Нашему доброму соседу с первого этажа, последнему поклоннику моей дорогой мамочки — Валентину Игоревичу. Он всю жизнь проработал в милиции, а сын у него сейчас служит где-то в структуре «ОМОН».
— Добрый вечер, это Ева… да, с пятого этажа, дочка Надежды Николаевны… вы оставляли номер телефона. Узнали? Валентин Игоревич, простите, что так поздно беспокою, у меня очень серьезное дело.
Я несколько сумбурно и, пожалуй, чересчур эмоционально изложила цепь своих сегодняшних приключений и задала риторический вопрос: «Что же мне теперь делать?»
В телефоне долго царило молчание.
— Послушайте меня, я не шучу. Сегодня не первое апреля! Я не пью, не под наркотиками, я абсолютно вменяема. Валентин Игоревич, мы же с вами уже общались немного, вы так меня поддержали… с мамой, сказали обращаться в случае любой проблемы. Не бросайте же меня сейчас… Я в сложнейшей ситуации, я очень боюсь.
Я не уверена, что надо просто звонить в любое отделение полиции. Меня же на смех поднимут и еще отругают. А вы-то меня знаете! Я говорю правду!!! Надо обращаться «на самый верх», это дело государственного значения!!! Не отмахивайтесь, пожалуйста, я не сошла с ума, я не шизофреничка.
«Он мне не верит… Господи! Что же делать… Сейчас сюда бригада санитаров приедет, чтобы забрать меня в психодиспансер… и Рая заодно попытаются. А он их раскидает и убежит… И его потом опять поймают какие-нибудь сволочи…»
Наконец, я услышала в «трубке» старческий мягкий голос соседа:
— Евочка, я тебя услышал. Я тебе верю. Сейчас позвоню кое-куда, посоветуюсь и свяжусь с тобой, ладно? Только из квартиры никуда не уходите с «другом». Хорошо?
Я хотела уже прошептать с горькой обидой, что Рыжий мне никакой не друг, а набивается в Мужчины, но «сотовый» вылетел из моих пальцев и смачно вписался в противоположную стену. А потом я увидела прямо перед собой разъяренное лицо Рая. Выглядел он совершенно ужасно. Голый, мокрый, со слипшимися в сосульки волосами. Он навис надо мной и зашипел мне в лицо:
— Кому ты сейчас звонила? Отвечай! Кого ты сюда звала?
— Мы не можем здесь вечно сидеть, как ты не понимаешь, нас могут найти те, кто держал тебя в подвале. Ты убил одного, но Леон остался, он еще кого-то вызовет и они придут сюда. Он знает, где я живу. У них будет оружие…
— Я сумею тебя защитить!
— Такой крутой, да? Как же ты сам-то оказался на столе со связанными конечностями? Они бы уже сейчас твой пепел закапывали в укромном уголочке сада! Как ты смог попасть им в руки, раз такой боец?!
— Сначала сбили мой самолет, их было слишком много… я катапультировался поздно, парашют раскрылся у самой земли. Я и не надеялся, что буду жить… Потом я помню плохо… а то, что все-таки помню, тебе не нужно знать.
— Понимаю, ты был ранен и не смог сразу им противостоять…
Он говорил немножко не так, как я это все представляла, уж слишком «земными» терминами — «самолет», «парашют». А может, он, нарочно, адаптирует свой язык до моего уровня понимания, тогда это все объясняет. Все-таки, он меня считает «нижестоящей» по лестнице эволюции. Ну и что! Я просто хочу ему помочь, чисто по-человечески. И когда он вернется «туда, к себе», то расскажет всем, что среди Землян есть и хорошие и плохие, как и в любой точке Галактики.
А я бы очень хотела, чтобы он вернулся… Все должны возвращаться туда, где их дом, Родина, корни… Туда, куда тянет до бессонной тоски, где любят и ждут… Это правильно.
