— Думаешь, мы правильно поступаем, оставаясь у нее? — низким шепотом спросил Чонгук.
— Ты же сам решил, что это хорошая идея, — Чимин сделал глоток крепкого кофе. — Вы обсуждали это, ну а я согласился. Не вижу здесь ничего плохого… Вдруг ей и правда грозит опасность? А мы будем рядом.
— Неужели ты не чувствуешь эту грузную тучу неловкости, которая висит над нами? — детектив Чон слегка повысил возмущенно голос. — Я хочу сбежать отсюда. Йоко странно на меня действует.
— Перестань, давай лучше подумаем о нашем убийце, — Чимин, как всегда, не захотел обострять и без того колючую ситуацию: заглушив все негативные эмоции, он отправил их на самое дно и умело перевел тему. — Как думаешь, если он и правда намекнул на Йоко, следует ли нам ждать следующую серию преступлений? Или он решил остановиться и переключиться на нее?
— Откуда я могу знать, хён… У нас ничего нет, за что можно было бы зацепиться. Кто знает, что придет на ум этому спятившему придурку? — Чонгук со злостью сжал свою кружку и совсем не обратил внимание на ее температуру. Его с неимоверной силой раздражало то бессилие, коим он был связан. — Может, прямо сейчас он наблюдает за нами. Может, уже убивает кого-то. Я не знаю. Никто не хочет рассказывать нам о нем.
— А если он профессиональный гипнотизер? Пудрит людям мозги, внушает что-то страшное, и после этого они боятся рассказать что-либо о его личности.
Чонгук пожал плечами. Можно сколько угодно выдвигать теории, но неизвестно, какая из них окажется правдивой. Загадочный мистер Икс не оставлял следов, умело обрабатывал людей, которым оказывал услуги, обрывал любые нити, связывающие его и жертв, и выходил на свободу сухим из воды. Он мог находиться где угодно, делать что вздумается, твердо ощущая под собой уверенность не оказаться пойманным. Только когда он захочет, тогда детективы смогут выйти на него, а пока он умело игрался с ними как кот с мышкой — не убивал, но лапкой подбрасывал умело.
На кухню зашла Йоко. К тому времени детективы опустошили свои чашки и тихо беседовали насчет таинственного убийцы, поймать которого они были не в состоянии. Девушка услышала кусочек диалога, но не стала в него вмешиваться. Она лишь пришла сообщить, что можно ложиться спать. Сил на обсуждение рабочих процессов у нее не было, она была сыта ими по горло. Работа есть работа, а дома можно и отдохнуть.
— Если вы устали, можете ложиться, я все приготовила, — Йоко остановилась в дверном проеме.
— Время детское, ложиться еще рано, — Чимин посмотрел на свои наручные часы. — Присоединяйся к нам, давайте поговорим? Это нас сблизит.
— С чего ты взял, что я хочу сближаться? — девушка криво улыбнулась.
— Нам предстоит ночь в компании друг друга. Разве это не повод пойти на сближение? — детектив Пак загадочно выгнул бровь. — Давай, садись, здесь хватит места.
Парень подвинулся на своем стуле, освобождая для Йоко пространство. Она помолчала некоторое время, никак не решаясь дать согласие, но все-таки сдалась: кивнув головой, девушка подсела к Чимину, стараясь не прижиматься к нему слишком сильно, но тесный стул требовал иного — их плечи и руки притянуло словно магнитом, и это создавало некие неудобства, причем не только физические, но и духовные.
— Мы совсем ничего о тебе не знаем. Расскажи что-нибудь, — предложил детектив Пак.
— Я не удивлюсь, если у тебя темное прошлое, — Чонгук вальяжно откинулся к спинке стула и посмотрел на девушку из-под прикрытых век.
— У меня наступит темное будущее, если ты продолжишь сыпать сарказмом в мою сторону, — ответила Йоко.
— Но я всегда получаю его в ответ. Разве тебя не забавляет наша вечная игра? По-моему, в этом есть что-то пикантное… — Чонгук задумчиво почесал подбородок. — Ладно, если серьезно, то и правда хотелось бы что-то узнать о тебе. Обычно мне плевать на жизни людей, но мы работаем вместе, а это уже аргумент.
