Надеюсь, Паймон ценит твою преданность хотя бы в половину так, как Индра ценит мою.
Умолкнув, я задумчиво нахмурилась. Внезапно мне стало так жизненно необходимо убедиться в правдивости своих слов. Узнать, что предпринял бы брат, окажись я в руках врагов. Если бы на месте Диса была я, и именно Паймон требовал капитуляции… Что выбрал бы Индра, будь он боссом Нойран? Согласился бы принять позорное поражение взамен на сохранение жизни человеку, который не имеет с ним ни единой общей капли крови?
Обычный приблудыш, сказал он о Дисе в тот раз. Но ведь так можно сказать не только о нем.
Шмыгнув носом, я потянулась к сумке, доставая оттуда бутылку воды.
— Если я развяжу тебе руки, ты ведь не будешь вытворять глупостей? — поинтересовалась я, уже не ожидая ответа.
Едва ли у него остались силы для демонстрации своего гонора. И навряд ли он внезапно решит поболтать. — Прости, но это будет твоим завтраком, обедом и ужином. Но если учесть твое происхождение, к голоду тебе не привыкать.
Поставив бутылку с водой рядом с ним, я потянулась и убрала наручники. Никаких сюрпризов от его гордости, хотя я до последнего готовилась к нападению. Ошейник позволял ему отойти от стены на пару метров.
Напряженно и осторожно, я взяла в свою ладонь его ослабевшую, мертвенно бледную руку. Левую. Отсутствие сопротивления с его стороны почти не удивляло.
Повернув ее запястьем вверх, я с минуту разглядывала розовые шрамы клейма, узор которого был знаком мне с младенчества.
— Что за нелепость… — бросила я тихо.
Мысль о том, что двум людям, которым больше подошли бы союзнические отношения, было суждено встретиться как противникам на поле боя, раздражала. В этом было что-то от той божественной несправедливости, о которой постоянно ноет Лайз.
Порывисто поднявшись на ноги, я подхватила сумку, быстро покидая неласковый холод подвального помещения.
Той ночью мне не удалось заснуть. Ворочаясь, словно лежа на не мягчайших простынях, а на раскаленных углях, я в итоге встала еще до рассвета, решив занять себя накопившейся документацией.
Но в голову упрямо лезли вопросы… Сотня, тысяча вопросов, которые я должна была задать человеку родом из одной со мной бездны.
По какой причине он жив? Кем были его родители? Где он рос? Как оказался у Паймона? Видел ли он когда-нибудь еще таких же, как мы? Пытался ли найти нам подобных, или ему на всех принципиально наплевать? Думал ли вообще о вероятности такой встречи?
Хотелось бы мне получить ответы, но вряд ли стоит на это рассчитывать после его демонстрации завидной выдержки.
Думаю, окажись я на его месте, меня бы заинтересовали некоторые детали, и я бы не постеснялась о них спросить…
Где я, например. Причины, по которым меня не пришили на месте. Моя дальнейшая судьба. Не дадут ли мне плед, потому что в том подвале холодно, как в открытом космосе.
Двойственность чувств сбивала с толку. Сочувствие к его положению было преступным для меня, как для мастера враждебного ему клана. И в то же время, пусть и против нашей воли, клеймо роднило нас: мы уже не могли называться чужаками.
На семейном завтраке я клевала носом, бессовестно игнорируя все те важности, которые оживленно обсуждались за столом Индрой и его отцом. Их желание ковать железо пока горячо вполне оправдано: в связи с появлением на территории нашего клана столь важного «гостя» возникла необходимость в ряде важнейших переговоров. А важнейшие переговоры всегда требовали сдержанности и таланта, которыми отличался Индра. И когда еще решать вопросы, если не с утра…
— Эла, — окликнул меня шепотом брат, заставляя открыть глаза и осмотреться.
— Прошу прощения… — поспешно извинилась я, вскакивая со своего места и кланяясь Иберии.
Небольшая бетонная коробка, которая никоим образом не была предназначена для содержания в ней человека. Но так уж вышло, что на базе Нойран никогда не держали пленных. Если уж на то пошло, то Нойран принципиально их не брал: враги уничтожались на месте.
Скинув небольшую спортивную сумку с плеча, я повернулась к мужчине. Без сознания или просто притворяется, выжидая.
Подойдя ближе, я присела, заглядывая в его лицо с прилипшими к нему белыми прядями волос. Его горло обвил жесткий ошейник, а руки были зафиксированы за спиной. Привалившись к стене, он казался спящим. Не самая удобная поза для сна…
Пододвинув к себе сумку, я вынула из нее медицинские перчатки и остро наточенные ножницы. Опасливо посматривая на лицо пленника, я разрезала штанины, задубевшие от высохшей крови, открывая места ранений. Нахмурившись и поджав губы, я с минуту смотрела на сквозные отверстия, оставленные саблей. К горлу подступила тошнота. В нос ударил запах железа, ржавчины и… смерти. Трудно представить, какую боль испытывал этот человек все это время.
