– Оборотень, – понимающе вздохнул мужик и отвернулся к стенке, подкладывая согнутую руку под голову.
– В смысле? Продажный, что ли? – решаю уточнить.
– Та не-е-е, – не поворачиваясь, лениво тянет забинтованный. – Всамделишный. Из нежити он…
Зевнув, мужик замолк, а я, переваривая свежую порцию откровений о городе и его обитателях, потопал в дальний конец коридора, где была моя койка. Понял вдруг, что на протяжении всей беседы внешность Алёхина не давала мне покоя. То-то его зубы показались чересчур острыми. И сильные пальцы с длинными ногтями, больше похожими на когти…
Только сев на свою кровать, вспомнил, зачем ходил к доктору. Ну, не возвращаться же теперь, в самом-то деле. Эх, убрать бы к чёртовой бабушке этот проклятый щит из-под матрасов. Одному-то мне вряд ли справиться.
С надеждой глянул на соседа. Тот спал. Рука у него вся в бинте от подмышки до кисти. Левая, как и у меня. Вдвоём, возможно, мы щит и вытянем. Подожду, пока проснётся.
Деревяшка подо мной слегка накренилась.
Повернув голову, обнаружил рядом с собою моего ночного визитёра. Этого, как бишь его… Чепушило, вот.
– Проблемы? – спросил тот, почёсывая бороду.
– Нет… То есть да. Помоги щит с кровати снять.
– Зачем?
– Спина болит.
– Хм, – Чепушило призадумался. – Боюсь, что Степановна не одобрит.
– Почему это?
– У тебя ж перелом? Перелом. А с такими болячками жёсткая постель полагается. Степановна в энтом деле толк знает. О пациентах заботится. И я тоже.
– Если вы все такие заботливые, сделайте, чтобы у меня спина не болела.
– Как же я энто сделаю? – домовой развёл пухлыми ладошками.
– Щит убери. Спина же из-за него болит.
– Да пожалуйста, – Чепушило щёлкнул пальцами, и кровать тут же просела. Щит просто исчез. А домовой сказал с гордым видом: – Всё заради блага пациента…
Визит к Минотавру
Смыться, несмотря ни на что, я всё-таки попробовал. Надо же проверить правдиво ли то, в чём тебя так настойчиво пытаются убедить. Но бежать на голодный желудок как минимум глупо. Поэтому побег отложил до «после завтрака».
На завтрак давали слипшуюся рисовую кашу и до безобразия прозрачный чай. Мало того, что в нём практически не было сахара, так ещё и заварку пожалели. Совсем, видимо, дела здесь плохи. Ладно, хоть на кипятке не стали экономить.
Ели в три смены. Столовая, не рассчитанная на столь большое количество едоков, не могла вместить всех одновременно. Поэтому моя подготовка к побегу немного затянулась.
Я съел всё. С армии не привык разбрасываться едой, когда не знаешь, удастся ли сегодня ещё чем-нибудь перекусить. Кое-как, орудуя правой рукой, переоделся в свои шмотки, которые не успел сдать в гардероб. Они были сырые и неприятно холодили тело, зато не запрели. Ничего, на мне высохнут. И денёк нынче выдался на удивление солнечный.
Бог знает, с какой по счёту попытки застегнул молнию на ветровке. Пустой левый рукав запихал манжетой в боковой карман. Так, не забыть документы. Ну, теперь, вроде бы, всё…
– Куды ж ты собрался, касатик?
В дверях стояла Клавдия Степановна, держа небольшую ванночку, в которой на куске марли были разложены разные таблетки.
Не успел я придумать ответ, как из-за её спины появился ММ. Изучив мой внешний вид, он спокойно спросил:
– Уже покидаете нас, мил человек?
– Да, доктор, – не зная, что сказать, я смущённо, будто пойманный «на горячем» нахулиганивший подросток, раскладывал пижаму на кровати.
Получилось, будто лежал здесь кто-то и пропал, а одежда, как была на нём, так и осталась пустая. Глядя на неё, поймал в голове несколько сумбурных мыслей. Полная чепуха, но всё же озвучил:
– Я исчез. Видите? – показал на пижаму.
– Да как же?.. – пожилая медсестра в удивлении захлопала жиденькими ресницами. – А лекарства?
Кто о чём… Доктор же обронил небрежно:
– Ну-ну. До скорой встречи.
Нет, надо валить из этого дурдома.
