Quattuor. Какие никакие знания. Тем паче в Санкт-Петербурге в усадьбе библиотека, макетный зал и мастерские.
Quinque. Долг — дал слово.
А в пассиве: заботы и хлопоты, заботы и хлопоты и так много-много раз. Где взять помощников, с кем посоветоваться?
Утро уже. Значит так, нанимаем нянек, дядек, воспитателей. Едем в столицу, смотрим бумаги и примем решение там. Смотреть за делами в Смоленске оставил Алексея Семеновича. Выделил ему половинную долю в доходах местного дела и поручил прикупить складов и место под лавку пряностей. Собирались быстро, вещей вроде не много, но места под них надо о-го-го сколько. Еда, вода, охрана из служивых казаков, невесть какими путями оказавшихся в Смоленске. Неправильно говорят, что два переезда равны одному пожару и одного хватает. Алексей Семенович дал мне на прощанье рекомендательные письма к своим знакомым засим и попрощались.
Так, через неделю, длинная лента обоза вытянулась по дороге. Семейство перемещалось на новое место жительства в Санкт-Петербург.
Из письма Елены Мещерской сестре Полине "Семейный архив семьи Яковлевых".
"Здравствуй дорогая Поля!
Сегодня исполнилось тридцать лет со дня смерти родителей. Докладываю, могилка маменьки и отца в полном порядке. Цветы, оградка покрашена, смотритель кладбищенский ухаживает за ней очень хорошо, перед отъездом опять оставлю ему денег, пусть и далее присматривает. Сидела на лавочке, муж деликатно отошел, и вспоминала тот ужас, и безысходность которые навалились на меня тогда. Я очень смутно помню те дни, ночь, крики, дорога, потом какие-то люди вокруг они чего-то от меня хотели, что-то говорили, что-то говорила и делала я, мне было все равно, как в спасательный круг я вцепилась в руку Андрея с одной стороны, с другой была ты. Какой ангел, а может сам Господь направлял его по той дороге, пока не встретил нас в нашем положении. Слова батюшки о послушании ему и то, что он сам вложил наши дрожащие ладошки в его руки, послужили якорем в то недоброе время. Совсем не помню Смоленск. Я думаю, к жизни меня вернула "воспитательская" ошибка нашего опекуна. Он от незнания а может быть от того что более себе ничего представить не мог или не успел, нанял нам в воспитательницы и учительницы выпускниц смолянок, только-только вырвавшихся из этой "тюрьмы". Сколько веселых игр, женских историй, сплетен обрушилось на нас. Диме повезло меньше, ему в gouverneur достался отставной боцман у которого любимое лекарство от лени было линек. Помнишь, как братец прятался у нас в комнатах, чтоб поиграть вместо уроков, а мы его дружно покрывали всей своей женской компанией. Там сидя по вечерам у живого каминного огня слушая морские истории, или читая и обсуждая книги, я почувствовала, что у меня опять есть семья и мне уютно и хорошо, пропал страх и начал подергивать пеленой забвения тот день. Кстати, сестренка, помнится мне что ты, всегда, очень расстраивалась, если Андрей не появлялся на вечерних посиделках. Наши кумушки все подшучивали над тобой, влюбилась мол. Ты краснела и огрызалась. Может, хоть сейчас признаешься, так ли это а…"
Не думал, что буду жить во дворце. Бывшая усадьба графа Строганова, дубы, английский парк, павильоны и все это, вот уже два месяца, подвергается "потоптанию" и "порыванию". По словам Лены, они знали, что есть дом в столице, но не были, ни разу, а жили под Москвой в поместье с матерью. Там воздух здоровее и папа все время в разъездах. В усадьбе для малышни раздолье. Меня, во время прогулок, пару раз грабили корсары, а сегодня вообще "последний из могикан" застрелил в павильоне из лука (ох уж этот господин Купер). Интересно все же кто их луки научил делать и почему не "Ункас" а "Ункаска" в девичестве Полина с ножом деревянным носится, откуда краску взяли рожицы размалевать и кто перья у павлина драл. Вот-вот начнут читать Ишимову "Историю России в рассказах для детей" им мечи и копья понадобятся, а мне броня.
