Естественно, первым человеком, которому я захотела рассказать о чести, которой удостоилась, был Индра.
Я нашла его в рабочем кабинете. Брат стоял спиной ко мне, беседуя со своим секретарем. Заведя «подарок» за спину, я неловко переступила с ноги на ногу.
— Не оборачивайся! — воскликнула я, когда Индра повернул голову в мою сторону.
— Можешь быть свободен, — обратился к секретарю молодой господин, после чего кинул Алану: — Ты тоже.
— Мастер Эла, — поприветствовали меня мужчины, покидая помещение с опущенными к полу взглядами.
— Закрой глаза, — попросила я, осторожно затворяя за собой дверь. — Не подглядываешь?
— Хотя соблазн велик, — признался Индра.
Подкравшись к нему сзади, я была вынуждена встать на цыпочки, чтобы дотянуться до его уха.
— Угадаешь, какой подарок мне сделал отец? — прошептала я, внимательно следя за его реакцией.
— А ты мне намекнешь? — он так красиво улыбался, жаль, что подобное явление было редкостью.
Отступив от него на шаг, я подняла «подарок», обхватила его потертую рукоять и медленно извлекла из лакированных ножен. Послышался тонкий, мелодичный лязг.
— Сабля Паймона, — вздохнул Индра, поворачиваясь и открывая глаза. — Уже второй раз она оказывается в твоих руках в этот самый день.
— Судя по всему, так угодно Эзусу, — я подняла лезвие на уровень своих глаз. — Она знает все семь нот. Прислушайся… она поет.
— Не стоит облачать оружие в романтический образ, — проговорил брат, обходя стол и садясь в кресло. — Трудно представить, сколько жизней было отобрано этой саблей. Для Паймона она была далеко не музыкальным инструментом.
— Но Паймон лишился ее очень давно, — ответила я, резким движением пряча лезвие в ножнах. — Может, ты скажешь мне, когда он лишится всего остального?
Поставив локти на стол, Индра долго смотрел на меня с загадочной полуулыбкой, поглаживая большим пальцем свою нижнюю губу.
— Война с Децемой измотала весь клан. Мы теряем людей с такой скоростью, что не успеваем вербовать новые кадры, — продолжила я глухо. — Земли Нойран необъятны. На них никогда не заходит солнце, так почему бы…
— Думаешь, что это бесполезно?
— Именно это я хотела узнать у тебя.
— Считаешь меня каким-то прорицателем. Если бы я мог знать наперед всё…
— Всё не может знать никто. Но ты знаешь многое, — ревностно ответила я, подходя, ставя руки на столешницу. — Ты скажешь мне, как долго еще будут погибать люди, которых мне доверил отец?
— А насколько хватит твоего терпения? — спросил брат, откидываясь в кресле. — Сколько еще ты сможешь безропотно отдавать своих бойцов в жертву этой войне?
Задумавшись, я едва слышно процитировала слова из устава:
— «И наказание примем как дар»… вот только… наказаний раньше было больше.
— Придется привыкнуть и к «дарам», — я чувствовала движение его губ возле уха.
Вздрогнув, я еще долго пыталась осмыслить эти слова. Создалось впечатление, что мне действительно понадобятся изрядные старания, чтобы привыкнуть.
— П-почему?
— Потому что я люблю тебя.
Признание, такое тихое, неожиданное, и в то же время — уверенное, вызвало новую волну жалобных рыданий. Неужели он мог сказать такое? Признать меня? Принять такую, как я? Меченую. Глупую. Слабую. И такую откровенно жалкую.
Все еще боясь, что происходящее — лишь мимолетный сон, я произнесла так твердо, как только смогла:
— И я тебя… брат.
Глава 15
Таким образом столь долгожданное совершеннолетие наступило совершенно незаметно для меня. И эта новость, которую я узнала по пробуждении, сопровождалась и другими, по большей части трагическими, новостями.
Дерил погиб.
То, с какой сдержанностью, даже невозмутимостью заявил о смерти своего личного телохранителя Индра, повергло меня в шок. Казалось он горевал не о потере друга, коим был Дерил, а досадовал на замену привычного слуги. И мои слезы, ставшие естественным итогом нашего разговора, лишь раздражали молодого босса.
Место личного охранника занял Алан — угрюмый, молчаливый, рослый боец с квадратной, массивной челюстью, опасным прищуром внимательных глаз и темными волосами. Разница между ним и дружелюбным Дерилом была огромна, как бездонная пропасть, отчего смотреть на новичка я старалась как можно меньше. Было больно… больно от осознания, что в отличие от меня Индра этой разницы не замечал совершенно.
Второй новостью стала моя модернизация, о которой я так долго грезила наяву. Теперь идея усовершенствовать физические способности своего тела не казалась мне такой привлекательной. Потому что процесс был долгим и весьма болезненным. А еще…
— Пришлось, наверное, потратить на это целое состояние, — прохрипела я однажды. Мое зрение еще не вернулось окончательно, глаза словно были накрыты мутной пленкой: я видела лишь очертания сидящего поблизости Индры.
— Да… — протянул молодой господин. — Я был вынужден вытряхнуть из карманов всю завалявшуюся мелочь.
Я не сдержала тихого, болезненного смеха. Какой сюрприз: Индра умеет шутить.
Хотя удивляться на своего наставника мне в дальнейшем пришлось не раз и не два. Его внезапно обнаружившая себя братская любовь обескураживала. Оставаясь неумолимым и жестоким господином для других, со мной он вел себя удивительно нежно, давая повод задуматься над причинами такой заботы. Было ли это следствием моего совершеннолетия и официального вступления в его семью? Или же такой пересмотр взглядов относительно меня связан с моей «почти-смертью»? Уточнить я не решалась. Просто тихо радовалась. Что сказать, в роли заботливого брата Индра мне нравился куда больше, чем в роли жестокого наставника. Я только боялась, что его отношение снова изменится, стоит мне покинуть стены больничной палаты.
Это случилось через месяц. Мои опасения оказались напрасными. И хотя с тех пор видеться с Индрой мы стали значительно реже, в те моменты, когда мы встречались, брат не упускал возможности ласково прикоснуться ко мне. К руке, шее или лицу.
Наши совместные тренировки прекратились. Не только по причине моей модификации и необходимости смены подхода, а из-за изменения моего статуса в клане. Вступление в должность, навязанную мне стариком Мельхомом, обязало взяться за обучение другого рода: дипломатия, языки, география, история, военная тактика — и это лишь короткий перечень того, на что я тратила свои беспощадно короткие сутки. Отчего с куда большей частотой я встречалась с, как это ни странно, Иберией, чем с его сыном.
Выделив на мое обучение кругленькую сумму и целый штат профессоров, босс Нойран, тем не менее, считал необходимым проводить со мной личные еженедельные беседы. Об истории клана, о его обычаях, о нашей семье… все в такой неторопливой, старческой манере. Мораль же всех его речей была одна и та же: уважай традиции клана, служи своей семье и умри за нее, когда это потребуется. А потребуется это всенепременно рано или поздно. И это звучало… вполне справедливо, ведь взамен ты получал всё. Иберия мог быть весьма щедрым, если твои успехи радовали его, возливая бальзам на его потрепанную годами душу.