На автовокзал. Срочно. И домой. Первым же рейсом.
Там отлежусь, встану на ноги. Если надо, буду ходить на перевязки в родную поликлинику или в больницу. А то и вообще в госпиталь слягу. Мне как ветерану положено. Сейчас главное – это добраться.
Никто не пытался меня удержать. Прохожие подсказали, как выйти к автовокзалу. На моё счастье на площади стоял автобус, который скоро должен был отправиться в попутном направлении. Купив билет, я занял своё место, и совсем уж было успокоился.
Расслабляться, как выяснилось, не стоило…
На выезде из города мы пробили колесо. Автобус, виляя, сбросил скорость и встал на обочине. Чертыхаясь, водитель полез доставать домкрат и запаску, а пассажиры высыпали на дорогу. Кто покурить, кто сбегать в кусты.
– Петька! Далеко не уходи! Делай свои дела и возвращайся быстрей! – крикнула молодая мамаша сыну лет десяти, уже ломившемуся сквозь придорожные заросли.
Она с явной тревогой смотрела в сторону леса и нервно затягивалась дымом тонкой сигареты. Вдруг буркнула под нос:
– Пипец! Угораздило же тут встать.
Я не удержался, спросил:
– А в чём, собственно, дело?
Дамочка окинула меня изучающим взглядом, немного дольше задержав его на пустом рукаве. Махнув двумя пальчиками, в которых сжимала почти докуренную сигаретку, на выпуклость под моей ветровкой, саркастически произнесла:
– Сами, что ль, не догадываетесь? Логово Бармаглота недалеко. Вон в том лесочке.
– И что?
– Как что! У нас уже полгорода невыездные или в травме лежат. Не хватало и нам с Петькой… Петя! Иди сюда!
Бросив окурок, она решительно пошла в сторону кустов.
Город сумасшедших.
Что это за Бармаглот такой, который держит в страхе весь Артёмовск? Даже интересно стало.
Стоп! Остановись, Хайдаров! Никакого любопытства. Ты едешь домой и точка!
Поворачиваюсь к автобусу…
Опа! Автобуса-то и нет. Подевался куда-то вместе со всеми пассажирами, водителем и дорогой впридачу. Торчу один посреди бескрайнего леса. Но как? Лес же был метрах в пятидесяти от шоссе!
Резкий разворот.
Передо мной двухэтажный домина из брёвен. Терем в старорусском стиле. Добротный сруб, резные наличники на окнах, даже конёк на высокой двускатной крыше.
Это что, и есть пресловутая Бармаглотова усадьба?
Гиблое место, если верить Михалычу с Алёхиным. Многие артёмовцы пытались проникнуть сюда, чтобы найти причину свалившихся им на головы несчастий. Кто бесследно сгинул, кто не дошёл, попав на больничную койку или прямиком на кладбище, а кого просто вышвырнуло к началу пути.
Странно. Не похоже, чтобы народ здесь бывал. Площадка перед домом заросла высокой травой. Тропинок нет, и лес кругом. Как сюда люди-то добираются? Как Я сюда попал?..
Скрипнув, чуть приоткрылась входная дверь. Качнулась взад-вперёд, словно подзывая. Мистика, не иначе!
А почему бы не заглянуть, раз уж я здесь? Что там говорил ММ?
– …Поверьте, мил человек, никто не собирается вас неволить. Боже упаси! Просто исполните одну маленькую просьбочку… Коль скоро ваша дорожка из Артёмовска лежит через небезызвестную нам усадьбу, и вы рано или поздно обязательно в ней окажетесь, будьте так любезны, найдите Бармаглота. Поговорите с ним, если удастся. Выясните, что происходит. Не смею требовать от вас повлиять каким-то способом на ситуацию, но если вдруг посчастливится, и вам выпадет такой шанец…
Интересно, как он это себе представляет? Никто из местных, значит, не смог, а я, приезжий, совершенно случайный здесь человек, возьму и сразу во всём разберусь. Бред сивой кобылы.
Впрочем, делать нечего, и я направился к приветливо помахивающей мне двери.
Когда с громким стуком она захлопнулась за спиной, я даже не вздрогнул. Наверное, ждал чего-то подобного.
Стало темно.
Немного постояв, пока глаза не привыкли к полумраку, осторожно пошёл вперёд.