Из дневника
"… Смотрю на лежащие передо мной два первых, внимательно, прочитанных документа "рабочий журнал" и "ежедневник". Второй это скорее личный дневник. Записи для себя, планы рассуждения, мысли доверенные бумаге. А вот первый… Интересно узнать, как низко отвиснут челюсти у членов Географического общества, если они узнают что английский путешественник исследователь и первооткрыватель, который пропал без вести в джунглях Амазонии несколько лет назад, (нет-нет, его имя мы приводить не будем и в рабочем журнале затрем) оказался русским купчиной еще и кладоискателем. Даже не кладоискателем, а "кладопотрошителем и Ко". Тринадцать человек, двадцать пять лет тому назад, объединенные одной идеей собрались и взялись за дело. Все вместе учредили компанию, использовав средства с первого своего наземного клада. Заказали на голландских верфях корабли, в Англии механизмы. В далекой Японии наняли айнов и обучили, укомплектовав экипажи на три судна. Остальные четыре корабля как им и положено возили пряности и специи из Индокитая в Европу. В Амстердаме сидел наемный директор и руководил официальными делами компании. Во флотилии "Южной компании пряностей и специй" из семи кораблей было и водолазное судно с колоколом, и судно обеспечения с механизмами и оборудованием для размывания донного ила и песка. Была и яхта с подъемными механизмами и объемными трюмами. Степан Ильич в своей английской ипостаси обеспечивал официальное обоснование присутствия в том или ином месте, вел "исследования", остальные числились его сотрудниками и слугами. Устраивали на островах базу и, меняя корабли, только своим экипажем ходили и поднимали ценности. Затем уходили в Америку, где был "монетный двор". Часть оставалась там, а остальные шли в Санкт-Петербург. Готовились к следующему рейсу, а в свободное время делали макеты, чертежи и описания. Вели, как написано в журнале, "подготовку производства". Двенадцать лет тому назад они "работали" неподалеку от Манилы и, набив трюма своей яхты, ушли в Америку, а Ильич остался. Нельзя, было пропускать день рождения губернатора. Ушли и не вернулись. Девять месяцев Степан Ильич ждал их. Нанял корабль и вернулся из Манилы на островную базу, где находились водолазное и вспомогательное суда с японскими экипажами. Сходил на американскую базу, там пусто. Сходил в Европу там тоже никого и никаких известий. Когда осознал, что остался один ликвидировал "монетный двор". Распустил экипажи специальных судов, правильнее сказать, высадил по их желанию на Курилах. Разобрал и затопил спецоборудование, "пропал без вести" и уехал в Россию. Здесь женился на девушке, из очень бедной дворянской семьи, оставшейся сиротой, и согласившейся на этот msalliance в ожидании 1839 года, начала денежной реформы. База в столице была продана и куплено поместье. Сюда в подвалы он перевез в итоге основную часть серебра. Примерно две трети в монетах, остальное хранилось в Москве в имении жены. В отдельной папке передо мной лежат подробнейшие лоции с указанием координат почти всех известных кораблекрушении за триста последних лет, с точностью до метра и привязкой к береговым ориентирам, содержания трюмов утонувших кораблей, толщина ила или песка, сохранность. В другой папке сухопутные клады — где и сколько, с привязкой к местности, просто мечта любого кладоискателя.
А отчеты о проделанной работе:
"Чагас" — 429 пудов золота
Галеон "Ла Мадалена"- 1955 пудов серебра, 28 пудов золота, 170 ящиков серебряных изделий,
галеон "Сан Игнасио" — 3911 пудов серебра
галеон "Санта Мария де ла Лимпия Консепсьон" — 1095 пудов серебра
галеон "Санта Анна-Мария дель Юнкал" — 800 пудов серебра.
