Перед нами раскинулся удивительно красивый, но вместе с тем обыкновенный мир. Невысокие пологие холмы, поросшие зеленой травой. Низины между холмами, отсвечивающие блюдцами озер и нитями речушек. Воздух был напоен травяной свежестью, как и заказывали. У Ляли даже закружилась голова от такого простора.
— Я опьянела. — Кошка уселась на мягкую траву.
Из-под нее в разные стороны прыснули зеленые кузнечики.
— Антош, а тебе потеряться здесь, раз плюнуть. Я с трех метров тебя не вижу. — Я немного преувеличил мимикрию, но с десяти метров змей точно бы слился с местностью. Ветер зелеными волнами ласкал луговые травы, смешивая ароматы цветов. Мне захотелось расставить руки в стороны, бежать и кричать что-нибудь задорное. Наверное, в этом густом воздухе кислорода было больше, чем мы привыкли.
— Наше совместное усилие дало неплохой результат. — Сообщил я змею.
— Я не участвовал. — Ответил он угрюмо.
Видимо еще сердился после нашего последнего разговора. Я промолчал. Ляля упала на спину и раскинула конечности в стороны.
— И зачем мы придумали делать города из деревьев? Как без них просторно и легко дышится.
— Цивилизация быстро бы придумала, как справиться с этой красотой. — Прошипел Антош. — Если бы я выдумывал мир, то сделал бы его без возможности развития разумной жизни, а может быть и без животного мира.
— Это какое-то самоотрицание и нелюбовь к себе. Что это за мир, где одни растения? Сидят себе в земле молча столетиями, а потом бац и засохли от старости. Никакого куража в жизни. — Я расставил руки в стороны, готовясь исполнить свое желание, пробежаться по траве. — Растениям обязательно нужен тот, кто будет ими любоваться, питаться их плодами, строить из них дома, наконец.
Последнее замечание было сделано с иронией в голосе. Мне не хотелось никаких философских разговоров. И я побежал. Ветер развевал мои волосы. Ноги отрывались от земли, будто гравитация ослабла, чтобы дать мне насладиться легкостью. Я не уставал. Бежал так, что старина Усейн Болт позавидовал бы мне.
И вдруг я врезался в столб, которого секунду назад не было. Меня отбросило в сторону. Я полетел, кувыркаясь по траве. Вскочил и, держась за ушибленный лоб, посмотрел на препятствие, неожиданно возникшее у меня на пути. Это было дерево, похожее на столб из-за очень прямого ствола и почти полного отсутствия растительности. Только самую верхушку венчала корона из листьев. На стволе имелись следы резьбы, будто дереву пытались придать облик кого-то другого.
Ляля и Антош уже спешили ко мне. Я подошел ближе к дереву. Точно, в его ствол пытались вписать фигуру прямоходящего существа. Невероятная жестокость и варварство по отношению к живому растению. Я дотронулся до дерева. К моему изумлению, а меня нельзя считать человеком, который мало видел, ствол отреагировал на мое прикосновение, чуть скривился, будто хотел посмотреть на меня каким-то органом чувств. Я отдернул руку.
— Кто ты? — Прошелестел голос, похожий на дуновение ветерка, которому придали модуляции человеческого голоса.
Звук шел из отверстия или дупла, находящегося чуть выше моей головы.
— Мне послышалось или ты спросило меня?
Дерево вздрогнуло, зашелестев «короной».
— Я не понимаю, кто ты? — Снова прошелестело сквозняком дерево.
Я поднял руку и почувствовал, что из дупла идет легкий ветерок.
— Жорж. Я человек не растительного происхождения.
— Я чувствую тепло.
Удивительно, каким образом оно разговаривало со мной. Я поднялся на цыпочки. Дупло просвечивало насквозь, но на пути движению воздуха находилась сетка из вибрирующих нитевидных росточков, выполняющих роль голосовых связок.
И вдруг я врезался в столб, которого секунду назад не было. Меня отбросило в сторону. Я полетел, кувыркаясь по траве. Вскочил и, держась за ушибленный лоб, посмотрел на препятствие, неожиданно возникшее у меня на пути. Это было дерево, похожее на столб из-за очень прямого ствола и почти полного отсутствия растительности. Только самую верхушку венчала корона из листьев. На стволе имелись следы резьбы, будто дереву пытались придать облик кого-то другого.
Ляля и Антош уже спешили ко мне. Я подошел ближе к дереву. Точно, в его ствол пытались вписать фигуру прямоходящего существа. Невероятная жестокость и варварство по отношению к живому растению. Я дотронулся до дерева. К моему изумлению, а меня нельзя считать человеком, который мало видел, ствол отреагировал на мое прикосновение, чуть скривился, будто хотел посмотреть на меня каким-то органом чувств. Я отдернул руку.
— Кто ты? — Прошелестел голос, похожий на дуновение ветерка, которому придали модуляции человеческого голоса.
Звук шел из отверстия или дупла, находящегося чуть выше моей головы.
— Мне послышалось или ты спросило меня?
Дерево вздрогнуло, зашелестев «короной».
— Я не понимаю, кто ты? — Снова прошелестело сквозняком дерево.
Я поднял руку и почувствовал, что из дупла идет легкий ветерок.
— Жорж. Я человек не растительного происхождения.
— Я чувствую тепло.
Удивительно, каким образом оно разговаривало со мной. Я поднялся на цыпочки. Дупло просвечивало насквозь, но на пути движению воздуха находилась сетка из вибрирующих нитевидных росточков, выполняющих роль голосовых связок.
— Ну, да, я теплокровное существо. Из другого мира, между прочим.
— Прошу, не губите мою кору, если вы понимаете, о чем я. — Жалобно произнесло дерево.
— Вы о том, что из вас уже пытались вырезать какую-то фигурку?
— Не понимаю. Не трогайте мою кору, иначе я погибну.
— Да нужна она мне, ваша кора. Я вообще не собираюсь прикасаться к вам.
— Спасибо. Голодные мыши портят кору. Тоже теплокровные и двигаются.
— А, я понял, вы приняли меня за грызуна, который может поточить кору, как голодные зайцы, которые на даче у родителей в одну зиму погрызли все яблони. Нет, я достаточно разумный, чтобы не покушаться на разумное дерево.
— Кто, дерево? — Просквозило чуть слышно из дупла.
— Простите, я хотел сказать, человек растительного происхождения.
Ляля и Антош подбежали ко мне.
— Ты что, с деревом разговариваешь? — Удивилась Ляля.