки. И ни звука, не считая свиста ветра и шороха песка.
Танки ехали сюда, ехали… Это они, наверное, превратили дорогу в крошево. Приехали сюда, развернулись, насколько это получилось в эдакой тесноте, навели пушки… И вдруг…
А ведь был у Ивана ключ от наручников, но, переодеваясь в форму Объединенной Инквизиции, Иван ключик не достал из джинсов, даже не подумал это сделать. Наверное, рассчитывал после визита в канцелярию Объединенной Инквизиции переодеться в свое, родное. Придурок.
Теперь вот сиди и наслаждайся видом танкового кладбища и жарой, залившей всю долину, будто расплавленной смолой. Ветер тоже горячий, как из печи.
— Здравствуйте, — сказал кто-то.
Иван оглянулся на голос и зашипел от боли в руках.
— Не нужно, не дергайтесь, я подойду так, чтобы вам было удобнее, — сказал мужчина. — В машину я, извините, садиться не стану. Вот так нормально? Вам удобно будет на меня смотреть?
Было бы на что смотреть, подумал Иван. Рост — чуть выше среднего, телосложение нормальное, волосы русые, глаза серо-голубые. Кожа обветрена, что указывает на частое и долгое нахождение на открытом воздухе. Одежда… Обычная одежда, не спецобмундирование, но явно выбрана для пребывания в полевых условиях.
На поясе — кобура, подсумок для гранат. За спиной — ранец. Армейский автомат висит на плече непринужденно, движениям хозяина не мешает. Правильно висит, уверенно. Рукава на куртке длинные, предплечий не разглядеть. И если там имеются симпатичные два-точка-девятнадцать, то жить Ивану не долго. Или, к сожалению, дольше, чем хотелось бы.
Чертов Круль! Он где-то слоняется, а Ивана сейчас, возможно, будут убивать.
Мужчина присел на камень у дороги напротив задней дверцы «номада», автомат положил на колени.
— Извините, что не сниму с вас наручники, — сказал мужчина и улыбнулся чуть виновато.
Засунь себе свои извинения, чуть не выпалил Иван, но решил не усугублять обстановку до разъяснения позиций сторон. И оставался шанс, что долбаный Круль насладится, наконец, созерцанием ржавой бронетехники, повернется лицом к машине и заметит, что не все так просто у его транспортного средства, что явился посетитель, причем вооруженный. И без приглашения.
Это ли не повод пострелять?
Вполне себе повод. От вершины холма до машины — метров сто. Для «призрака» нормальная дистанция. Предавшийся стрелять умеет, в этом ему не откажешь. Одна пуля решит все проблемы. Иван даже обижаться не будет…
— Здравствуйте, Иван Александров! — сказал незнакомец.
Вот это — плохо. Теперь — точно плохо. Иван понимал, что шансов случайно оказаться в этом месте в это время у совсем постороннего человека мало, но, пока тот не назвал Ивана по имени и фамилии, оставался, все-таки, шанс. Призрачный, крохотный, но оставался.
— Или вас лучше называть Петром Николаевым? — осведомился незнакомец.
А это ты откуда знаешь, подумал Иван. Сука, ведь Круль дал фальшивое удостоверение всего пару часов назад. Все настолько прогнило в Святой Земле?
— Меня зовут… — Незнакомец на мгновение задумался, будто забыл свое имя. — Называйте меня Марк.
— Ты меня ждал, Марк? — спросил Иван с ударением на «меня».
— Вас, — ответил Марк. — Именно вас. Вы немного опоздали, я даже начал волноваться. Что вас задержало?
— Вначале нас пытались убить. Потом убили мы. Потом мой попутчик вырубил меня, и дальше я не могу отвечать за скорость нашего передвижения.
Иван внимательно наблюдал за руками собеседника. Кто-то советует следить за глазами противника, кто-то указывает на плечевой пояс, как на индикатор намерений и настроения, а Иван наблюдал за руками.
В конце концов, если палец ложится на спусковой крючок, это значит, что обладатель этого пальца собирается стрелять. Верная примета.
Марк стрелять пока не собирался. Марк собирался поболтать, и ладонь его правой руки лежала на автомате далеко от спуска. Еще одна странность, он ведь не может не знать, что Круль только что отошел от машины. Но сидит спокойно, головой не крутит, а рассматривает Ивана с легкой даже усмешкой.
И правильно. Если Круль вез Ивана сюда, а он вез, то либо был в сговоре с Марком, либо Марк был не один. И Круля вполне могли уже порешить за холмом и засунуть в гостеприимно открытый люк какого-нибудь танка. Это чтобы не морочить голову с могилой.
— Вас пытались убить… — сказал Марк, и улыбка на его обветренном лице стала шире.
— Вас радует слово «убить» или «пытались»? — осведомился Иван.
— Меня радует то, что мы с вами все-таки встретились. Честно признаюсь, после того как объявили о вашем исчезновении в том самом рейде, я уж и не надеялся. Но потом… Потом мне сообщили, что все в порядке, что вы живы, и это значило, что план Фомы Свечина может сработать…
— Фомы? Это ты был с ним в той хибаре? Это из-за тебя его убили?
— Да. Да. Нет. Его убили не из-за меня. Его убили для того, чтобы тайна осталась тайной, — Марк улыбку с лица не убрал, но слова прозвучали жестко и спокойно. — А вы напрасно нервничаете, Иван. Фома очень высоко оценивал ваше самообладание. Он говорил, что вы — самый невозмутимый человек, которого он знал. А оказывается, что прав был Круль, когда предложил вас стреножить перед беседой. И не нужно дергаться — рукам больно, а толку — никакого. Абсолютно.
