Свирепый визг тролля за спиной отвлек от раздумий. Матвей чуть повернул голову, понимая, что сейчас опять придется уводить назойливого моба, остановил взгляд на пирамиде из машин — и на разноцветной луже бензина, растекшейся в двух шагах от Отца Подземных Троллей.
«Вот оно…» — в груди екнуло, когда Климов понял, насколько очевидным было решение проблемы.
В следующее мгновение он уже занимался двумя делами сразу: устанавливал пистоны на арбалетные болты и отступал подальше, уворачиваясь от атак тролля. Затем бодрой рысью Матвей вернулся к уже полюбившемуся гоночному авто, на сей раз собираясь использовать его в качестве укрытия, поскольку ожидался большой «бум», и нацелил арбалет на бензиновую лужу.
Чтобы поджечь ее хватило одного выстрела. Пистон взорвался с громким хлопком, едва болт попал прямо в центр горючего «водоема». Тут же заполыхало, а затем уже распластавшийся за спорткаром разбойник Серый услышал череду оглушительных взрывов, от которых все вокруг содрогнулось, и ощутил волну жара. Пламя разогнало царивший на парковке полумрак, полупрозрачные светящиеся сферы заметались под потолком, а бегущий в очередную атаку тролль замер, глядя мимо Матвея. Несколько мгновений он напоминал корявую статую, затем плюхнулся на колени, уперся лбом в асфальт и стал медленно раскачиваться влево-вправо. Именно благодаря этому Климов понял, что с боссом покончено.
Он поднялся, повернулся к тому месту, где торчала голова тролля-великана. Сейчас она полыхала, как и нагромождение автомобилей, а пламя гудело, словно подпевая собственной лихой пляске и пытаясь дотянуться до потолка. Игра «поздравила» Матвея с победой над Отцом Подземных Троллей, он получил сразу два уровня и десяток золотых.
«Негусто, — отметил Климов, по-прежнему наблюдая за танцем огня. — За такую тварь можно было и что-нибудь поэпичнее выдать…»
Словно в ответ на его мысли, сзади послышался тихий тоскливый вой.
Вспомнив об уцелевшем тролле, Матвей резко обернулся и выхватил сабли. Осиротевший моб по-прежнему изображал молящегося юродивого, но, будто почувствовав, что на него смотрят, поднялся. Посмотрел на рогу Серого и стал медленно приближаться.
«А вот это уже не очень хорошо, — тот нахмурился, приняв боевую стойку. — Похоже, веселье только начинается».
Действительно, вторую стадию в битве с боссом еще никто не отменял. Вполне возможно, что тролль-папа перед гибелью передал отпрыску свои силы. Если все так, то сейчас начнется очень крутой замес…
Тролль остановился в пяти шагах. Несколько секунд он пристально изучал Матвея, а затем… поклонился.
Просто сказать, что Климов удивился, значило бы обиженно промолчать. Сынишка умерщвленного босса отвешивает поклоны убийце… Матвей не сталкивался ни с чем подобным за всю геймерскую карьеру.
А тролль, тем временем, не поднимая головы, заговорил, негромко и сипло:
— Приветствую тебя, господин. Ты проявил отвагу, силу и ум, сражаясь с моими братьями и моим отцом, вышел из схватки победителем, и теперь я обязан служить тебе.
Словно чувствуя удивление разбойника Серого, игровая система отправила несколько сообщений, прочитав которые тот понял, что к чему. Оказывается, после победы над Отцом Подземных Троллей его уцелевшие дети становились кем-то вроде петов игрока, справившегося с боссом. Они помогали в сражениях, могли отправляться на разведку и даже давать скрытые квесты. Правда, отреспауниться после гибели они могли лишь пять раз, после чего игрок прощался с зеленокожими и длинноносыми напарниками навсегда.
«Получается, можно было собрать небольшую армию, — сделал вывод Матвей. — Рубишь троллей, босс телепортирует их в еще большем количестве. А когда решаешь, что достаточно, валишь его — и получаешь войско… Здорово придумано. Поэтому и лута с тролля-папаши кот наплакал».
Несильно кольнула досада: знай Климов обо всем заранее, так вполне мог обзавестись десятком низкорослых соратников. Впрочем, думать об этом было уже поздно.
Тролль по-прежнему смотрел на него, и Матвей почувствовал, что нужно продолжать разговор.
— Как тебя зовут? — спросил он, поскольку над бугристой головой по-прежнему значилось малосодержательное: «Подземный Тролль».
Тот кашлянул и, прежде чем ответить, вновь слегка поклонился.
— Мой господин сам должен дать мне имя, поскольку я целиком и полностью принадлежу ему. И я приму это имя с радостью и буду гордо носить его.