галеон "Сантисима Консепсьон" -2815 пудов в серебре и 36 пудов золота, 77 сундуков жемчуга, 49 сундуков изумрудов,
"Сан Эстебан", "Эспириту Санто" и "Санта Мария де Икиар" — 18 0 пудов золота,1654 пуда серебра
галеон "Санта Мария де лос Ремедиос". 736 пудов золота и 10674 пуда серебра, 176 сундуков серебряной посуды и 7 сундуков золотой церковной посуды,
галеон — "Нуэстра Сеньора де Бетона" 193 пуда золота
галеон "Нуэстра Сеньоры де Аточа" 1753 пуда серебра в, 115 пудов золота, 30 пудов серебряной посуды и бытовых предметов, 3200 изумрудов.
Степану Ильичу к обеду стало хуже, горячий весь, но держится, только говорит, что быстрее бы приехали, а то до утра он не дотянет. Двух уколов хватило до обеда. Уж запах нехороший пошел. Девочки от отца ни на шаг не отходят, сидят тихонечко, держат его за руку, а в глазах слезы. Дядька Степан все диктует и диктует, старается как можно больше сказать, боится не успеть. Про бумаги свои, что в доме питерском в железном ящике лежат, постоянно напоминает. Повторяет, что ежели слово прочитать правильно не смогу или не пойму что прочитал, просить читать девочек их учили правильно проговаривать такие слова. Говорил что алфавит немного другой без ять и фиты, говорил про лекарства в ящике, что от чего и как использовать. После обеда услышали шум, подъехал целый обоз. Полиция, священник, доктор и Федор с Алексеем Семеновичем вернулись на четырех повозках. Пока они подъезжали, поставил Степану Ильичу еще два укола с запасом, чтоб не мучился и началось. То полиция, то доктор осматривает, то разбойничков описывают, хотя, что там описывать — тать он и есть тать. Потом стряпчим в присутствии свидетелей священника полицмейстера и врача было составлено и подписано завещание: "Я, Афанасьев Степан сын Ильича, уроженец города Глухова, купеческого сословия находясь в уме и твердой памяти…" Короче все мне, с условием дочерям треть, как замуж выходить будут. До того времени опека. К вечеру Степан Ильич исповедался, принял причастие, через час потерял сознание, а к утру преставился. Разбойничков еще с вечера прикопали в той ямке, что они для других готовили. Степана Ильича с супругой довезли до Ярцева, где отпели и похоронили вместе у церкви.
Не было ни гроша, а тут алтын
Закончились хлопоты, в основном неприятные и обременительные, по вступлению в силу двух завещаний, прошли сороковины и остро встал вопрос, что же делать с моим разросшимся до неприличных размеров семейством. Еще целых два месяца до начала занятий в гимназии за всеми четырьмя глаз не хватит смотреть их же всего два (глаза имеется в виду). Через неделю начал чувствовать себя курицей. Еще немного и начну кудахтать, где тут делами заниматься. Себя бы не потерять. Не дом, а балаган. Сегодня все уже улеглись и можно немного подумать о будущем. Итак, что у нас в активах.
Unus. Барышень три (кошмар), обормотов один (ну куда ни шло).
Duo. Дом в Смоленске, дом в Москве, поместье под Москвой, огромная усадьба можно сказать дворец и куча земли в Санкт-Петербурге. Дом и склады в Роттердаме и Амстердаме. Магазины в Москве, Санкт-Петербурге, Киеве, Роттердаме, Риге, Париже, Лондоне.
Tres. Деньги — много, просто неприлично много, очень неприлично много. Даже представить тяжело, воображения не хватает.
Quattuor. Какие никакие знания. Тем паче в Санкт-Петербурге в усадьбе библиотека, макетный зал и мастерские.