Спокойно, приказал себе Иван. Если ничего сделать не получается, то и не нужно ничего делать. Все само собой придет к какому-нибудь результату.
Нужно сосредоточиться и слушать. И пытаться понять… Блин.
Если это Марк разговаривал с Фомой в руинах того магазинчика, это, помимо всего прочего, означало, что Марк — мусульманин.
Иван недоверчиво усмехнулся. Нет, он слышал, что есть мусульмане. Не на его Земле, а на Земле, выделенной мусульманам Господом после Возвращения. Иван даже знал, что мусульмане иногда приходят через Угольное ушко в его мир, но видел одного из них впервые.
— Вы подобрали мой суббах, — сказал Марк. — Вот этот.
Марк протянул левую руку, разжал кулак, и четки повисли на его пальцах, покачиваясь под напором горячего ветра.
— Его у меня отобрали в изоляторе, — Иван даже и не удивился больше.
Либо этот мусульманин настолько хитер и изворотлив, что смог пробраться в Конюшню и украсть свою игрушку, или имел в Конюшне неплохие связи. Иван почему-то склонялся ко второму варианту.
— Я очень устал, — сказал Марк тихо, так тихо, что Иван еле расслышал его слова в шорохе песка. — И больше всего от того, что не могу молиться… Здесь больше нет наших святынь. Вам, христианам, проще, можете молиться где захотите и в какую угодно сторону.
— Ну так и не лазил бы у нас, — посоветовал Иван. — Какого хрена ты вообще оказался на нашей Земле? Как тебя проворонили? Ты же прибыл через Игольное ушко? Нет, что ты мог выйти из Темных домов, я понимаю, но то, что тебя не искали…
— Меня искали. Не нашли. А нашим людям пришлось заплатить за мое исчезновение. Полностью потерян залог плюс, насколько я знаю, передано много чего еще ценного для христиан.
— И зачем это?
— Вот, — сказал серьезно Марк. — Мы и подошли к сути нашего разговора…
— Может, снимешь наручники?
— Не сейчас. Сейчас — мы поговорим. У меня есть вопрос… Странный вопрос, но вы не удивляйтесь, а ответьте. Просто ответьте.
— Хорошо, — кивнул Иван, поморщился от головной боли и снова кивнул, стараясь продемонстрировать свою независимость хотя бы головной боли. — Я отвечу.
— Вы хорошо знаете Библию? — спросил Марк.
— Да лучше тебя, наверное…
— Правда? Это было бы здорово, — с сомнением в голосе произнес Марк. — Но мне отчего-то кажется, что это не так. Например, вы сможете воспроизвести для меня последнюю фразу Библии? Мне хватит одного предложения. Давайте, не стесняйтесь…
— Ты табурет не поставил, елочку не нарядил, подарок мне не приготовил, а хочешь выступление услышать… Да и на святого Николая ты не похож, уж извини… — Иван отвернулся и был наказан: ветер швырнул ему в лицо песок, больно ударило по глазам.
Марк молча смотрел на Ивана, улыбался еле заметно и спокойно ждал.
— Ну не помню я, — не выдержал пытки молчанием Иван. — Не помню. Я и десять заповедей толком не воспроизведу с ходу. Нет, если подумаю, напрягусь, то, рано или поздно, вспомню. Работа у меня сложная, всего и не упомнишь…
— Особенно если это не нужно, — подхватил Марк самым доброжелательным тоном, настолько доброжелательным, что Иван чуть не кивнул, но спохватился — это ведь чертов мусульманин ему начал втирать, что Библия не входит в список самых нужных для человека знаний.
— Можешь лыбиться сколько влезет, — буркнул Иван. — Но это наш Бог вернулся, а не ваш Аллах, нам Землю оставил, а не вам…
— Насчет Земли — вопрос спорный. С нашей точки зрения, это мы остались на Земле, а вы исчезли…
— Да? Такой умный? Ладно, верующие, ладно, но у нас ведь остались и те, кто в Бога не верил, атеисты остались, просто безбожники. У нас они остались, понятно? И это значит, что наш Бог — истинный. Наша вера — истинна, и это в нашу веру должны были обратиться эти безбожники и атеисты! — Иван даже обрадовался, что так удачно вспомнил выступление офицера-воспитателя, прослушанное еще в первый месяц своей срочной службы. — А Бог…
— Никто и не спорит, что ваш Бог истинный, — сказал Марк. — Он у нас общий. Мы называем его Аллах, а вы…
— Ага, ты еще расскажи, как вы наших резали и убивали в Крестовых походах…
Марк немного удивленно приподнял бровь.
— Что уставился? Правда глаза колет? Или вам не рассказывают, как вы тут погуляли в христианских поселениях?
Марк кашлянул и похлопал ладонью по автомату.
— Что, не нравится?! — выкрикнул Иван, хотел еще добавить про обрезание и свинину, но вдруг обнаружил, что совершенно не хочется ругаться и кричать.
Марку настолько явно было неинтересно слушать оскорбления Александрова, что оскорблять тут же перехотелось.
— Значит, последнюю фразу Библии ты не помнишь… — как бы подводя черту, произнес Марк. — А как называется последняя часть Книги? Название, пусть не точно, но близко по смыслу.
— Послания апостола Павла, — сказал Иван.
В этих пределах даже он был грамотным. Еще в первом классе вместе с таблицей умножения им вбивали оглавление Библии. Когда вызывала учительница к доске и требовала воспроизвести, вот уж сколько смеха было в классе. Чего только дети не воспроизводили вместо Первой книги Паралипоменона или его же второй…