Где-то наверху брезжил тусклый свет. Похоже, там окно. Что до прихожки, то в ней окна либо заколочены, либо строители не предусмотрели. Насчёт электричества не уверен, есть ли оно вообще. Знать бы ещё, где выключатели, а то искать их в потёмках себе дороже.
Прямо перед собой нашарил широкую лестницу на второй этаж. Перила толстые, гладкие, квадратной формы. Не пойму наощупь, камень это или дерево. А может пластик?
Держусь за них, осторожно пробуя подошвами на прочность каждую ступень, прежде чем поставить ногу и подняться.
Показалось, что свет мигнул, будто на мгновение перекрыл его кто-то своей тенью. Я замер, напрягая зрение.
Ничего. Воображение шалит? Глюков мне только не хватало.
Иду дальше.
На площадке второго этажа кое-что уже можно разглядеть. В дальней комнате пустой дверной проём, из которого сюда и попадает рассеянный дневной свет. Другие комнаты по обе стороны стоят с плотно прикрытыми дверями. Подёргав ближайшие, понимаю, что все они заперты. Скорее всего, мне надо в ту, дальнюю.
Скрипят половицы. Пахнет затхлостью и влагой. Всё в паутине и клочьях пыли. Странно. А снаружи дом выглядит почти новым. Только двор зарос.
Оставалось пройти пару шагов до светлого прямоугольника на полу, когда на него вдруг наползла длинная тень. Через мгновение в коридор выкатился всклокоченный меховой шар величиной чуть больше детского надувного мяча.
– Стой, стой, стой! – заверещало это создание, размахивая тонкими руками.
Я увидел его большие глаза, кончик носа и даже губы. Наверняка они толстые, просто прячутся под волосами, покрывающими всё лицо, и оттого едва заметны. Если бы заросший мяч помалкивал, чёрта с два я бы разобрался, есть ли вообще у него рот, который и не думал закрываться:
– Сюда нельзя. Запретная зона. Охраняемый объект. Карантин. Режимное учреждение. Электронная проходная. Пропускной режим…
– У меня пропуск, – прерываю этот нескончаемый поток, цепляясь за последнюю фразу.
– Предъяви! – немедленно потребовало существо.
Достаю паспорт, показывая ламинированную страницу.
Глаза лохматого вытягиваются, словно антенны с шариками на концах, и внимательно изучают моё фото, придирчиво сравнивая с оригиналом.
– Это не пропуск, – отрезает категорически.
– Как же не пропуск! – возмущаюсь почти правдиво. Постукиваю пальцем по фотке: – Кто это? Я?
– Ты, – соглашается, не моргнув ни единым вытянутым глазом. И тут же опять возражения: – Не написано, что требуется пропустить.
Вот ведь бюрократ попался! Ещё и читать умеет.
Перелистав страницы до штампа регистрации, тычу им в «антенны»:
– Адрес видишь?
– И что?
– Ничего! Домой иду. Дорогу покажи!
Не ожидал получить положительный ответ, но существо вдруг втянуло глаза и простёрло руку в сторону проёма, из которого выкатилось.
– Так бы сразу и сказал, – прячу паспорт в карман и прохожу в комнату, нагло игнорируя лохматого.
Он молча провожает меня взглядом. Уже перешагнув порог, слышу вдогонку:
– О, бойся Бармаглота… Бойся… Он так свиреп и дик…
Не шар, а ходячий цитатник.
Обернувшись, я никого не увидел. На месте проёма была сплошная стена, оклеенная старыми пожелтевшими обоями.
Лицом к лицу
Нет, это не комната. Ещё один длинный коридор. По левой стене редко расположенные стрельчатые окна. По правой – ряд закрытых дверей. Лишь одна распахнута, опять в самом конце коридора. Неужели, там очередная галерея? Всё может быть. Дом хоть и выглядел снаружи явно меньше, но чем чёрт не шутит.
Двигаюсь вдоль комнат (если это комнаты), дёргаю дверные ручки, нисколько не удивляясь, что все двери заперты. Их много, и вскоре бесполезное дёргание надоедает. А на улице что, по-прежнему непроглядный лес? Подхожу к ближайшему окошку…
Леса как не бывало!
Внизу круглая мощёная площадь с фонтаном в центре – каменная русалка сидит на хвосте и грациозно выливает из кувшина тихо журчащую воду. Вокруг площади разбит ухоженный сад. Деревья и кустарники стараниями заботливого садовника, виртуозно владеющего ножницами, превращены в стилизованные фигурки животных: слон, жираф, носорог… Даже гигантская черепаха имеется.