— Мне и рассказать-то нечего… — Йоко пожала плечами, складывая руки в замочек на столе. — Родилась в Токио, жила там с матерью и отчимом. Отца совсем не помню, но мама говорила, что он умер, когда я была совсем маленькой. Я не знаю, что он был за человек, кем работал, знаю лишь, что он очень любил мою маму. А вот отчим, видимо, нет… Когда мне было восемь лет, он зарезал ее ножом. Я осталась сиротой, меня хотели отдать в детский дом, но вовремя появилась бабушка и забрала меня к себе. Мне всегда хотелось покинуть Токио, начать жить новой жизнью, чтобы навсегда оставить прошлое позади и больше не окунаться в него. Это приносило мне сильную боль, которую я не могла терпеть. Именно поэтому я переехала в Сеул и поступила в юридическую академию. Убийство матери натолкнуло меня на это. Захотелось помогать людям, ловить и наказывать виновных, спасать жизни. Я хочу быть полезной, делать что-то хорошее для этого прогнившего мира, совершенствовать его. Но парадокс… Я совсем не люблю людей. Да, мне нравится помогать им, но я предпочитаю оставаться в тени одиночества. Мне проще сделать благое дело и спрятаться, чтобы меня никто не трогал.
— У тебя были отношения? — спросил неожиданно Чонгук. Ему стало дико любопытно узнать о Йоко как можно больше, ведь она так напоминала ему самого себя.
— Да, были, но ничего серьезного. Может, я не умею любить? Не знаю… Я еще не встречала на своем пути мужчину, который заставил бы мое сердце рваться наружу.
— Может, и рваться нечему? У меня, например, нет сердца, и я это точно знаю, — Чонгук медленно склонил голову на бок и слишком пристально заглянул в женские глаза напротив, в которых едва уловимо блеснула искорка испуга.
— Чон Чонгук, любитель драмы, — тихо и коротко засмеялся Чимин, а затем повернулся к девушке. — Не хочешь вернуться обратно в Токио? Совсем не тянет?
— Знаешь, иногда тянет, но я боюсь. Я хотела бы побывать на могиле своих родителей. Я чувствую, что это надо сделать, они зовут меня. Все-таки единственная дочь…
— И что мешает? Чего ты боишься? — Пак старался говорить мягко и деликатно.
— Я… я боюсь расплакаться. Я не хочу плакать. В тот день, когда отчим убил мою мать, я пообещала, что больше никто и никогда не увидит моих слез.
Беседа резко прервалась. Снова повисло тяжелое, невыносимое молчание. Йоко ударилась в воспоминания, Чимин почувствовал себя виноватым, ведь именно он начал разговор, а Чонгук… Чонгук просто молчал. Он не знал, что говорить в таких случаях. Он не умел поддерживать, не умел переводить темы, поэтому всегда прятался в норку и ждал, пока кто-нибудь сделает это за него. Обычно ярким лучом света, пронзающим грузную тучу, был Чимин, но и он решил отмолчаться.
— Еще вопросы будут, или я могу идти? — слишком холодно и отстраненно спросила Йоко.
— Да, наверное, и правда лучше лечь, — кашлянул Чимин.
Все трое поднялись со своих мест. Пока Йоко убирала со стола и складывала в раковину грязные чашки, парни прошли в спальню и сели на кровать, ожидая дальнейших инструкций, ведь хозяйка в доме была одна и только она могла знать, кому куда ложиться. Матрас был слишком мал для двоих, поэтому нетрудно было догадаться, что кто-то ляжет с Йоко, но кто именно? Детективы не стали обсуждать этот вопрос, но мысленно каждый в тайне желал оказаться тем самым счастливчиком, и не только потому, что спать на полу совсем неудобно…
— Кто-нибудь пойдет в душ? — девушка зашла в комнату и открыла шкаф, чтобы достать домашнюю одежду.
— Да, я бы не отказался, — хлопнув себя по ногам, Чимин поднялся с постели.
— Ванная в том коридоре. Думаю, найдешь сам, — Йоко кивнула в нужном направлении, а после протянула Паку свежее махровое полотенце. — Вот, держи.
— Ага, спасибо, — парень быстро закивал головой и удалился в ванную комнату.