Quinque. Долг — дал слово.
А в пассиве: заботы и хлопоты, заботы и хлопоты и так много-много раз. Где взять помощников, с кем посоветоваться?
Утро уже. Значит так, нанимаем нянек, дядек, воспитателей. Едем в столицу, смотрим бумаги и примем решение там. Смотреть за делами в Смоленске оставил Алексея Семеновича. Выделил ему половинную долю в доходах местного дела и поручил прикупить складов и место под лавку пряностей. Собирались быстро, вещей вроде не много, но места под них надо о-го-го сколько. Еда, вода, охрана из служивых казаков, невесть какими путями оказавшихся в Смоленске. Неправильно говорят, что два переезда равны одному пожару и одного хватает. Алексей Семенович дал мне на прощанье рекомендательные письма к своим знакомым засим и попрощались.
Так, через неделю, длинная лента обоза вытянулась по дороге. Семейство перемещалось на новое место жительства в Санкт-Петербург.
Из письма Елены Мещерской сестре Полине "Семейный архив семьи Яковлевых".
"Здравствуй дорогая Поля!
Сегодня исполнилось тридцать лет со дня смерти родителей. Докладываю, могилка маменьки и отца в полном порядке. Цветы, оградка покрашена, смотритель кладбищенский ухаживает за ней очень хорошо, перед отъездом опять оставлю ему денег, пусть и далее присматривает. Сидела на лавочке, муж деликатно отошел, и вспоминала тот ужас, и безысходность которые навалились на меня тогда. Я очень смутно помню те дни, ночь, крики, дорога, потом какие-то люди вокруг они чего-то от меня хотели, что-то говорили, что-то говорила и делала я, мне было все равно, как в спасательный круг я вцепилась в руку Андрея с одной стороны, с другой была ты. Какой ангел, а может сам Господь направлял его по той дороге, пока не встретил нас в нашем положении. Слова батюшки о послушании ему и то, что он сам вложил наши дрожащие ладошки в его руки, послужили якорем в то недоброе время. Совсем не помню Смоленск. Я думаю, к жизни меня вернула "воспитательская" ошибка нашего опекуна. Он от незнания а может быть от того что более себе ничего представить не мог или не успел, нанял нам в воспитательницы и учительницы выпускниц смолянок, только-только вырвавшихся из этой "тюрьмы". Сколько веселых игр, женских историй, сплетен обрушилось на нас. Диме повезло меньше, ему в gouverneur достался отставной боцман у которого любимое лекарство от лени было линек. Помнишь, как братец прятался у нас в комнатах, чтоб поиграть вместо уроков, а мы его дружно покрывали всей своей женской компанией. Там сидя по вечерам у живого каминного огня слушая морские истории, или читая и обсуждая книги, я почувствовала, что у меня опять есть семья и мне уютно и хорошо, пропал страх и начал подергивать пеленой забвения тот день. Кстати, сестренка, помнится мне что ты, всегда, очень расстраивалась, если Андрей не появлялся на вечерних посиделках. Наши кумушки все подшучивали над тобой, влюбилась мол. Ты краснела и огрызалась. Может, хоть сейчас признаешься, так ли это а…"
Не думал, что буду жить во дворце. Бывшая усадьба графа Строганова, дубы, английский парк, павильоны и все это, вот уже два месяца, подвергается "потоптанию" и "порыванию". По словам Лены, они знали, что есть дом в столице, но не были, ни разу, а жили под Москвой в поместье с матерью. Там воздух здоровее и папа все время в разъездах. В усадьбе для малышни раздолье. Меня, во время прогулок, пару раз грабили корсары, а сегодня вообще "последний из могикан" застрелил в павильоне из лука (ох уж этот господин Купер). Интересно все же кто их луки научил делать и почему не "Ункас" а "Ункаска" в девичестве Полина с ножом деревянным носится, откуда краску взяли рожицы размалевать и кто перья у павлина драл. Вот-вот начнут читать Ишимову "Историю России в рассказах для детей" им мечи и копья понадобятся, а мне броня.