Это что, двор? Несказанная роскошь по сравнению с фасадом. И, похоже, почва здесь гораздо ниже. Словно с третьего этажа выглядываю, а не со второго.
– …Ты с ума сошел, Барм! – вдруг долетает до меня из конца коридора приглушённый расстоянием голос.
Дальше слышится непонятное бормотание.
Спешу к единственному открытому входу. Через него попадаю в просторный круглый зал с огромным камином. Здесь вдоль стен расставлены полки с книгами, достающие до самого потолка. Между ними с подоконников непривычно высоких окон свисают гобелены. Что там изображено, не разглядывал – не до того. Из прочей мебели только небольшой квадратный столик из тёмного дерева, на резных ножках, и два широких кресла с высокими спинками. На них яркая, оранжево-красная обивка, подстать пляшущему на поленьях огню в камине.
Между кресел, заложив руки за спину, энергично вышагивает взад-вперёд немолодой мужчина в странного вида одежде. Седые волосы, глубокая лобная залысина, припухшие глаза в обрамлении густых морщин. Круглое лицо с обвислыми щеками, начинающий расти живот и второй подбородок.
Рубашка… Ну, не знаю. Больше напоминает женскую блузу: обтягивающая, синяя, вся в блёстках, с белым пышным жабо на груди, словно у заносчивого петуха. На шее голубой платок, сколотый сияющей брошью (подозреваю, что с брюликом). Узкие, под фасон рубахи, штаны – тоже синие, заправленные в однотонные ботфорты.
Каждый стук каблуков сопровождался характерным звоном. Опустив глаза, я с изумлением увидел шпоры на сапогах пожилого.
– Встряхнись, рохля! – он порывисто заглянул в одно из кресел, вцепившись пальцами в спинку, безжалостно смяв оранжевую материю. – Соберись, в конце концов! Поднимайся! Живи!
– Отстань, – донёсся растянуто-ленивый голос из глубины кресла. – Уйди, не мешай…
– Чему я мешаю? Твоему безделью? Скажи, чем таким важным ты занят? Я отстану, если соглашусь, что твоё «занятие» действительно имеет смысл!
– Ой, не ори, пожалуйста, – вздохнул собеседник. – Не видишь? Я размышляю.
– Над чем?
– Если хочешь, то над смыслом бытия…
– Простите, что вмешиваюсь! – говорю так громко, что даже своё повторяющееся эхо слышу. – Мне бы домой попасть!
Седой удивлённо поворачивается. Теперь я вижу и его собеседника, который, опёршись о подлокотник, выглядывает из-за спинки кресла. Внешностью один в один с первым, как брат-близнец. Только выражение лица другое – скучающее, без тени заинтересованности.
– Ага! – тычет в меня пальцем тот, который на ногах. – Вот они, последствия твоей хандры. Шляются по дому все, кому не лень. Уже однорукие уроды полезли!
Этим же пальцем, не глядя, он сделал какой-то быстрый зачёркивающий жест и плюнул в мою сторону. Вообще обнаглел! Ни здрасте, ни до свидания, сразу плеваться.
– Оставь его, Глот, – безразлично бросил сидящий в кресле. – Твои ужимки здесь не сработают. Это обычный человек с поврежденной рукой, только и всего.
– Тем более! Как он сюда попал?
– На нём Печать. Неужели не видишь?
– Да? И где же он её подцепил?
– Спроси у него сам, – второй собеседник слабо махнул рукой и снова скрылся, откинувшись на спинку.
Да эти стариканы ни во что меня не ставят.
– Эй! – кричу возмущённо. – Я, кажется, спросил кое о чём!
Теперь в мою сторону смотрят заинтересованно. Правда, лишь одна пара глаз.
– Ба-а-арм, – вкрадчиво позвал Глот своего двойника, продолжая буравить меня взглядом. – Это ТВОЯ Печать.
– Ах, оставь…
– Ты как Тоскунов-то миновал?
О, снизошли до общения со мной. Надо же, какая честь!
А Тоскуны – это что ещё за звери?
Похоже, мой вопрос был написан у меня на лице, поскольку Глот соизволил пояснить:
– Такие маленькие, лохматые, приставучие…
А, вот он о чём. Только почему во множественном числе?
– Видел одного на входе в этот коридор, – показываю за спину. – Симпатичный парень. Он меня пропустил.
– Вот как? Барм, ты это слышал?