Пока Чонгук сидел на кровати и не знал, куда деваться, девушка спряталась за дверью шкафа и стала переодеваться. Парня одолело естественное любопытство. Он хотел заглянуть за дверь, узнать, какова же Йоко без одежды, но побоялся проявить излишнее хамство, поэтому продолжил неподвижно сидеть, смотреть на деревянную перегородку, что скрывала от него самое интересное, и фантазировать. Ему доступны были лишь ноги девушки. Сначала по ним сползли вниз джинсы, которые она ловко отбросила в сторону, затем пропала сначала одна нога, затем — другая. Видимо, надела шорты. Следом Йоко повернулась, суетливо закопошилась, и на пол к джинсам полетел черный кружевной бюстгальтер. Чонгук внимательно посмотрел на него. В голове моментально всплыли непристойности, в которых он с подробностями представлял, какой может быть грудь девушки. Большая она или маленькая? И каково держать ее в руках? Мягкая ли она на ощупь или упругая, как мяч? Как же ему хотелось проверить свои теории лично… Чонгук давно не был в интимной близости с женщинами, и это отложило свой отпечаток.
— Ты так собираешься ложиться? — Йоко появилась из-за шкафа слишком резко. Чонгук не успел прийти в себя после откровенных мыслей и впервые в жизни замялся. Чон Чонгук. Замялся. Где-то в лесу точно сдох бедный волк. — Нет, мне все равно, но спать в уличной одежде как-то негигиенично.
— Да, я сейчас разденусь, — парень поднялся на ноги и стал до такой степени неуклюже снимать с себя одежду, что девушку это позабавило.
— Я могу отвернуться, если хочешь, — сказала она, улыбаясь.
— Я и не стесняюсь, — с обидой фыркнул Чон.
Сначала с него слетела рубашка, оголяя накаченный торс, затем загремела пряжка ремня, скрипнула ширинка, и мужские брюки оказались на полу. Только полная дура или фригидная женщина не оценила бы красоту тела Чонгука. Оно было крепким, подтянутым, с рельефными мускулами. Даже были заметны кубики пресса, к которым так и хотелось прикоснуться. Йоко невольно засмотрелась на детектива, но резко одернула себя. Ее покрасневшие щеки выдавали бедняжку с потрохами, и, конечно же, Чонгук не смог не заметить проявленную реакцию на его обнаженное тело. Ему стало интересно, насколько все это может зайти, поэтому он решил немного поиграться: нагнувшись, он поднял с пола свои вещи и подошел к Йоко слишком близко. Он смотрел на нее сверху вниз и нахально улыбался уголком губ. Девушка могла почувствовать жар, исходивший от его тела. От этого румянец стал еще заметнее, а в голове замаячили совсем неприличные картинки, главная роль в которых была отдана детективу Чону.
— Куда я могу положить вещи? — спросил Чонгук максимально томно.
— Ты нарушаешь мое личное пространство, — Йоко закатила глаза, отпихнув от себя парня, вырвала из его рук рубашку и брюки и отошла в сторону, чтобы сложить их на стуле. — Не приближайся ко мне, я этого не люблю.
— Да? А твои щеки говорят об обратном, — ехидно подметил парень, оглядываясь на кровать. — Нам не будет тесно?
— Нам? А с чего ты взял, что я буду спать с тобой? — Йоко улыбнулась не без наслаждения, осадив самодовольного детектива. — За то, что позволяешь себе вольности, будешь спать на матрасе, а мы с Чимином как-нибудь поместимся.
— Думаешь, я расстроюсь, если ты не позволишь мне лечь с тобой? — напыщенно произнес Чонгук. — Да я только рад, что посплю один, а вот хёну искренне сочувствую.
— Сочувствовать удобнее на матрасе, так что ложись, — пихнув ногой мягкий предмет на полу, лежавший подле постели, девушка забралась на свою кровать, забралась под одеяло и отвернулась к стене, делая вид, что читает книгу.
Йоко задели слова, сказанные Чонгуком. Ему что, настолько противно спать вместе с ней? Все же было нормально, они даже начали ладить, и снова обидные шуточки в ее адрес. Видимо, он был прав, когда сказал, что у него нет сердца. Девушка была убеждена, что с левой стороны груди у него твердый, черный уголь, который вот-вот рассыпется, но никак не жизненно необходимый орган, качающий кровь.