Но, бывает и так, что твой дом разрушен, а на твоей родной земле идет страшная война… Бывает так, что ты оказался изгнан, что ты Изгой для «своих» и тебе нужно искать новое пристанище. Я ведь ничего не знаю о Рае. Может оказаться, что он — одинокий Космический Путешественник и наша Земля станет ему Новым Домом. И со временем мы бы с Рыжим непременно подружились, чисто по-человечески. Мы ведь уже один раз спасли друг друга.
И без всякой там его идеи о «Матери детей». Я сейчас совершенно не готова к серьезным отношениям, а уж тем более с представителем инопланетной цивилизации. А несерьезных отношений я и, тем более, не хочу… Мне нужна долгая пауза. Основательная передышка. Я должна быть очень уверена в том человеке, что будет со мной рядом близко-близко. Иначе… просто не смогу.
— Не похоже, чтобы ты нормально помылся, чего ты выскочил?
— Я услышал твой голос, ты была очень расстроена! Я хотел тебе помочь…
Я даже улыбнулась. Это звучало так по-первобытному… У них в Космосе все такие? Это вряд ли…
Я поставила на газовую плиту кастрюлю с водой, бросила в воду щепотку соли.
— Гостей я не ждала, поужинаем, чем Бог послал. Уж извините, что не могу оказать вам достойный прием…господин Рай…
Интересно, какая у него фамилия?
— Почему ты говоришь мне «вы»? Я здесь один, и я не господин. И меня зовут Райс! Я тебе это уже говорил! У тебя плохая память, женщина?
Так, спокойно, спокойно… Только не дергаться.
— Хорошо, давай будем на «ты», а насчет имени… Можно, я буду называть тебя Рай? Мне очень нравится это слово, оно само на язык просится, как-то так… Но, если по каким-то причинам тебе это неприятно, я буду говорить, как ты хочешь. Это же твое имя!
Я немного помедлила и внесла важное дополнение:
— Я ведь тебе помогла, разве не могу теперь рассчитывать на небольшие привилегии? По-дружески?
— Хорошо, можешь звать меня Раем! Но, ты мне не друг!
Я опешила. Ничего себе заявление, как же так? Может, я и случайно оказалась в том подземелье, но потом рисковала жизнью, я спасла его, и не заслужила даже малейшей благодарности? А, может, он считает меня примитивной землянкой, читает мои мысли, видит насквозь умственно— культурный багаж всех моих двадцати четырех лет «с хвостиком». Я набралась наглости, смелости и решила прояснить ситуацию:
— И что, мы даже в принципе не можем быть хоть немного друзьями, да? Слишком разные уровни развития, по-твоему…
«Интересно, где бы ты сейчас был без моего-то уровня сочувствия и участия…»
— Конечно, нет! Когда я тебя откормлю, ты станешь моей женщиной! Я это уже давно решил!
Вот это он учуди-ил! Смешно и жутко одновременно!
— А женщин ты в друзья не записываешь, да?
— Женщина — это женщина! У нее другое назначение. Она — мать моих будущих детей!
Неужели он такой шовинист?! Правда, он рассуждал сейчас как доминирующий самец из Каменного века, ей-Богу! Это даже странно… Высокотехнологичные летательные аппараты они как-то строить научились, а вот с равенством полов у них явно загвоздка… Видимо, так оно и бывает в жизни — там, где превалирует сухой математический расчет, в зачатке чувства и эмоции, а еще есть «горе от ума».
— Рай, послушай-ка, а если я не соглашусь стать… ну, твоей… женщиной, как ты сказал? Я же могу иметь другое мнение по этому вопросу. Ты же не собираешься меня… э-э… мм… заставлять?
Пришелец снова уставился на меня своими инопланетными глазами, теперь, при ярком электрическом свете, они почему-то показались мне янтарными, блестящими и даже немного красивыми.
— Я не буду торопить, я докажу тебе, что сумею стать тебе хорошей парой!
Вообще-то, его слова мне немного польстили. Он сказал это так просто и безыскусно, что походило даже на неумелое ухаживание или напротив, это был очень тонкий тактический ход? Надо с ним быть поосторожнее…