– Буду благодарен.
– Для начала предлагаю осмотреть дом, который ее императорское величество пожаловала вам за излечение наследницы. Здоровье позволяет вам совершить поездку? – он посмотрел на мой лоб. Вчера я снял швы, но багрово-фиолетовый шрам выглядел жутковато. Обзавелся украшением…
– Не беспокойтесь, Афанасий Петрович! Чувствую себя неплохо.
– Тогда едем! Нас ждут.
Ехать оказалось недалеко – в Охотный Ряд. Там наш автомобиль притормозил у высоких кованых ворот. Шофер нажал на клаксон, и створки их поползли в стороны. «Руссо-балт» вкатился внутрь и замер у крыльца. Мы с Горецким вышли на мощеный булыжником двор – его успели отчистить от снега, и я осмотрелся. А неплохо. Довольно просторный двор, окруженный кирпичной оградой, конюшня, каретный сарай, какие-то хозяйственные постройки. Все сложено из красного кирпича и крыто железом. Дом двухэтажный, с колоннами у входа. Оштукатуренные и окрашенные стены, высокие окна с частыми переплетами.
На ступеньках обнаружились встречающие: двое мужчин и женщина. Все в летах, но не старые. Одеты прилично. Мужчины в сапогах, причем, у одного они с высокими голенищами с заправленными в них штанами, у второго из-под брюк выглядывали узконосые головки. На женщине платье до пола. Одежда здесь показатель социального статуса, и по виду встречавших видно – слуги из хорошего дома.
– Это ваш хозяин, – представил меня Горецкий. – Лейб-хирург государыни-императрицы, коллежский советник Валериан Витольдович Довнар-Подляский.
– Здравствуйте, ваше высокоблагородие! – вразнобой ответили слуги и поклонились.
– Это Никодим, – Горецкий кивнул в сторону высокого, худощавого мужчину с проседью в пышных бакенбардах. Это у него брюки были поверх сапог. – Он камердинер и управляющий хозяйством. Это Ахмет, – лейб-медик указал на полноватого мужчину в белом переднике с раскосыми глазами на круглом лице. – Дворник. Агафья – кухарка. Выезда у вас пока нет, поэтому конюх и кучер отсутствуют. Понадобятся – найдем. А сейчас идемте смотреть дом.
И мы пошли. Заглянули в спальню, кабинет, библиотеку, столовую, кухню, комнаты для прислуги, посетили дровяной и каретный сараи. Последний был пуст – зачем держать выезд, если нет хозяина? Роскошью дом не поражал, но это по местным меркам. В моем мире этот особняк посчитали бы дворцом. Паркетные полы, дубовые панели в коридорах, в кабинете и в библиотеке, штофные обои в остальных комнатах. Мебель сделана по индивидуальному заказу. Сколько стоил бы такой особняк в моем мире, лучше не думать. Меня б за него убили. Центр столицы, до Кремля рукой подать! Как сообщил Горецкий, дом принадлежал придворному генералу, который скончался, не оставив наследников. Выморочное имущество перешло в казну, откуда его и пожаловали попаданцу. И вот зачем такая громадина одному? Да и содержать дорого, жалованья не хватит.
– Не беспокойтесь, Валериан Витольдович! – улыбнулся Горецкий когда я поделился сомнениями. – Лейб-хирургу помимо жалованья полагаются квартирные и прочие выплаты. Государыня знает, что вы не богаты и отдала соответствующее распоряжение министру двора. Я отвезу вас к казначею, который выдаст потребную сумму. Денег хватит. Если, конечно, не тратить их на певичек или актрис.
Он лукаво посмотрел на меня.
– Окститесь, Афанасий Петрович! – отмахнулся я. – Какие певички? Да меня за них закопают!
– Ее императорское высочество не простит, – согласился Горецкий.
Знает? А чему удивляться? Об отношениях цесаревны и новоиспеченного лейб-хирурга не знают разве что крысы в подвалах Кремля. Хотя и за них не поручусь.
– Неплохо бы перекусить, – заметил Горецкий. – Я проголодался. А вы, Валериан Витольдович?
– Слона бы съел! Есть тут неподалеку приличный ресторан?
– Найдем, – заверил Горецкий.
– Я угощаю.
– Позвольте вам этого не позволить. Плачу я. Считаю своим долгом.
– Вы мне ничего не должны.
– Ошибаетесь. За излечение ее императорского высочества пожалован в тайные советники и поместьем в курских землях. Если б не вы, меня бы ждала отставка и забвение. Понимаете?