Сражаться на стороне Паймона столько лет и даже не подумать о модификации… знать бы о причинах такой безрассудности.
Вытащив из сумки медицинский пистолет, я зарядила в него небольшую капсулу, мягко прихватывая губами еще одну.
Нащупав спиртовые салфетки и надорвав упаковку, села на пол рядом с мужчиной. Обработав края раны холодным антисептиком, я приставила к бедру автоматический шприц и подняла глаза на «пациента».
— Проклятье, — пробормотала я невнятно, едва удержав в губах ампулу. — Тебе когда-нибудь говорили, что таким взглядом можно убить? Хотя… тебе это было бы сейчас на руку, ну?
Сердце билось испуганно. Дьявол, я ведь даже не заметила, когда этот Дис очнулся. Стараясь игнорировать пристально следящие за моими действиями глаза, я нажала на спусковой крючок. Вытащив пустую ампулу из пистолета и вставив новую, я повторила те же манипуляции со второй ногой.
— Я так поняла… ты не самый разговорчивый парень, да? — в угнетающей тишине сидеть абсолютно не хотелось. — В любом случае, тебе, должно быть, интересно, чем ты обязан такому вниманию с моей стороны. Дело в том… — Убрав устройство для инъекций в сумку, я достала из нее хирургический степлер для сшивания кожи, — …что в эту дверь могут войти только три человека. Мой отец, мой брат и я. Иберия и Индра… не самые лучшие лекари, понимаешь ли. Не их это профиль. К тому же, Индра не в духе… думаю, он таким будет всю эту неделю. Брат запретил прислуге появляться здесь, потому тут никто не почешется, чтобы предотвратить твою смерть. И еда в условия твоего содержания тоже не входит. Это, конечно, не совсем логично с их стороны… хотя тут только я верю, что Паймону есть до тебя какое-то дело.
Индра будет счастлив, если ты умрешь… завтра или послезавтра… или еще когда. Возвращать тебя Децеме ему совсем не улыбается. Он не верит, что твой босс согласится сдаться взамен на твое возвращение домой.
Наложив последний шов на левом бедре, я достала новую дезинфицирующую салфетку.
— Видишь ли, доступа к серьезным медикаментам у меня нет. Я ввела обычное обезболивающее и антибиотик.
Заживать будет долго, но зато исключена опасность заражения. Тебе же не хочется проходить через ампутации, да?
Хотя, если твой отец бросит тебя, ампутации тебе не избежать… — заглянув в его глаза, я пояснила: — Индра сын своего отца. Мучить людей для него в радость. А что он сделает с тобой в случае отказа Паймона, даже мне представить трудно. Хотя я успела насмотреться на его развлечения в свое время… Надеюсь, до этого не дойдет. А ты как думаешь?
Ответом мне было безмолвие. Какой гордец.
— Ты можешь меня ненавидеть сколько душе угодно, — усмехнулась я, начиная накладывать швы на втором бедре.
Сшиватель гулко щелкал в пустом помещении. — Та моя выходка… не самый честный поступок, это точно. Нападать со спины, когда твое внимание сосредоточено на другом противнике… безусловно, предосудительно. Но, как по мне, так в пекло честь, когда дело касается защиты того, кто тебе дорог. Тут многие мою философию не понимают. Но что бы я делала с честью, но без Индры… — задумавшись на пару мгновений, я со вздохом продолжила: — Он не хочет этого признавать, но в тот раз… он бы точно проиграл. В глубине души, он наверняка это тоже понимает. Ты не модифицированный и… странный. В тебе что-то есть, что не позволяет ему читать твои движения. Для него этот как… словно его вырвали из своей стихии, понимаешь? Ты заставил его чувствовать себя очень слабым. И это чувство он забудет не скоро.
Закончив накладывать швы, я кинула степлер в сумку, стягивая плотно прилегающие к коже перчатки с рук.
— Здесь жутко холодно ночью… Сейчас ночь, да. Вот, я принесла часы, — вытащив механизм со светящимся циферблатом я поставила его на некотором расстоянии от пленника. — Думаю, так тебе будет легче, что скажешь? Хотя тут тоже как посмотреть… если через семь дней Паймон не даст ответа или же даст, но не такой, на который я рассчитываю, тебя убьют. — Тишина. — Эй, может, скажешь что-нибудь? Тут нет ни камер, ни прослушки.
От его взгляда и молчания становилось не по себе. Создавалось абсурдное впечатление, что мы поменялись местами. И я перед ним заискиваю. Но он хотя бы не сопротивлялся, давая обработать раны. Хорошо, что он дружит с каким-никаким пониманием.
— Это место предназначено для ломки собак, — пояснила я, оглядываясь. — Иберия просто помешан на этих бешеных тварях. Ты же слышишь? Их клетки прямо над тобой. Так что тебе тут не будет скучно, ага.