— Изверги. Сейчас бы вас на кусочки порезать, да времени нет. Антош, вставай, мы уходим. Где тут у вас выход?
— Вот он! — Выкрикнул папаша.
Что темное метнулось под моё воображаемое змеиное тело, и пол разверзся под ним. Я едва успел схватить Антоша. Мы не провалились вниз. Рука Ляли держала нас очень крепко. Я представил себя драконом и сразу же обрел кожистые крылья и вырывающееся из пасти огненное дыхание. Размахивая крыльями, нам удалось вырваться из затягивающей дыры. Для профилактики я дыхнул огнем в сторону вероломного родителя.
— Что, жабоид, потягаешься с моим воображением?
— Уходите, оставьте нас. — Упал он на колени и пополз в мою сторону.
— В следующий раз, я вытащу вас в свой мир, посмотрим, как вам это придется по вкусу.
Я вернулся назад в машину. Открыл глаза и понял, что тяжелый груз у меня на ногах, это Антош. Змей открыл пасть. Его язык свесился почти до пола. Борис приоткрыл дверцу, чтобы при первых признаках змеиной агрессии выбежать на улицу.
— Не бойся, он добрее нас. Ему бы сейчас сто грамм для согрева и для восстановления воображения.
— Так у нас есть спирт. — Ответил Борис. — Петр, достань мой термос.
— Так ты говорил, что в нем отвар шиповника?
— Так я перепутал. Не отвар, а настой.
Ляля подняла голову змея и положила ее себе на ноги.
— Бедняга, что там произошло?
Я описал ей в двух словах, о том, как существа питались воображением нашего друга.
— Ой, бывает же такое. Представляю, как можно ожиреть на чужих фантазиях.
— Так они и ожирели. Два кабана, размером с эту машину. Так-то в этом междумирье прикольно, можно получить все, что представишь, прямо, как волшебник.
— Через неделю от скуки сдохнешь, когда нечего уже будет воображать.
— Точно и сам станешь, как паук вылавливать мух с воображением.
В окошке появился затертый термос. Борис принял его, привычным движением свинтил крышку и втянул носом идущий изнутри аромат.
— Мой рецепт, лечебный. Шиповник, мед, чабрец и немного тысячелистника для улучшения моторики желудка. Открой бардачок. — Попросил он кошку.
Ляля замешкалась. В ее мире ручки на всем, что можно было открыть, делали более явными. Я помог ей.
— Стакан достань. — Попросил Борис.
— Что, жабоид, потягаешься с моим воображением?
— Уходите, оставьте нас. — Упал он на колени и пополз в мою сторону.
— В следующий раз, я вытащу вас в свой мир, посмотрим, как вам это придется по вкусу.
Я вернулся назад в машину. Открыл глаза и понял, что тяжелый груз у меня на ногах, это Антош. Змей открыл пасть. Его язык свесился почти до пола. Борис приоткрыл дверцу, чтобы при первых признаках змеиной агрессии выбежать на улицу.
— Не бойся, он добрее нас. Ему бы сейчас сто грамм для согрева и для восстановления воображения.
— Так у нас есть спирт. — Ответил Борис. — Петр, достань мой термос.
— Так ты говорил, что в нем отвар шиповника?
— Так я перепутал. Не отвар, а настой.
Ляля подняла голову змея и положила ее себе на ноги.
— Бедняга, что там произошло?
Я описал ей в двух словах, о том, как существа питались воображением нашего друга.
— Ой, бывает же такое. Представляю, как можно ожиреть на чужих фантазиях.
— Так они и ожирели. Два кабана, размером с эту машину. Так-то в этом междумирье прикольно, можно получить все, что представишь, прямо, как волшебник.
— Через неделю от скуки сдохнешь, когда нечего уже будет воображать.
— Точно и сам станешь, как паук вылавливать мух с воображением.
В окошке появился затертый термос. Борис принял его, привычным движением свинтил крышку и втянул носом идущий изнутри аромат.
— Мой рецепт, лечебный. Шиповник, мед, чабрец и немного тысячелистника для улучшения моторики желудка. Открой бардачок. — Попросил он кошку.
Ляля замешкалась. В ее мире ручки на всем, что можно было открыть, делали более явными. Я помог ей.
— Стакан достань. — Попросил Борис.
Ляля вынула стакан и осторожно понюхала его. Ее передернуло. Она передала емкость Борису. Водитель, не глядя, дунул в него, выгоняя пыль, и плеснул через край термоса красноватой жидкости.
— Бальзам, панацея. — Произнес он с любовью и передал мне стакан. — Нашатырь ему надо, чтобы в себя пришел, иначе мимо рта прольет.
Почти сразу из окошка появилась рука Петра с ваткой, сильно пахнущей аммиаком.