Чонгук был в таком же опущенном настроении. Его прошибла странная, непривычная волна ревности. С какой это стати Чимину позволено спать рядом с Йоко? Разве он заслужил такую привилегию? «Почему не я?», — злобно шипел про себя Чон, опускаясь пятой точкой на матрас. Парня терзало то, что загорелось у него внутри. Хотелось опрокинуть эту чертову кровать. Нет, хотелось запереть дверь ванной комнаты, чтобы Чимин никогда из нее не выбрался. Нет, хотелось залезть к девушке под одеяло, ведь там ему было самое место в ту ночь. Чонгук по-настоящему не понимал, что с ним происходило. Она же просто практикантка, которая уйдет из прокуратуры через пару месяцев. Она та самая Йоко, которая неимоверно бесила его одним своим видом. Она обычная девчонка, коих на свете миллионы. Нет, все это было пустым обманом — обманом, засевшим глубоко в подсознании Чонгука. Ему нравилось удовлетворять себя ложью, придуманной им самим. Он прятался за ней, как за щитом, и не собирался вылезать открыто на поле боя.
— Вы уже собираетесь спать? — Чимин зашел в комнату в одних трусах. Попутно он вытирался полотенцем и, кажется, совсем не стеснялся своего вида.
— Да, и тебе отвели почетное место, — слащаво протянул Чонгук, указывая рукой на постель. — Надеюсь, тебе будет удобно в компании нашей королевы.
— Воу, — усмехнулся Пак, направляясь в сторону кровати, — а это приятно. Спасибо, Йоко.
— Ложись и не болтай, — буркнула спрятанная за книгой девушка.
Ей было безумно неловко. Так неловко, как никогда еще не было. Она находилась в одной комнате с двумя почти что обнаженными парнями. А парни-то были очень даже ничего… Тело Чимина не уступало телу Чонгука, оно было таким же атлетически сложенным, только пресс был немного рельефнее и притягивал к себе со страшной силой.
Когда кровать рядом с Йоко промялась, когда она ощутила тепло чужого тела, ее резкой, горячей стрелой прожгло насквозь непреодолимое чувство страшного смущения. Рядом с ней лежал детектив Пак в одном нижнем белье. Он слегка соприкасался своей горячей кожей с ее холодной, создавая непередаваемый колорит. Девушка поймала себя на странной мысли: ведомая женскими инстинктами, ей захотелось отложить книгу и прижаться к Чимину так крепко, чтобы кости захрустели, чтобы дыхание перехватило, чтобы не было сил оторваться, но вместо этого она постаралась погрузиться в чтение и не обращать внимание на детектива, который в опасной близости и с умиротворенным лицом копался в телефоне. Но это умиротворенное лицо было лишь умело натянутой маской. Чимин боролся сам с собой. Как же ему хотелось приласкать Йоко, усмирить ее дикий нрав, бережно обнять и дать понять, что не стоит находиться в постоянном напряжении — нужно давать волю себе настоящей и не бояться быть за это осужденной. В голове парень так и фантазировал, как его руки блуждают по женскому телу, пальцы зарываются в волосы, а губы находят ее губы, чтобы слиться в нежном поцелуе. С ним творилось что-то странное, от чего хотелось на стенку лезть. Внешне Чимин напоминал спящий вулкан, внутри которого в любой момент могла проснуться кипящая страстью лава.
Чонгук не мог смотреть, как Йоко и Чимин лежат вместе на одной кровати. Он отвернулся в другую сторону, натягивая на себя тонкое одеяло, и с силой сжимал его в кулаке. Он бесился сам от себя. Какого черта он ревнует? Почему какая-то Йоко смогла вывернуть его наизнанку дважды: сначала от неприязни, а после от едва зарождающихся чувств, которых Чонгук страшился больше смерти? Детективу было совсем не весело от происходящего. Он не узнавал себя. Всегда привыкший к одиночеству, к тяжелому камню вместо сердца, к саркастическому отношению к жизни и возвышенным чувствам, о которых любили петь влюбленные, он занимался самобичеванием и отгонял от себя ненавистные ему зачатки чего-то весьма нежного и хрупкого. Сладкие сорняки пробивались сквозь холодную бетонную стену в груди и тянулись к солнцу. Они не видели его, но хорошо ощущали идущее из ниоткуда будоражащее тепло. Чонгук изо всех сил старался поливать ядом маленькие ростки, топтать их и рвать, не жалея, но они появлялись снова и снова. И сейчас, когда за его спиной разворачивалась тошнотворная картина, он хотел выть не своим голосом, метаться из стороны в сторону в поисках помощи и молить богов о пощаде. Ну не может он любить, он не умеет и не должен, но Йоко… Будь она проклята.