– Благодарю, Афанасий Петрович, – я протянул ему руку, которую Горецкий с энтузиазмом пожал. – Мы все трудимся на благо России.
Пафос, но здесь к этому привыкли.
– Императрица поручила мне познакомить вас с жизнью двора, – продолжил Горецкий. – С правилами поведения, церемониалом, обычаями и прочим. Не возражаете?
Мудро. Без проводника я набью тут шишек и посуды.
– Буду благодарен.
– Для начала предлагаю осмотреть дом, который ее императорское величество пожаловала вам за излечение наследницы. Здоровье позволяет вам совершить поездку? – он посмотрел на мой лоб. Вчера я снял швы, но багрово-фиолетовый шрам выглядел жутковато. Обзавелся украшением…
– Не беспокойтесь, Афанасий Петрович! Чувствую себя неплохо.
– Тогда едем! Нас ждут.
Ехать оказалось недалеко – в Охотный Ряд. Там наш автомобиль притормозил у высоких кованых ворот. Шофер нажал на клаксон, и створки их поползли в стороны. «Руссо-балт» вкатился внутрь и замер у крыльца. Мы с Горецким вышли на мощеный булыжником двор – его успели отчистить от снега, и я осмотрелся. А неплохо. Довольно просторный двор, окруженный кирпичной оградой, конюшня, каретный сарай, какие-то хозяйственные постройки. Все сложено из красного кирпича и крыто железом. Дом двухэтажный, с колоннами у входа. Оштукатуренные и окрашенные стены, высокие окна с частыми переплетами.
На ступеньках обнаружились встречающие: двое мужчин и женщина. Все в летах, но не старые. Одеты прилично. Мужчины в сапогах, причем, у одного они с высокими голенищами с заправленными в них штанами, у второго из-под брюк выглядывали узконосые головки. На женщине платье до пола. Одежда здесь показатель социального статуса, и по виду встречавших видно – слуги из хорошего дома.
– Это ваш хозяин, – представил меня Горецкий. – Лейб-хирург государыни-императрицы, коллежский советник Валериан Витольдович Довнар-Подляский.
– Здравствуйте, ваше высокоблагородие! – вразнобой ответили слуги и поклонились.
– Это Никодим, – Горецкий кивнул в сторону высокого, худощавого мужчину с проседью в пышных бакенбардах. Это у него брюки были поверх сапог. – Он камердинер и управляющий хозяйством. Это Ахмет, – лейб-медик указал на полноватого мужчину в белом переднике с раскосыми глазами на круглом лице. – Дворник. Агафья – кухарка. Выезда у вас пока нет, поэтому конюх и кучер отсутствуют. Понадобятся – найдем. А сейчас идемте смотреть дом.
И мы пошли. Заглянули в спальню, кабинет, библиотеку, столовую, кухню, комнаты для прислуги, посетили дровяной и каретный сараи. Последний был пуст – зачем держать выезд, если нет хозяина? Роскошью дом не поражал, но это по местным меркам. В моем мире этот особняк посчитали бы дворцом. Паркетные полы, дубовые панели в коридорах, в кабинете и в библиотеке, штофные обои в остальных комнатах. Мебель сделана по индивидуальному заказу. Сколько стоил бы такой особняк в моем мире, лучше не думать. Меня б за него убили. Центр столицы, до Кремля рукой подать! Как сообщил Горецкий, дом принадлежал придворному генералу, который скончался, не оставив наследников. Выморочное имущество перешло в казну, откуда его и пожаловали попаданцу. И вот зачем такая громадина одному? Да и содержать дорого, жалованья не хватит.
– Не беспокойтесь, Валериан Витольдович! – улыбнулся Горецкий когда я поделился сомнениями. – Лейб-хирургу помимо жалованья полагаются квартирные и прочие выплаты. Государыня знает, что вы не богаты и отдала соответствующее распоряжение министру двора. Я отвезу вас к казначею, который выдаст потребную сумму. Денег хватит. Если, конечно, не тратить их на певичек или актрис.
Он лукаво посмотрел на меня.
– Окститесь, Афанасий Петрович! – отмахнулся я. – Какие певички? Да меня за них закопают!
– Ее императорское высочество не простит, – согласился Горецкий.
Знает? А чему удивляться? Об отношениях цесаревны и новоиспеченного лейб-хирурга не знают разве что крысы в подвалах Кремля. Хотя и за них не поручусь.
– Неплохо бы перекусить, – заметил Горецкий. – Я проголодался. А вы, Валериан Витольдович?
– Слона бы съел! Есть тут неподалеку приличный ресторан?
– Найдем, – заверил Горецкий.