«Понятно…» — Климов качнул головой и задумался. В душе все до сих пор кипело после горячки боя, перед глазами вставал то босс — вернее, его голова, — то погибшие сородичи тролля-пета, единственного выжившего. Можно сказать, последнего…
— Тогда что вам мешало включить в договор… — Матвей помедлил, подбирая нужное определение, — пункт о неразглашении? Чтобы Брульгром не имел права кому-либо что-либо рассказать об убежище.
— Такой пункт есть. Я не сомневаюсь, что наш загостившийся колдун будет молчать. Однако остается еще его память. Кто даст гарантию, что Брульгрома не схватят в самое ближайшее время, что над ним не поработают дознаватели? Для меня его разум закрыт. Да наш друг бы и не позволил мне рыться там и что-то менять. Поэтому — выход один, — ведьма многозначительно посмотрела на Матвея.
Тот нахмурился и опустил глаза. Впервые. Климов понимал, что выхода нет, что он не может не выполнить задание ведьмы…
— Хорошо, — сказал он, сжимая и разжимая кулаки. Ладони вспотели. — Я сделаю это. Но, — Матвей поднял голову, посмотрел на ведьму, стараясь придать лицу каменное выражение, — с одним условием. Вы отпустите Алену.
Несколько секунд ведьма молчала. Она была удивлена.
— Признаюсь, я ожидала, что ты начнешь торговаться чуть раньше, — хозяйка убежища усмехнулась, во взгляде читалось любопытство. — Но как бы там ни было, я не могу сделать того, о чем ты просишь.
— Отпустите ее, — твердо повторил Матвей. — А я помогу вам довести дело до конца, выполню любое задание…
— В твоей работоспособности я не сомневаюсь, уж поверь. Лишь поначалу, когда следовало тебя, уж прости, запугать, я использовала твою любимую как инструмент для шантажа. Разумеется, ты будешь делать все, что я скажу, от и до. В моем распоряжении сотни способов заставить тебя быть послушным. Но дело в том, что я не хочу к ним прибегать. Понимаю, в твоем представлении я чудовище, однако это не так. Мне знакомы такие вещи, как сочувствие, гордость, радость, боль, страх, отчаяние, — взгляд ее стал задумчивым и грустным, — любовь… Я не хочу причинять страдания тем, кто их не заслуживает. Мне приходилось делать это, и, уж прости за такой каламбур, для меня пытать было не меньшей пыткой.
Последние слова ведьма произнесла очень тихо. Матвею показалось, что память перенесла ее на долгие годы назад.
— Вам не придется пытать меня, — ответил он. — Я буду делать все добровольно, даже если придется… — Климов помедлил, помрачнев, — как с Брульгромом. Только отпустите Алену.
Ведьма ответила не сразу. Матвей не знал, действительно ли ей нужно было время для размышлений или она притворялась.
— Понимаешь, за то время, что Алена здесь, я успела как следует изучить ее характер. И могу точно сказать: она никогда не уйдет. Сама. Просто потому, что не пожелает оставлять тебя со мной один на один. Алена лишь выглядит хрупкой, но характер у нее невероятно сильный. И за тобой она хоть в огонь, хоть в воду. Тебе очень повезло с любимой, я уже говорила.
Климов был готов к такому и уже знал, что ответить. И впервые ему было настолько сложно говорить…
— Вы же можете обработать ее память. Сделать так, чтобы она забыла обо всем, что здесь происходило. И обо мне… Внушите Алене, что она никогда не знала меня, отправьте домой. Пусть она живет как обычный человек.
Повисла пауза. Ведьма пристально изучала Матвея, словно могла увидеть тот ураган чувств, что бушевал в его душе.
— Знаешь, — наконец сказала она, улыбаясь. Не злорадно, не насмешливо, а по-доброму, даже со смутным оттенком счастья. — В моей памяти есть своеобразная коллекция моментов, которые запомнятся мне на всю жизнь. Среди них есть ужасные, а есть прекрасные. Сейчас она пополнилась еще одним… гм… экземпляром, и это по-настоящему прекрасный момент, по крайней мере — для меня. Ты готов остаться один, чтобы твой единственный дорогой человек забыл о тебе и жил счастливо. Такое заслуживает восхищения.
— Значит, вы сделаете это? — спросил Матвей, чувствуя, что сердце заколотилось пуще прежнего. В ушах шумело, а на языке появился солоноватый привкус.
Улыбка сошла с ведьминого лица, та покачала головой.
— Нет. Прости. Я понимаю, что сейчас ты возненавидел меня еще больше. Однако мой отказ имеет свои причины.
— Хотите оставить себе прислугу? — процедил Матвей. Ведьма нисколько не ошиблась, заговорив о ненависти.
— Даже если я отвечу отрицательно, ты все равно не поверишь. Но дело не только в этом. Прежде всего, мне жалко разрушать такую прекрасную пару. Ты даже не представляешь, насколько вам повезло друг с другом, и я не хочу становиться преступницей…
— Вот как? — Климов зло усмехнулся. — Ну надо же…