Из дневника
"… Смотрю на лежащие передо мной два первых, внимательно, прочитанных документа "рабочий журнал" и "ежедневник". Второй это скорее личный дневник. Записи для себя, планы рассуждения, мысли доверенные бумаге. А вот первый… Интересно узнать, как низко отвиснут челюсти у членов Географического общества, если они узнают что английский путешественник исследователь и первооткрыватель, который пропал без вести в джунглях Амазонии несколько лет назад, (нет-нет, его имя мы приводить не будем и в рабочем журнале затрем) оказался русским купчиной еще и кладоискателем. Даже не кладоискателем, а "кладопотрошителем и Ко". Тринадцать человек, двадцать пять лет тому назад, объединенные одной идеей собрались и взялись за дело. Все вместе учредили компанию, использовав средства с первого своего наземного клада. Заказали на голландских верфях корабли, в Англии механизмы. В далекой Японии наняли айнов и обучили, укомплектовав экипажи на три судна. Остальные четыре корабля как им и положено возили пряности и специи из Индокитая в Европу. В Амстердаме сидел наемный директор и руководил официальными делами компании. Во флотилии "Южной компании пряностей и специй" из семи кораблей было и водолазное судно с колоколом, и судно обеспечения с механизмами и оборудованием для размывания донного ила и песка. Была и яхта с подъемными механизмами и объемными трюмами. Степан Ильич в своей английской ипостаси обеспечивал официальное обоснование присутствия в том или ином месте, вел "исследования", остальные числились его сотрудниками и слугами. Устраивали на островах базу и, меняя корабли, только своим экипажем ходили и поднимали ценности. Затем уходили в Америку, где был "монетный двор". Часть оставалась там, а остальные шли в Санкт-Петербург. Готовились к следующему рейсу, а в свободное время делали макеты, чертежи и описания. Вели, как написано в журнале, "подготовку производства". Двенадцать лет тому назад они "работали" неподалеку от Манилы и, набив трюма своей яхты, ушли в Америку, а Ильич остался. Нельзя, было пропускать день рождения губернатора. Ушли и не вернулись. Девять месяцев Степан Ильич ждал их. Нанял корабль и вернулся из Манилы на островную базу, где находились водолазное и вспомогательное суда с японскими экипажами. Сходил на американскую базу, там пусто. Сходил в Европу там тоже никого и никаких известий. Когда осознал, что остался один ликвидировал "монетный двор". Распустил экипажи специальных судов, правильнее сказать, высадил по их желанию на Курилах. Разобрал и затопил спецоборудование, "пропал без вести" и уехал в Россию. Здесь женился на девушке, из очень бедной дворянской семьи, оставшейся сиротой, и согласившейся на этот msalliance в ожидании 1839 года, начала денежной реформы. База в столице была продана и куплено поместье. Сюда в подвалы он перевез в итоге основную часть серебра. Примерно две трети в монетах, остальное хранилось в Москве в имении жены. В отдельной папке передо мной лежат подробнейшие лоции с указанием координат почти всех известных кораблекрушении за триста последних лет, с точностью до метра и привязкой к береговым ориентирам, содержания трюмов утонувших кораблей, толщина ила или песка, сохранность. В другой папке сухопутные клады — где и сколько, с привязкой к местности, просто мечта любого кладоискателя.
А отчеты о проделанной работе:
"Чагас" — 429 пудов золота
Галеон "Ла Мадалена"- 1955 пудов серебра, 28 пудов золота, 170 ящиков серебряных изделий,
галеон "Сан Игнасио" — 3911 пудов серебра
галеон "Санта Мария де ла Лимпия Консепсьон" — 1095 пудов серебра